Ознакомительная версия.
– Что? Я уже больше… гм… двадцати лет Индия! – покраснев, сказала я.
– Значительно больше двадцати! – добавил вредный братец и получил пинок под столом. – У-у-у, Дюша – душительница свободы слова!
– Индия и Казимир! – прервав назревавшую драку, Санек с торжественным видом встал. – Вы – настоящие друзья!
– Только не между собой, – успела вставить я.
– И я тоже не буду последней скотиной и поступлю, как порядочный мужик! – заявил Санек.
– Он что, собирается на тебе жениться? – съязвил Зяма и ловко ушел от моей затрещины.
– Я хотел оставить ее себе, потому что вы сказали, что она дорогая, а мне очень нужны деньги, – продолжил Санек. – Но теперь у меня есть документы, и я смогу заработать себе на жизнь, так что – простите меня, и – вот!
Он перехватил мою руку, занесенную для нанесения родственной оплеухи Зямке, и втиснул в мою ладонь что-то маленькое и твердое.
Я медленно разжала кулак.
– Ах! – дружно вздохнули девочки.
– Это она! – так и затрясся Александр. – Она! Ура, мы все-таки сделаем подарок музею!
– Драгоценная сердоликовая гемма с портретом Савонаролы из коллекции Пьеро Козимо Медичи, – задумчиво произнесла я, поворачивая в разные стороны ладонь, чтобы камень заиграл на свету. – Надо же, а с виду – так себе, ничего особенного!
– Что ж, подведем итоги!
Неугомонный Зяма громко хлопнул в ладоши:
– У нас есть бесценная гемма, у нас будет добрая слава знатоков и ценителей искусства, и долгосрочная виза от признательных властей, и новый визит в Рим – надо же посмотреть на табличку с нашими именами в музее, и…
– И в любой свой приезд вы можете твердо рассчитывать на бесплатного итальянского гида-переводчика, – закончил Санек и поклонился. – Роберто Альбруцци, всегда к вашим услугам!
– Стой! – у самых дверей офиса Трошкина осадила меня, развернула к себе лицом и одернула мою слишком короткую, по ее мнению, юбку. – Вот так. Сейчас тебя будут бить, но ты не бойся, я с тобой.
– Пусти, – нервно дернулась я, нисколько не успокоенная словами подружки.
Поменяв в своем мобильнике заграничную «симку» на родную, я обнаружила четыре пропущенных звонка от шефа, а уже сегодня мне трижды позвонила наша секретарша Муся. Против обыкновения, она была немногословна, но, как всегда, эмоциональна, и все три раза истошно орала мне в самое ухо:
– Инка! Ну где же ты?! Давай-давай, поторапливайся, живо дуй в офис, быстрее, быстрее!
Мысленным взором я уже видела, как мою буйную голову укладывают под новый офисный резак для бумаги.
«Сейчас тебя будут бить» – это еще слабо сказано!
Сейчас из меня сделают мертвый труп убитого насмерть покойника без признаков жизни!
Я тихонько толкнула дверь с красивой медной табличкой «Рекламное агентство Эм-Би-Си» и беззвучно просочилась в просторную приемную, она же – наш с коллегами рабочий кабинет.
Линию трудового фронта в одиночку держала секретарша Муся. Спрятавшись за бруствером из толстых папок, она сосредоточенно точила кинжалы своих ногтей – я угадала суть процесса по звуку.
Штатные бойцы рекламного подразделения на своих местах отсутствовали. Похоже было, что все они засели в бункере у шефа – дверь в его кабинет была открыта, внутри мажорно гудели знакомые и незнакомые голоса.
Так и есть: собрались посмотреть на публичную казнь!
Бесшумно ступая по мягкому ковролину, я подошла поближе и заглянула в кабинет.
За столом для переговоров сидели мои дорогие коллеги и какие-то посторонние товарищи. Все они смотрели на большую плазменную панель, вблизи которой сторожевым сусликом замер Бронич. Он тоже уставился на экран.
Шел выпуск международных новостей – невиданное зрелище в наших аполитичных широтах!
В первый момент я подумала, что Бронич спятил, впал в детство и по старой «совковой» привычке затеял проводить в коллективе утреннюю политинформацию.
Потом до меня дошло, что на экране краснеет неактуальная дата. Так, это запись…
А еще через секунду я поняла, что эта картинка мне знакома!
Показывали римский вокзал Термини: общий вид, ночной перрон, дремлющих на скамейках пассажиров.
Камера немного «подержала» возбужденно лопотавшую журналистку, развернулась и, неосторожно зацепив краем длинный микрофон в синем меховом чехле, стремительно накатила на сдвинутые вместе диванчики.
Крупным планом на экране возникло помятое бледное лицо, которое я с прискорбием вынуждена была опознать как свое собственное, а потом показали встрепанного Зяму и укрывавший нас флаг – во всех возможных ракурсах.
Русскоязычный диктор за кадром добросовестно перевел следом за стрекотавшей итальянкой:
– Состоявшаяся накануне демонстрация итальянской ассоциации кинематографистов получила международную поддержку! К демаршу примкнули иностранные работники культуры, в том числе представители Индии и Замбии, организовавшие лежачую забастовку на римском вокзале Термини!
Тут я поперхнулась эмоциями, закашлялась и невольно переключила внимание присутствующих с себя экранной на себя живую.
– Инночка!
Радостно улыбаясь, Бронич широко раскинул руки и засеменил ко мне, исполняя приветственный танец живота.
Проверив, нет ли у него в руках каких-нибудь инструментов для пыток и казней, я разрешила шефу себя обнять.
Присутствующие встали и разразились дружными аплодисментами.
– Какого черта тут происходит?! – натужно улыбаясь, свистящим шепотом спросила я Бронича.
– Деточка, если бы ты сказала, что едешь в Рим с такой важной миссией, мы бы дали тебе хоть пару баннерочков и какую-нибудь мелкую раздаточку с контактиками! – прошептал в ответ шеф. – Но и так получилось неплохо, ты умничка, считай, вывела наш «Эм-Би-Си» на международную арену!
– Никак, вы записали этот сюжет и показываете его новым клиентам? – смекнула я. – Неплохой ход, Михаил Брониславович!
– А то! – Бронич довольно хохотнул. – Вот и эти клиентики, кстати, иностранные. – Он разжал лапки, повернулся к господам за столом и с гордостью представил меня: – Вот! Наша Индия!
– Спасибо, спасибо!
Я изобразила книксен, присмотрелась получше к подозрительно брюнетистым зарубежным гостям и на всякий случай их предупредила:
– Заранее извиняюсь, я но парле итальяно! Зато я немного знаю английский и очень хорошо – универсальный пантомимический.
Ознакомительная версия.
