– Да его не на костер надо отправить, а в тюрьму! – выпалил рослый мужчина лет тридцати с крупной лысой головой. – В тюрьму, как жулика и шарлатана!
– Это еще посмотреть надо, кто из нас шарлатан! – ответил Ростоцкий, повысив голос. – Доктор Литвинов, конечно, известный хирург-онколог, но ни для кого не секрет, что в последнее время у него очень большой процент летальных исходов…
– Это только потому, что я берусь за самые тяжелые случаи! – возразил лысый, побагровев. – Вы лучше считайте не летальные случаи! Вы считайте, сколько больных я спас!
– В таком случае вы должны передо мной снять шляпу. – Ростоцкий усмехнулся. – Все вы, уважаемые коллеги, знаете, что я берусь исключительно за безнадежных больных!
– Но только за самых богатых! – воскликнул профессор Званович. – Все знают астрономические расценки вашей клиники!
– Человеческая жизнь бесценна, – Ростоцкий развел руками, – я никого не принуждаю, люди сами приходят в мою клинику. И я действительно беру за лечение очень большие деньги, потому что мне нужны средства для продолжения исследовательской работы, для усовершенствования моего метода…
– Ага, – снова подскочил Литвинов, – значит, вы сами признаете, что ваш метод сырой, несовершенный? Вы признаете, что не завершили клинические испытания?
– Да он их толком и не начинал! – выкрикнул чернобородый толстяк с заднего ряда.
– Это голословное утверждение! – возразил Ростоцкий. – Я представлял уважаемому научному сообществу результаты экспертизы…
– Эта экспертиза недостоверна! – снова вскочил Литвинов. – Воздействие пангексапентоната натрия на человеческий организм непредсказуемо, он может вызвать серьезнейшую реакцию…
– О какой реакции вы говорите, – включился в дискуссию еще один врач, – он сам себя проверял и хочет, чтобы мы поверили в эти результаты!
– Экспертиза недостоверна? – возмущенно воскликнул доктор Ростоцкий. – Так вот сейчас, господа, я предъявлю вам такие доказательства, с которыми вы не сможете поспорить!
Он сделал театральную паузу и повернулся к сцене:
– Вы видите, господа, этих трех женщин? Еще совсем недавно все они были признаны безнадежными. От них отказались мои уважаемые коллеги. Узнаете ли вы их, господа? Профессор Званович, Михаил Борисович! Узнаете ли вы свою пациентку Лисохвостову? – Ростоцкий эффектным жестом показал на сутулую сорокалетнюю женщину с коротко стриженными темными волосами. – Если мне не изменяет память, вы давали ей не больше месяца? А ведь это было почти полгода назад!
– Да, это она… – проговорил профессор, разглядывая пациентку, – болезнь непредсказуема. Иногда прогнозы не вполне оправдываются… бывает, что пациент живет немного дольше, чем предсказывал врач, но это ничего не значит!..
– Ничего не значит? – передразнил его Ростоцкий. – Да она здорова! Совершенно здорова! Можете осмотреть ее после пресс-конференции, если вам угодно!
– Мне угодно, – мрачно ответил Званович, – я ее непременно осмотрю! И проделаю все необходимые анализы!
– А вот эта женщина – бывшая пациентка доктора Литвинова! – Торжествующий Ростоцкий показал на смуглую брюнетку. – Ее фамилия Бероева, и она тоже совершенно выздоровела!
– Не может быть! – ахнул лысый здоровяк. – Это она, но…
– Но она жива и здорова, несмотря на ваш крайне неблагоприятный прогноз! Ведь вы, кажется, дали ей две недели жизни?
Литвинов сел, закрыв лицо руками.
– А вот эту пациентку лечил уважаемый доктор Тароян! – Ростоцкий показал на Лолу. – Узнаете ее, Ованес Степанович? Это Ксения Стукалова, вдова известного бизнесмена!
– Да, я ее лечил… – пролепетал чернобородый толстяк с заднего ряда, – но это… этого не может быть! Это просто чудо!
– Да, это именно чудо! – воскликнул Ростоцкий, торжествуя. – И это чудо называется метод доктора Ростоцкого! Мой метод, господа!
Зал загалдел. Журналисты проталкивались к сцене, щелкали фотоаппараты, мигали вспышки.
