друг в друга. Но как назвать наши отношения, я не знаю. Имя им еще не придумали.
— И он по-прежнему зовет тебя Лорой?
— Конечно! Я всегда останусь для него Лорой. Он говорит, что, если бы у меня было другое имя, он бы воспринял меня по-другому. Если бы, к примеру, говорит он, тебя звали Агатой, то я была бы для него куском льда с острыми краями. Если бы Таней, то прокисшим блином… Если бы Олей…
— Так-так, здесь поподробнее! — усмехнулась Оля.
— Тарелкой с жирным бульоном.
Оля расхохоталась.
— Да уж, какие странные у него мозги! Какие удивительные ассоциации! У меня вот лично мое имя ассоциируется с Оле-Лукойе, с человечком с цветным зонтиком…
— У меня, кстати, тоже.
— Я что хочу тебе сказать… — задумчиво проговорила Валентина. — Поеду-ка я в Питер, сниму квартиру на несколько месяцев, погуляю там, осмотрю дворцы и парки, просто сменю обстановку, понимаешь?
— Конечно, понимаю.
На самом деле Оля так и не поняла, что именно не смогла воспринять Валя в Матвее, почему ему не удалось пробудить в ней ответное чувство.
Сейчас, когда у Оли была семья, любимый муж, дети, ей казалось, что это и составляет счастье любой здоровой женщины. И почему так и не сложилось у Вали с Льдовым, она недоумевала. Матвей — голубоглазый брюнет с хорошими манерами, воспитанный, умный, что самое главное, с хорошим вкусом, чистоплотный, богатый! Он обладал практически всеми качествами, которые только могли привлечь женщину, но Валя почему-то не видела в нем мужчину.
Неужели все дело в том психологическом барьере, которым она оградила себя в самом начале, когда приехала спасать его объятиями? Неужели те непродуманные и хилые инструкции, которыми забивают головы девушек-обнимальщиц, с которыми между делом поделилась с ней Оля, решившая сменить работу официантки на более легкую, навсегда закрыли ей дорогу к сердцу Льдова? Хотя что могла Оля знать об истинных отношениях ее подруги с Матвеем? Безусловно, они стали друзьями. Близкими друзьями. Но почему она так и не полюбила его? Должно быть, знала о нем такое, что не знали другие. Видела его слабым, беспомощным. Воспринимала как пациента, как больного человека?
Валя уехала в Питер, звонила оттуда Оле, присылала фоторепортажи, говорила, что приходит в себя, что просто наслаждается жизнью.
Время от времени Олю беспокоил Льдов, звонил, спрашивал, нет ли новостей от Вали. Он знал, что она в Питере, но что она там делает, где бывает, с кем — он не знал, но хотел знать. И Оля, жалея его, иногда присылала ему невинные питерские фотографии Вали, где она была изображена то на фоне заснеженных дворцов и памятников зимой, то среди цветников или на прогулочных катерах (закутанная в плед или, наоборот, купающаяся в солнечных лучах) — уже весной, в мае. И везде одна.
Конечно, Оля сознательно отправляла ему снимки, надеясь, что рано или поздно они все-таки соединятся, образуют семью. Но судьба приготовила Валентине совсем другой подарок. Поистине царский!
20. Июль 2023 г.
Утром на место преступления Женя приехала вместе с Наташей. Ребров прислал им геолокацию, сказал, что тоже подъедет, но позже.
История с Алевтиной Гороховой имела драматичное продолжение — как и предполагали, неизвестный человек, злодей, по сути, который заставил ее давать показания против Льдова, пока в доме Бронниковых ужинали, успел побывать у нее на квартире и даже попытался убить и ее! Алевтине чудом удалось добежать до окна и выпрыгнуть! На ее счастье, под окнами сидели две соседки, которые и вызвали бедняжке «Скорую помощь». Теперь она находилась в больнице с сотрясением мозга, растянутым голеностопным суставом и ушибами.
К ней поехал Кузнецов, с которым Ребров теперь находился на связи. Он допросил ее, но, как сказал Кузнецов, девушка находится в очень угнетенном состоянии, боится, что на нее нападут и в больнице.
Описать нападавшего она не может, говорит, что она его никогда не видела, вернее, его лицо. Что это высокий крупный мужчина. Что он сам появлялся в доме Льдова, давал ей указания, и всегда был в лыжной черной шапке с прорезями для глаз. Что голос ей не знаком. И что, когда он вчера пришел к ней домой и она увидела его в глазок, затряслась от страха и не хотела открывать, но он сказал, что, если она не откроет, то ей же будет еще хуже, что ее «похоронят рядом с подругой».
Возможно, потом рассказывала она Кузнецову, он и не собирался ее убивать, может, он пришел ей сказать, как ей быть дальше, как себя вести и что говорить следователю, но на кухне на столе лежал нож, и, когда он задержал на нем взгляд, она так испугалась, что, даже не слушая, что он ей говорит, бросилась к открытому окну, взобралась на подоконник и спрыгнула…
Конечно, Кузнецов спрашивал ее, где бы мог прятаться сам Льдов, но она не знала. Она вообще мало что о нем знала. О его знакомых, о сотрудниках его офиса. Он для нее был просто хозяином, на которого она работала и который не впускал ее в свою жизнь, держал на расстоянии.
К ней приставили охрану.
Это было загородное шоссе, тянущееся вдоль леса. Солнечный день, густой хвойный запах, птицы поют…
Женя с Наташей, оставив машину на обочине, осмотрелись. В траве они увидели обрывок желтой ленты с пугающей надписью: «Место преступления. Не пересекать».
— Что ты хочешь здесь найти? — спросила Наташа.
Она была бледной, испуганной, словно на месте преступления они должны были обнаружить как минимум труп.
— Не знаю… Просто подумала, что если девушку убивали не здесь, а в спальне Льдова, и мы это знаем, как знает и следователь, то и крови здесь как бы не должно быть, так?
— Ну, так. И что?
— А то, что убийца мог здесь, к примеру, курить и оставить окурок… — не очень-то уверенно, словно гадая, произнесла Женя.
— Как в кино, — кивнула, вздохнув, как если бы отнеслась к этому несерьезно, Наташа. — Преступники, они тоже не дураки и знают, что значит сейчас, в наше время, когда по слюне можно определить ДНК, оставить на месте преступления сигарету. Думаю, мы здесь ничего не найдем.
— А
