– Вот именно, а еще – чтобы избавиться от свидетелей.
Как ты там говорил, Крыса? Грегсон считал, что не стоит заводить целых шестнадцать свидетелей из-за ЛИШНИХ двухсот кусков? А если убить шестнадцать зайцев разом? – предположил Мартин, протягивая мне очередную книжку подзванием «Резня в День Святого Валентина». – Таковы правила игры «по-взрослому».
– Но это же настоящее скотство! Неужели кто-то способен на такое? Нет, только не мистер Грегсон, – возразил побледневший Крыса. Губы у него дрожали так же, как обгорелые былки у меня на шее. – Я ведь никому бы не сболтнул…
Мы еще долго обсуждали «за» и «против» поджога школы вместе с шестнадцатью подростками, и к концу дискуссии все пятеро из нас был и готовы устроить то же самое Грегсону, Шарпею, Фодерингштайну и даже двуличной стерве мисс Говард. Четырехглазый трясся от ярости, таким я его еще никогда не вддел. Наш Очкарик бормотал себе под нос грязные ругательства и придумывал самые страшные варианты мести (разумеется, огнем) бывшим преподам, хотя злился он скорее из-за того, что они без разрешения побаловались с любимой игрушкой.
И вообще, Грегсону в любом случае был нужен козел отпущения, чтобы повесить на него поджог, а кто подходил на эту ролъ лучше, чем наш знаменитый очкатый Герострат? По-видимому, Четырехглазый пришел к тому же выводу.
– Но ведь на пожаре нашли их тела. Трупы. Как ты это объяснишь? – обратился он к Мартину.
– Я могу только предполагать, доказательств у меня нет.
Мартин перешерстил свою библиотеку и достал книжку, которая называлась «Пропавшие без вести: в списках погибших». Речь в ней шла о самых страшных убийцах двадцатого века и о том, как они избавлялись от тел своих жертв.
– Вот послушайте: «Глава шестая. Могильный бизнес», – зловещим голосом начал читать Мартин, хотя за последние сорок восемь часов мы и без того натерпелись страху.
Глава посвящалась кладбищам, разрытым могилам, гробам с двойным дном, и т.д. и т.п. В ней подробно рассказывалось, как нечистые на руку владельцы похоронных бюро помогали преступникам прятать трупы жертв, а некоторые даже отдавали тела безнравственным ученым и медикам для подпольных опытов – разумеется, за хорошие деньги.
– Вполне вероятно, Грегсон знал, где можно достать тела.
Четыре посторонних трупа плюс шестнадцать ваших, кусок расплавленного золота, и пожалуйста – дело закрыто, ваша честь! – прокомментировал Мартин, театрально захлопнув книжку.
– Что?! Но как… зачем… где… – хватал ртом воздух Крыса, а мне с каждой секундой становилось яснее, что Мартин недалек от истины.
Грегсон настаивал, НАСТАИВАЛ, чтобы сборщики выгребли все до последней монетки, до самой крошечки. Почему это было столь важно? А вот почему: если монеты исчезнут полностью, полиции не с чем будет сравнить расплавленное золото, обнаруженное в Гафине. Никто не сможет с уверенностью сказать, что это не раннэмекий клад.
Более того, если Четырехглазый не устраивал поджога (а он клянется, что не устраивал), кто тогда его совершил? Виновато замыкание в электропроводке? Ага, и как раз в последний день нашего пребывания в школе. Может, кто-то что-то напортачил во время нашей лихорадочной уборки? Может, Фодерингштайн заснул с толстой праздничной сигарой в зубах? Или два светляка решили заняться сексом поблизости от канистры с бензином, в которой, как на грех, оказалась дырка?
Допустим, допустим. Последняя гипотеза была настолько же правдоподобной, как и предыдущие.
Нет, чем больше я об этом думал, тем больше соглашался с Мартином.
Грегсон навесив на окна решетки. Грегсон запер на замок дверцу люка. Грегсон устроил поджог. Грегсон хотел, чтобы никто из нас не ушел из Гафина живым.
Да, Грегсон все это сделал. Возникал вопрос: что мы сделаем с Грегсоном? Весьма примечательно, что в итоге нам помог не кто иной, как один из бывших «птенцов» Гафина.
– Привет, Рыжий. Как делишки в Мидлсбро?
– Кто это?
– Бампер.
– Бампер… Бампер?! Ах ты, козел! И у тебя еще хватает наглости звонить мне после той подлянки, которую ты подстроил! – заорал Рыжий, вероятно, стоя в кабинете директора.
Мартин набрал номер школы в Мидлсбро, представился отцом Рыжего, попросил позвать «сына» к телефону и передал трубку мне.
– Погоди, не кипятись. Есть разговор. Тебе понравится, отвечаю.
