обсуждали убийство Константина.
— Что именно они говорили? — продолжала я.
— Говорил в основном Александр. Он настаивал на том, что Константина необходимо убирать, и делать это именно тотчас же, потому что, как он сказал, время не ждет.
— А он не говорил, зачем нужна такая спешка?
— Как же, говорил. Они планировали совершить сделку с какими-то людьми, представителями костромского завода. А Константин ни в какую не соглашался с этим проектом. Поэтому… Но Ростислав колебался, а Александр наступал на него и убеждал в необходимости устранения Константина.
— И что в итоге? Управляющий согласился в конце концов?
— Ну, как сказать. Ростислав, скорее всего, просто испугался настойчивости Крашенинникова, вот и все. То есть сначала он боялся Константина, а затем уже и Александра. Но до конца он все-таки не был уверен. Ростислав продолжал колебаться, хотя и заверил Александра, что сделает.
— А вы спросили Солеварова об этом поручении Крашенинникова?
— Спросила, конечно. Ростислав сначала сделал вид, что ничего такого не намечается. Но потом ему пришлось во всем признаться и все мне рассказать.
— И вы продолжили дело, начатое Александром, — заметила я. — Я имею в виду, вы продолжили убеждать Солеварова в том, что Константина Вячеславовича просто необходимо убить.
— Ну естественно, а как же? Я и продолжила убеждение, и отыскала причины, касающиеся только нас с ним. Причины, по которым от Константина просто необходимо было избавиться. И самая главная из них — это наша с ним финансовая свобода и возможность открыто появляться на людях, а не прятаться по углам. Ростислав согласился со мной. Я твердо была уверена в том, что Ростислав сдержит данное мне слово и убьет моего супруга. Но когда он снова вернулся в мою комнату и сказал, что Константина уже нет в живых, то я не поверила. И знаете почему? Потому что выстрел так и не прозвучал. Я бы не могла не услышать его. Но выстрела не было. Тем не менее Ростислав начал говорить, что Константин мертв, но убил его не он. Я тогда подумала, что Ростислав просто еще не осознал сам факт того, что это он убил. Я велела Ростиславу уйти с территории коттеджа. Но потом выяснилось, что Константин не был застрелен, что ему был нанесен ножевой удар в область сердца. И я поняла, что Ростислав не причастен к гибели супруга. Ростислав просто не смог бы хладнокровно нанести смертельный удар холодным оружием. Выстрел — это одно, а вот удар ножом — это совсем другое. Ростислав на такое не способен. Поэтому я готова со всей ответственностью заявить вам, Татьяна Александровна, что моего мужа убил не Ростислав, это был не он.
— А кто это был? Вам это известно, Маргарита Александровна? — спросила я. — Может быть, Александр Крашенинников? Ведь вашего супруга необходимо было убирать, и как можно быстрее. А кроме Солеварова, насколько я поняла, другой кандидатуры на роль убийцы не было.
Маргарита Пантелеймонова кивнула:
— Да, все это так. И я тоже сначала подумала, что это Крашенинников взялся за дело. Но потом, когда выяснилось, что Иннокентий чуть не умер, отравившись виски, мое мнение изменилось. Ведь бутылка была предназначена для Константина. Кроме того, я видела, как она появилась в коттедже. То есть видела, кто именно ее принес. Я ведь очень наблюдательная, Татьяна Александровна. Тот, кто принес виски с уже влитой в бутылку отравой, только позже понял, что Константин не станет пить виски. И тогда у убийцы не оставалось иного выхода, как ударить ножом в грудь.
— Так, может быть, вы уже назовете имя убийцы своего супруга, а, Маргарита Александровна? Кто же он?
— Не он, а она.
— Вы что, серьезно? Это — женщина?
— Хотите верьте, хотите — нет.
— Ну так скажите же наконец. Сколько можно ходить вокруг да около?
— Я скажу, но вы должны пообещать снять все подозрения в убийстве с Ростислава, — заявила Маргарита Пантелеймонова.
— Вы что, ставите мне ультиматум, Маргарита Александровна? Не слишком ли много вы на себя берете? — сурово спросила я.
Вот это ничего себе! После всего, что она только что мне здесь наговорила, да еще и призналась в лютой ненависти к своему супругу и неуемном желании его убить, — такой поворот иначе как наглостью и не назовешь. И это еще мягко сказано.
— Я предлагаю вам, Маргарита Александровна, прекратить испытывать мое терпение и рассказать, наконец, все, что вам известно. И еще: торг, которым вы сейчас занимаетесь, в данном случае совершенно неуместен. Более того, он — преступен!
Кажется, до Маргариты Пантелеймоновой дошло то, что я только что ей высказала, причем в резкой форме.
Она опустила глаза и тихо проговорила:
— Это совершила Виолетта.
— Что?
Я подумала, что ослышалась.
— Вы сейчас говорите о вашей дочери? Я вас правильно поняла? — спросила я, думая, что здесь какая-то ошибка.
— Да, я говорю о Виолетте, но она мне не дочь!
— Ты все врешь, тварь! — раздалось со стороны лестницы, ведущей на второй этаж.
Я посмотрела наверх и увидела Валентину Пантелеймонову, старшую сестру Константина. Она вихрем ворвалась в гостиную и набросилась на свою невестку.
Я даже не успела удивиться тому, как быстро, просто молниеносно, Валентина преодолела расстояние, отделявшее довольно протяженную лестницу — все-таки целый этаж — от гостиной. Если бы Валентина обладала сверхъестественными способностями, ну что-то типа телепортации, это еще было бы понятно. Однако факт остается фактом.
Словно разъяренная фурия, Валентина схватила вдову Пантелеймонова за правую руку и с такой силой потянула на себя, что Маргарита вылетела из кресла и только чудом удержалась на ногах, потому что сестра Пантелеймонова тут же отпустила руку женщины. Однако почти сразу же Валентина вцепилась в волосы невестки и принялась их выдирать. Маргарита закричала.
— Ах ты мерзость конченая! — выкрикнула она.
— А ты падаль смердячая! — не осталась в долгу Валентина и влепила Маргарите нехилую оплеуху свободной рукой. Она все так же продолжала удерживать вдову за волосы.
— Отпусти меня, ненормальная идиотка, или ты пожалеешь! — пригрозила Маргарита.
— Да я тебя сейчас прикопаю! — выкрикнула Валентина и на самом деле, изловчившись, впилась в руку вдовы.
— Ах ты… Подлая гнусь! Она мне руку изуродовала! — не своим голосом закричала Маргарита.
Действительно, ее рука в области кисти начала быстро становиться красной. Вот только членовредительства еще и не хватало. Необходимо срочно вмешаться.
— Дамы, дамы, стоп! Брейк! — скомандовала я. — Расходимся!
Однако мой голос, по всей видимости, оказался гласом вопиющего в пустыне. Похоже, что тетки вошли в раж, что одна, что другая. Они размахивали кулаками, царапали друг друга, вырывали клоки волос и все никак
