— Я полагаю, что Уоренби в голову пришли точно такие же догадки, как и мне. Пленмеллеру никак нельзя было наживать себе врага в лице Уоренби, который сразу начал искать компромат против Гевина, чтобы оказывать на него влияние. Уоренби был открыт доступ к следственным документам, на досуге он и стал изучать их повнимательней.
— А вы не считаете, что это подделка? Хотя я хорошо знаю почерк Уолтера и уверен, что это писал именно он.
— Я об этом не задумывался, сэр. А было ли письмо в конверте?
— Точно не помню. Сейчас мы выясним это у Карсфорна, — сказал полковник и поднял телефонную трубку.
Через несколько минут в кабинете появился Карсфорн.
— Никакого конверта не было, сэр. Пленмеллер передал инспектору Фронтону только письмо.
— Жаль, что мне не довелось увидеть конверт, — сказал Хемингуэй.
— Но его видела служанка. Она нашла его первой и сказала, что там было написано только одно слово: «Гевину».
— Почему вы думаете, что нам может понадобиться конверт? — спросил Хемингуэя полковник.
— Мне в голову пришла одна идея. На конверте должна быть проставлена дата. Вы ведь сказали мне, сэр, что за три недели до смерти Уолтер решил окончательно распрощаться с Гевином. Не так ли?
— Но несмотря на это, он принял его в своем доме, — ответил полковник.
Все трое внимательно наблюдали за Хемингуэем в ожидании продолжения.
— Я очень внимательно изучил письмо, и одна деталь кажется мне подозрительной. У Уолтера был размашистый почерк, а здесь, в дате, цифра два приписана очень близко к пятерке. И если посмотреть внимательно на то, как он пишет последнюю букву в слове «май», то можно предположить, что именно из нее сделана двойка, тем самым меняя пятое число на двадцать пятое.
Карсфорн не мог скрыть искреннего удивления догадке Хемингуэя, а Харботл с гордостью посмотрел на шефа.
— Так вы хотите сказать, что письмо было написано Уолтером именно во время их последней ссоры, за три недели до смерти? — изумленно спросил полковник.
— Чтобы ответить на этот вопрос, мы немедленно отправим письмо на экспертизу, сэр. Хотя оно должно было побывать там значительно раньше, — задумчиво проговорил Хемингуэй.
Харботл посмотрел на часы:
— Я могу еще успеть на шестичасовой поезд и завтра утром уже буду с результатом экспертизы.
Хемингуэй кивнул и протянул Харботлу письмо. Карсфорн, все еще не до конца пришедший в себя, спросил:
— Так значит, сэр, это было совсем не самоубийство?
— Не буду ничего утверждать, — сказал Хемингуэй. — Подождем заключения экспертов.
— Честно говоря, сэр, я начинаю все больше и больше верить в версию убийства, — проговорил Карсфорн.
— Если вы действительно правы с письмом, то у нас есть сильная улика против Пленмеллера, — согласился полковник.
— Нужна сильнее, — покачал головой Хемингуэй. — Мне нужен его кольт.
— К сожалению, прошло очень много времени и он наверняка успел от него избавиться.
— Он давно сделал бы это, если бы хотел, — заметил Хемингуэй.
— Вы думаете, сэр, что он может хранить его до сих пор?
— Не знаю. Не забывайте, он уверен, что мы разыскиваем ружье. Поэтому он вполне мог забросить пистолет в кроличью нору или закопать в землю. Или оставить у себя…
— Мы впятером прочесали, сэр, почти всю территорию Фокслейна, Вудлейна и прилегающих земель, но ничего не нашли, — признался Карсфорн.
— Я бы не удивился, если бы он попросту спрятал оружие у себя в доме, — предположил Хемингуэй. — Возможно, мне придется перечитать все его детективы на тот случай, если он уже обыгрывал подобную ситуацию.
— Боюсь, это будет напрасным занятием, — вздохнул полковник.
— Вы знаете, сэр, — обратился к Хемингуэю Карсфорн, — когда Уолтер Пленмеллер умер, Гевин должен был сдать все принадлежащее тому оружие. Но он, конечно, может сказать, что не знал этих правил, и раз лицензия брата не просрочена, то он ничего не сдал. Ну, а если прислать к нему констебля, чтобы он сообщил ему об этом и проверил все его оружие? Что тогда сделает Пленмеллер? Как он объяснит отсутствие револьвера?
— Спокойно сдаст оружие и скажет, что в глаза не видел никакого кольта.
— Но если он так скажет, то это будет звучать очень подозрительно, сэр.
— Возможно. Но тем не менее уличить его во лжи будет невозможно. Он с улыбкой пронаблюдает, как констебль проверит его оружейную, и искренне поблагодарит, если тому придется в поисках кольта вскопать весь огород.
