— Мне необходимо с вами увидеться. И как можно скорее. Разговор не телефонный…
— Пусть приезжает… — Свистящим шепотом, подкрепляемым легкими тычками, я старалась донести до Наташки свое радушное приглашение.
Подруга особо не мучилась, легко отражала мои атаки одной рукой. Выключив динамик, она внимательно слушала Виталия и за этим делом ладонью вернула рот в исходное положение. При этом глаз у нее открылся автоматически. На какой-то момент я отвлеклась на созерцание Наташкиной первозданности, относительной, конечно. И поймала себя на том, что пытаюсь повторить ее гримасу.
— Ждем! У Ирины Александровны, — отрезала Наташка и вытаращила на меня глаза. — Блин! Перестань корчить рожи. Не боишься застопориться в таком состоянии? Глянь на себя в зеркало.
— Ты же не сказала Виталику наш адрес! — прошепелявила я, не обращая внимания на замечание подруги. Не первое, не последнее. «Корчить рожи» — моя врожденная привычка. В основном неосознанная.
— Он знает наш район. Будет подъезжать — позвонит. Примерно через час, — доложила Наташка и пригладила волосы мобильником. Совершенно не нужное движение, прическа у подруги всегда в идеальном состоянии — там и приглаживать нечего. Короткая стрижка — волосок к волоску. Я вспомнила печальную попытку повторить ее вариант. Две недели бегала в ощетинившемся состоянии, потом еще две недели пыталась «договориться» с отдельными прядями на затылке, торчавшими веером или, если хотите, испанским гребнем. Правда, очарования мне это не прибавило. Часть «зубчиков» гребня или веера время от времени укладывалась назад, намекая на щербатость.
Виталий не появился ни через час, ни позднее. Контрольные звонки, которые Наташка упорно ему выдавала буквально каждые две минуты, оставались без ответа из-за недоступности абонента. В промежутках между ее «автодозвоном» я, поливая и окучивая свой фикус, пыталась выяснить подробности той части телефонного разговора, которую не довелось услышать. По словам Наташки, ничего интересного я не пропустила. Просто Виталий советовался по поводу времени, в течение которого ему удастся долететь до дома Ирины Александровны.
Мне показалось, что я вернулась к временам махрового «застоя» на моей голове. Ну тем, щетинистым, после упомянутой стрижки «под Наташку». Рука дрогнула. Вода, щедро хлынувшая в цветочный горшок, возомнила себя миниатюрным односторонним цунами и выплеснулась на палас, попутно прихватив верхний плодородный слой земли. Осознание негативных последствий протечки положительно сказалось на моем нервном состоянии. Я ахнула и обмерла.
— «Каменный век возвращается», — ехидно прокомментировала Наташка и, делано охая от усилий, с которыми вылезала из кресла, заявила, что отправляется за тряпкой. Не надолго. И в течение этого короткого промежутка времени мне лучше сохранять свою окаменелость.
— Еще чего…
Этим выражением мне пришлось огрызнуться три раза. С первого и второго сама не разобрала, что пробурчала. Третий раз по времени удачно совпал с возвращением подруги с тряпкой. Я ей не мешала — чистоплюйство у Наташки в крови. Кроме того, небольшая уборка — занятие более плодотворное, чем бесполезный повтор мобильного номера сына Серегина. А к физической разрядке добавила подруге умственную задачку. Тихо и внятно поинтересовалась, откуда Виталик знает, к какому именно дому ему следует подъехать для встречи с нами. Наталья выпрямилась, явив мне покрасневшее от усердия лицо.
— Думаешь, он домом ошибся?
— Ошибка просто исключена, если неизвестен адрес. Даже при условии отличного знания района. Так откуда наш адрес известен Виталию Валерьевичу?
— Вот у него и спроси!.. — Тряпка выпала из ослабевших рук подруги. — Мама дорогая! Он же четко рассчитал время, в течение которого будет подъезжать к нашему дому и перезвонит… Ну а что здесь такого?! — Неожиданно окрепнув духом, Наташка запальчиво заявила: — А адрес, в отличие от Годзилла, юноша добыл честным путем — уточнил в больнице, у пришедшего в сознание папы. А гадский папа, как мы раньше с тобой решили, отследил нас у порога нашего родного подъезда, приняв за основу данные моего прежнего места жительства. — Заметив, что я пытаюсь возразить, возмущенно взмахнула тряпкой и повысила голос: — Даже если ушел из «конторы», друзья-то остались. Тащи сюда средство для чистки ковров и какую-нибудь щетку. Только не зубную! Можно неиспользованную губку для мытья посуды. Гос-споди! Ну где же этот серегинский сынок? Неужели в аварию попал? Или…
Звонок моего домашнего телефона резко оборвал стенания Наташки. Мы испуганно переглянулись, одновременно указав друг другу на трубку.
