— Но шубу-то ей вернули…
— А толку? Она адвокатша бывшая. Факт нападения был? Был. За это и ответите. Возмещение ущерба по тяжким статьям не освобождает от ответственности!
— А это тяжкая?
— Нет, блин! Легкая! Мало мне пистолета, теперь еще и разбой повесят… Хоть в бега подавайся!
Михаил Геннадьевич, поняв наконец, что натворил, схватился руками за голову и согнулся в поясе, словно контуженый ополченец.
— Еще выпить хочешь? У меня осталось, — увидев, как тяжело друг переживает ситуацию, предложил Никифоров.
Шуруп отрицательно покачал головой, не отрывая от нее рук.
В дверь постучалась секретарша и доложила, что просит аудиенции эксперт-криминалист.
— Зови, — махнул рукой начальник.
Следопыт поздоровался, положил на стол заключение по тамагочи.
— Вот. Совпадение двух пальцев.
— Чьи пальцы?
Грамотный эксперт кинул взгляд на постороннего и негромко ответил:
— Там все написано.
— Хорошо. Ступай, спасибо. О результатах помалкивай.
Едва эксперт вышел, Никифоров схватил заключение.
— Вот, сволочь…
— Опять что-то из-за меня? — обреченно уточнил директор музея.
— Нет…
Вновь побеспокоила секретарша, сообщив, что привезли телеведущего Родиона Панфилова.
Одолженные водителем милицейский китель и брюки на Роде смотрелись совсем неплохо, хоть и не сочетались с сильно растянутой розовой женской блузкой и неуставными ботинками.
Друзья по очереди обнялись, словно не виделись несколько лет или вырвались из вражеского окружения. У одного богатыря разбито красно личико, у второго буйна головушка, у третьего подвернута резва ноженька. Словно со Змеем Героинычем бились. Никифоров кивнул на брошенную на диван кучу одежды.
— Одевайся. Надеюсь, твои труханы не пропали. А мне хоть домой теперь не приходи.
— Что, нашли ворюгу?
— Сам сдался.
Пока Родион переодевался из общественного в собственное, Евгений Александрович поведал радостную новость: они чуть не пали жертвой шуруповских фашистских экспериментов над живыми людьми. И, естественно, ведущий «Волшебного посоха» тоже высказался в неэфирных выражениях, показав свое истинное телевизионное лицо. Правда, в отличие от Кефира, ругался он не от души, а скорее формально.
— А эта адвокатша и слушать ничего не хочет! — подливал масла в огонь подполковник. — Она, видишь ли, милицию не уважает. Желает, зараза, отыграться по полной на моей шкуре.
— Какая адвокатша?
— У которой я шубку попросил. Катерина, без первой «Е». — Никифоров метнул молнию из правого глаза, так что шуба на Дзержинском чуть не задымилась.
— Катерина?.. Бывший адвокат? Рыженькая, с большим бюстом?
— Да, вроде…
— Не переживай, Кефир Александрович, — хитро подмигнул Панфилов, — в тюрьму ты не сядешь. Она заберет заявление. Сегодня же заберет. И напишет, что шубу дала поносить тебе сама. Еле уговорила взять…
— Да ну?
— Забудь про нее. А сейчас, други, мне пора на запись. Работа — прежде всего.
— Что-то рожа у тебя подозрительно довольная, — подметил Никифоров. — Колись, кто подобрал и обогрел?
— Просто хорошие люди.
— Ты гляди, кредитку от счастья хорошим людям не отдай с кодом.
— Уже отдал, — весело сказал Родион и исчез за дверью.
Подполковник посмотрел на тяжко страдавшего Шурупа.
— Слушай… У меня совещание скоро… Хочешь, ложись в тайной комнате.
— Нет… Пойду я. — Директор поднялся с дивана и стал рассовывать по карманам свое имущество. — Извини, что так вышло…
— Да ладно… Слушай, а насчет желаний ты тоже сочинил?
— Нет… И купание в снегу на Руси, и желания — все реально. Купались. А почему ты спрашиваешь?
— Просто… Я загадал, чтобы попался ванильный маньяк и нашелся пистолет. Почти сбылось.
— Что, и с пистолетом?
— Я ж говорю, почти… Но есть идея… А ты что-нибудь загадывал?
— Да… Но сбылось ли, пока не знаю.
Облачившись в свою старенькую козлиную шубу и повязав шарф, Михаил Геннадьевич вдруг что-то вспомнил.
— Жень… Тут… В общем… Может, мне все привиделось, но… Я когда в камере сидел, в тот отдел немец один приходил. Питер Вольф, из Кельна. У него документы на вокзале пропали.
— И что?
— Если не трудно, можешь узнать, где он остановился? Мне с ним поговорить надо. А еще лучше — документы найти, а я бы отнес.