Рыжего пришлось еще немного поуговаривать, но когда я перешел к сути дела, он весь превратился в слух. Конечно, сначала я объяснил про драку, потом про Грегсона и в общем-то про все остальное. Выслушав мой рассказ об ограблении, Рыжий очень расстроился, что ему не довелось поучаствовать в таком отпадном мероприятии, и тогда я заверил, что у него еще есть время вступить в игру.
– Партия не закончена, братишка.
– Чего тебе от меня надо?
– Поговори со своим стариком. Он у тебя коп и может связаться с теми, кто ведет следствие. Скажи, что за вознаграждение мы готовы поделиться кое-какими сведениями.
Рыжий презрительно фыркнул, но я сказал, что копы дадут за нашу информацию что угодно.
– Попытайся договориться с ними, ладно?
– С какого перепугу я должен тебе помогать?
– А почему бы и нет? Или ты чересчур занят? И потом, разве тебе не интересно хоть каким-то боком принять участие в преступлении века?
Я знал, что он клюнет. Не каждый же день случаются такие вещи! У Рыжего появился реальный шанс прославиться или, как минимум, несколько дней побыть в центре внимания, выступая в роли единственного посредника между всемирно знаменитыми Музейными Грабителями и полицией. Рыжий получал возможность ввинтиться в событие, которое потрясло всю страну. Ну скажите, какой дурак откажется записать такой факт в собственную биографию?
– Черт с тобой, попробую.
Мы не ошиблись: копов очень интересовала наша информация, хотя мы не собирались ничего говорить до тех пор, пока не получим твердых гарантий. Увы, предоставлять гарантии копы определенно не захотели и передали, чтобы мы «кололись, на хрен, иначе будет хуже». Так по крайней мере сказал Рыжий (мы общались только через него). В любом случае все сводилось к одному: «Вам нечего нам предложить, поэтому сдавайтесь, не то наживете на свою задницу еще больше проблем».
– А как насчет монет? Что они запоют, если золото у нас? – поинтересовались мы через Рыжего.
– Да нет у вас никакого золота. Копы – извини, пап, я имел в виду полицейские – уже нашли его.
– Фиг там нашли. Все, что у них есть, – микроскопические крошки, а раннэмского клада нет как нет.
Я разобрал на заднем фоне приглушенные дебаты, после чего Рыжий снова приложил трубку к уху.
– Говоришь, раннэмские монеты у вас?
– Не важно. Отвечай на вопрос: что мы получим в обмен на золото?
На том конце вновь развернулась жаркая дискуссия, и мне пришлось скормить автомату еще несколько десятипенсовиков.
– Короче, парень, который тут сидит, пообещал, что, если вы вернете золото, вас будут судить как несовершенно летних, а не как взрослых преступников.
– –И все? – возмутился я.
– Блин, Бампер, а тебе что надо, торжественный парад с серпантином и конфетти, мать твою? Вы ограбили музей?
Ограбили. Сам знаешь, несовершеннолетним дают гораздо меньший срок. Чего еще ты добиваешься?
– Все равно не слишком-то щедро. А как же неизмеримая потеря для нации? – зашел я с другой стороны, но копы уперлись насмерть.
– В общем, либо так, либо никак, – передал Рыжий.
-Ладно, мы согласны.
– Хорошо. Золото у вас?
– Перезвоню позже, – ответил я и положил трубку.
Мартин сказал, что нам нужем представитель, и добровольно вызвался на эту роль. Зачем именно нужен представитель, я не знал, но Мартина это не волновало. Остаток вечера он с энтузиазмом посвятил расчетам, какую сумму потребует от музея в качестве комиссионных посредника и сколько будет брать с репортеров за каждое интервью. Когда Мартин закончил подсчитывать собственную выгоду от возврата золота, мы вернулись к вопросу о том, как его, то бишь золото, собственно, вернуть.
– Вы должны знать, где оно, – медленно произнес Мартин. – Хотя бы примерно. Грегсон что-нибудь рассказывал о себе? Думайте.
Мы подумали. –Неа…
Не может быть. Из каких он краев? Куда ходил по вечерам? Женат? Кому собирался продать монеты? Неужели и словечком не обмолвился?
-Нет.
– Он говорил, что учился в Мидлсбро. И сидел в тюрьме Паркхерст, – вспомнил Трамвай.
– Уже кое-что. Когда он отбывал срок? – спросил Мартин.
Ответа на этот вопрос мы не знали.
По большому счету, мы даже не были уверены, что Джона Грегсона на самом деле зовут Джоном Грегсоном. Скорей всего он взял себе фальшивое имя, а что толку искать человека, которого не существует…
– Напрягите мозги, должна же быть какая-то зацепка.