— Димка! — выдохнула я и со всхлипом вздохнула.
— Скажу ему, что тебя нет дома…
Наташка осторожно взяла телефон в руки.
— Нет уж, — перехватила я телефонный аппарат. — Мобильника нет, ума нет, а теперь еще и меня самой нет? — Нажав на кнопку соединения, я мужественно доложила, что вся во внимании.
— Ирина Александровна! Участковый инспектор Попов.
— Ну и… «мусор» же ты, Попов! Зачем мобильник свистнул? Мне по нему муж случайно не звонил? Считай последний вопрос первым!
— Ирина Александровна, ваш мобильник сослужил нам всем добрую службу. Мы задержали преступника, который пытался выманить вас с Натальей… э… Николаевной из дома.
— Замечательно. Так что там со звонком от мужа?.. Слушайте, вы случайно не его задержали?
— Да при чем тут ваш муж? Вы понимаете, о чем я говорю?
— Это ты, Попов, ни хрена не понимаешь! — ухитрившись втиснуться сбоку, проорала в трубку Наташка, старательно подслушивающая разговор. — Не увиливай от ответа.
— Да ничьи мужья вам обеим не звонили.
— Слушай, Иван, если позвонит Ефимов, то после того, как он тебя облает и потребует объяснить причину, по которой жена Дмитрия Николаевича в интимной обстановке передарила тебе его подарок, сделай вид, что очень обрадовался. Скажешь ему, что Ирина Александровна, растяпа, случайно оставила мобильник на кассе универсама. Администрация магазина будет рада вернуть его владелице по предъявлении паспорта.
Наташка отлипла от телефона.
— Ф-фу… Гора с плеч.
Мне не понравилось молчание участкового. Неужели должность не позволяет соврать? Даже во спасение рядовой российской гражданки. Я разочарованно протянула трубку Наташке, и тут Иван Романович заговорил. По-прежнему официально:
— Я понял вас, Ирина Александровна. Теперь постарайтесь выслушать меня: вам вместе с Натальей Николаевной необходимо подъехать, чтобы…
— …опознать труп задержанного вами киллера?
Физиономии подруги выражала явную брезгливость.
— А мы его точно знали?
— Какой труп?! — Иван Романович еле сдерживался. — Дали пару раз по шее — слишком активно сопротивлялся при задержании. От этого не умирают, просто умнее становятся. Честное слово, терпение кончилось, сейчас передам трубку оперативникам, они вам все объяснят.
Применив положительный опыт подруги, я прилипла к трубке сбоку и торопливо спросила:
— А задержанного зовут случайно не Виталий Валерьевич Серегин?
— Он вам так по телефону представился?
— А он тот самый темноволосый небритый тип, который преследовал нас?
— Под ваше прежнее описание не совсем подпадает. Есть подозрение, что он намеренно изменил внешность. Есть одно «но», закон требует…
— Мы сейчас… Одна нога тут, другая…
— Лучше все четыре ноги к нам.
— Но не сразу! — заупрямилась я. — Не раньше, чем через пару часов. Увы, обстоятельства личного плана…
— Да что ты там рассыпаешься? — всплеснула руками Наташка. — Скажи, что у тебя диарея.
7
Все валилось из рук. Никак не могла сосредоточиться на чем-то одном. В воздух взлетали и падали куда придется шмотки, казавшиеся неподходящими для встречи с сыном Серегина. Если, конечно, он им являлся. В таком случае можно бы вздохнуть спокойно. А если хорошо осведомленный преступник, намеренно ограбив и… Нет, не надо крайних мер! Просто — выследил, отнял мобильное связующее звено Виталия и придумал легкий способ выманить нас из дома. Первая попытка ему не удалась — я сослалась на присутствие гостей. Вот только голос… Голоса были разные… Ну и что? Либо преступник может говорить и не своим голосом, либо он не один.
— Мы с тобой не успели договориться. — Скача на одной ноге по комнате, я никак не могла попасть второй ногой в штанину брюк. Только рухнув на кровать, сообразила, что пихать две ноги в одну штанину — дохлый номер. Никому не советую.
— Ну давай договариваться. — Не обращая на меня внимания, Наташка перед зеркалом завершала макияж. — О чем?
— Будем говорить всю правду или немного сократим свой правдивый рассказ? Эх, жаль, Виталик не успел сообщить номер больницы, в которой лежит отец.