— Удивительно, — вступил в разговор полковник, — что мы говорим так, словно не существует никаких сомнений в том, что Сэмпсона Уоренби и Уолтера Пленмеллера убил Гевин Пленмеллер.
— А их и не существует, сэр, — спокойно ответил Хемингуэй.
Фраза Хемингуэя заставила полковника пристально посмотреть на старшего инспектора.
— На чем основана такая уверенность, Хемингуэй?
— На интуиции, сэр, — не менее спокойно ответил старший инспектор.
— И каковы в таком случае ваши очередные действия?
— Если не возражаете, я хотел бы задействовать для небольшого расследования сержанта Карсфорна, сэр.
— К вашим услугам! — гаркнул сержант, не дождавшись ответа полковника.
— Вот и хорошо! Я хочу, чтобы вы поговорили с человеком, с которым вам уже приходилось беседовать. К сожалению, я не помню его имени. Пожилой человек, который один из первых дал показания.
— Я помню, сэр. Это Джордж Рагби.
— Да-да, припоминаю. Именно Джордж Рагби!
— И о чем бы вы хотели, чтобы я с ним поговорил?
— Вы мне сказали, что он видел тем субботним вечером миссис Клайборн и Гевина Пленмеллера, возвращавшихся из Седар. Мы сосредоточили свое внимание на том, не выглядел ли кто-то из них подозрительно, забыв выяснить одну немаловажную деталь. А именно — кого из них сэр Рагби видел первым, а кого вторым.
— Господи! — воскликнул сержант и посмотрел на Скейлса. — Старший инспектор прав. Я совсем упустил это из вида! Я должен мчаться в Торнден. Вы не возражаете, сэр?
— Не возражаю, — ответил полковник. — Но не забивайте о его возрасте. Постараетесь, чтобы он ничего не перепутал.
— Я все понял, сэр! В таком случае, не буду терять ни минуты, — выпалил сержант и вылетел из кабинета.
— Вы оказываете деморализующее влияние на моих сотрудников, — с хмурой улыбкой проговорил полковник. — Кстати, удалось вам выяснить что-либо еще по поводу сквайра?
— Я сообщил об этом моему шефу. Он заверил меня, что наведет необходимые справки, из чего я сделал вывод, что он и палец о палец не ударит, чтобы разобраться в делах мистера Айнстейбла.
— Не могу сказать, что очень об этом жалею, — искренне сказал Скейлс.
— Если у вас больше ничего ко мне нет, то с вашего позволения я пойду, сэр. Мне хотелось бы поговорить с мистером Купландом до возвращения из Лондона Харботла.
— Вы знаете, где он живет? — поинтересовался Скейлс.
— Да, сэр. Я это уже выяснил.
— Как и все остальное, — с уважением добавил полковник. — Желаю удачи! — он встал и протянул Хемингуэю руку.
Следующим утром Хемингуэй наслаждался в гостинице хорошим завтраком и неожиданно свалившимся на него одиночеством. Он ел яичницу с беконом, запивал ее кофе и просматривал газету со свежими новостями.
Он покинул гостиницу за пятнадцать минут до прибытия лондонского поезда и отправился через город пешком к станции. Прокладывая путь в многолюдной толпе на рыночной площади, Хемингуэй лицом к лицу столкнулся с Эбби Дирхэм.
— Добрый день, инспектор, — дружелюбно окликнула старшего инспектора Эбби. — За покупками?
— К сожалению, нет. А вот вы, я вижу, занимаетесь именно этим.
Обменявшись с Эбби несколькими вполне светскими фразами, Хемингуэй заметил, что она неожиданно потеряла всякий интерес к его персоне, внимательно глядя на кого-то, стоящего за его спиной. Повернув голову, Хемингуэй увидел молодого Хасвела.
— Так и знал, что встречу тебя здесь! — воскликнул Чарльз, не замечая присутствия старшего инспектора. И было очевидно, что Чарльз и вправду его не видит.
— Чарльз! Это какой-то кошмар! Ты хоть когда-нибудь бываешь на работе?
Старший инспектор, поняв, что в этой ситуации он явно лишний, решил не прощаться, а просто отправился своей дорогой…
Поезд из Лондона прибыл без опоздания, и через несколько минут к Хемингуэю подошел сияющий Харботл.
— Вы победили, шеф! — с гордостью сказал инспектор.
— А разве могло быть иначе? — удивленно спросил Хемингуэй.
— Дата на письме и в самом деле была исправлена. Суперинтендант передал вам свои поздравления.
— Рановато, Хорэйс. Осталась еще одна неразрешенная проблема.
— Кольт, шеф? Я думал об этом всю дорогу из Лондона. Не думаю, что у нас есть шансы его обнаружить. А что показала экспертиза по пятнам на ковре?