— Ну, насчет документов не уверен, но попробую… Зачем он тебе сдался?
— Кажется, это знакомый моего деда…
Проводив друга до дверей райуправления, чтоб снова куда-нибудь не влетел, Никифоров вернулся, принял пару таблеток «Антипохмелина» и набрал номер на мобильнике.
— Забава… Это я. С наступающим. Вчера на вокзале немца одного пощипали. Питер Вольф. Возвратку надо сделать. Международный скандал. Наличку можете оставить, а паспорт верните. Очень прошу… А я и не говорю, что ты… Но возвратку сделайте. Паспорт вам без надобности, а человеку приятно.
Повесив трубку, он открыл ящик стола, покормил Гошу и, подумав о чем-то, переложил игрушку в карман брюк.
* * *
Снегопад закончился, город походил на торт, который нерадивый повар обильно присыпал сахарной пудрой, чтобы скрыть производственный брак. Проходя мимо магазинной витрины, Михаил Геннадьевич притормозил и посмотрел на свое печальное отражение. Ну и видок… Подбитый глаз, на втором ячмень, пластырь на подбородке, нос, что у зомби. Интересно, когда милицию переименуют, количество синяков уменьшится? И как в таком виде ехать в Питер? То-то Арина обрадуется. «Да ты, Мишенька, небось, алкоголик, как твой покойный папенька?» Хоть косметику покупай. Этакая красотища и за неделю не пройдет. А если еще и простуда накроет после такой ночки — вообще счастье.
Вспомнил про мобильник, проверил входящие. Никто ему не звонил, не беспокоился. Впрочем, и некому.
Автобусы не ходили, коммунальные службы как всегда оказались к снегопаду не готовы, ковбои-автомобилисты отрывали своих мустангов подручными средствами. Пришлось добираться до дома пешком, стыдливо пряча лицо под шарф.
Очень болели голова, ребра, печень, но выпить не тянуло. Потому что — удивительное дело — не болела душа.
Он ведь мог не шагать сейчас по этой улице, а остывать в сугробе под парковой елочкой. Он реально чуть не погиб. И не видел бы больше витрин, машин, рекламных щитов, граждан великой страны и собственного отражения… Страшно представить. Правильно говорят: уходит один человек, и исчезает целый мир. И что такое пара синяков или разбитый нос? Боже, какой пустяк… Спасибо, милиция.
А Питер Вольф?..
Нет, что-то определенно происходит. Может, и вправду купание в снегу исполняет желания? Он бы тогда каждый день купался.
Ведь, если б не купание, он бы не оказался в камере и не узнал бы про Вольфа. Теория Вербера нашла еще одно подтверждение. Конечно, это может быть однофамилец, но что-то подсказывало: он имеет к Генриху Вольфу прямое отношение. А стало быть, приехал сюда не белочек покормить.
Говорят, человек инстинктивно чувствует приближение перемен. Но только серьезных перемен. Что-то незримое витает в воздухе и улавливается на уровне подсознания. Михаил Геннадьевич улавливал. И еще он очень хотел жить. Поэтому внимательно смотрел на крыши, с которых свисали бронебойные сосульки, и чуть не сбил даму с коляской.
Возле подъезда остановился, чтобы отряхнуть ботинки от снега уже поставленным кем-то веником. Взялся за дверную ручку, и в этом момент кто-то тихо позвал его по имени. По-доброму, словно собираясь напоить ключевой водой.
— Михаил… Миша…
Резко обернулся, прищурился. Очки остались в парке, но даже без них он сразу узнал человека. Он узнал бы его из тысячи. По словам, по глазам, по голосу…
Это была Арина.
— Ты написал, что к вам приезжает выставка. Я очень люблю импрессионистов.
* * *
«Начальнику Управления внутренних дел города Великобельска
от начальника Юго-Западного районного управления
подполковника милиции Никифорова Е. А.
РАПОРТ
Настоящим докладываю, что в ночь с 27 на 28 декабря 2010 года в ходе оперативно-розыскных мероприятий по делу о нападении и изнасиловании женщин в городском лесопарке я работал личным сыском согласно разработанному плану, предусматривающему задержание преступника с поличным. Для успеха операции предполагалось, что специально подготовленная сотрудница из числа женщин управления станет жертвой нападения, то есть „наживкой“. Однако никто из сотрудниц не выразил желания участвовать в операции, а приказывать в подобной ситуации я не имею права. Поэтому роль псевдопотерпевшей решил исполнить лично. В данных целях я попросил у знакомой женщины ее верхнюю одежду — шубу из реликтовой белки и головной убор. Надев указанные вещи и вооружившись табельным оружием — пистолетом Макарова, я около 23 часов приступил к патрулированию лесопарка в том месте, где с наибольшей вероятностью могло быть совершено нападение.