– Уважаемый Вячеслав Алексеевич! – Молодая журналистка, которая начала пресс-конференцию, тянула вверх микрофон. – Могут ваши пациентки сказать несколько слов для наших читателей?
– К сожалению, они еще недостаточно окрепли… – поморщился Ростоцкий. – Я не могу разрешить им давать интервью…
– Не интервью! – настаивала журналистка. – Буквально несколько слов о том, как они вам благодарны! Ведь вы подарили им жизнь, и они, несомненно, испытывают к вам глубокую признательность…
– Они принимают успокоительные и поэтому не могут…
– Отчего же? – воскликнула вдруг Лола. – Я очень даже могу! И не несколько слов, а гораздо больше!
– Что?! – Журналистка вскочила на сцену, протянула Лоле микрофон. – Это сенсация, настоящая сенсация! Что вы хотите сказать нашим читателям?
Лола откашлялась, встала в третью позицию и заговорила:
– Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом…
– Что это? – удивленно проговорила журналистка.
– Как, вы не знаете? – Лола заморгала глазами. – Чехов, Антон Павлович… «Чайка», первое действие…
– Я же говорил вам, что они еще не могут… – попытался перебить ее Ростоцкий.
– Да почему не можем? – удивилась Лола. – Я вполне могу! Если хотите – продолжу, я играла Нину Заречную много раз…
– Вы, Ксения, играли Нину Заречную? – Журналистка ловила каждое ее слово.
– Играла и имела большой успех! Только я вовсе не Ксения Стукалова! Я – профессиональная актриса, и меня только вчера нашли на кастинге и привлекли для исполнения роли пациентки доктора Ростоцкого. Конечно, им пришлось меня загримировать…
– Она бредит! – выкрикнул доктор Ростоцкий и попытался оттолкнуть журналистку от Лолы. – Я же говорил, что пациентки принимают успокоительные средства и не могут сейчас давать интервью!..
– Очень интересно! – К сцене проталкивался профессор Званович. – Ну-ка, девушка, расскажите, как вас нашли!
– Я же говорю – для них подбирает женщин кастинговое агентство. Потом они работают с внешностью, с дикцией, чтобы добиться большего сходства…
– Бред! – вопил Ростоцкий, расталкивая журналистов. – Уберите эту женщину, она сама не знает, что говорит!
– Не только я. – Лола повернулась к остальным женщинам: – Кира, скажи им, кто ты такая! Ведь ты никакая не Лисохвостова!..
– Нет, – нескладная сорокалетняя брюнетка встала из-за стола и мучительно покраснела, – меня зовут Кира Финикова… я бухгалтер… а тут на улице меня остановили и предложили играть в кино. Сказали, что им нужна женщина моего типа. Ну, вы знаете, это, конечно, глупо, но я согласилась… я захотела изменить свою жизнь… а вместо кино меня стали натаскивать на роль какой-то другой женщины, которая уже умерла…
– Умерла! – радостно закричал профессор Званович, карабкаясь на сцену. – Я же говорил, что она не проживет больше месяца!
– Жулик! – закричал басом доктор Литвинов. – Настоящий жулик и шарлатан! Судить его! Судить!
Доктор Ростоцкий заметался по сцене. Лицо его побагровело, глаза едва не вылезли из орбит.
– Мерзавцы! – закричал он неожиданно высоким истеричным голосом. – Ретрограды! Душители прогресса! Мне нужно еще два, максимум три года – и мой метод заработает! У меня есть, есть положительные сдвиги! Дайте мне возможность работать!
– Никому не позволено ставить эксперименты на людях! – прервал его профессор Званович. – Слава богу, что ваша преступная деятельность раскрыта! Вы – убийца! Вы хуже, чем убийца! Вы обманываете тяжелобольных, отчаявшихся людей!..
Журналисты в полном восторге снимали, писали, фотографировали: они были свидетелями самой настоящей сенсации.
Лидия назначила встречу подругам в итальянском ресторане на Петроградской стороне.
Когда Лола и Людмила вошли в ресторан, она уже сидела за угловым столиком и пила мятный коктейль.
– Садитесь, девочки, – проговорила она гостеприимно, – здесь очень хорошо кормят, особенно рекомендую ризотто с белыми грибами. И пасту готовят как положено…
Подруги расположились за столом, сделали заказ.
Людмила выжидательно посмотрела на Лидию:
– Ну, так ты расскажешь, как все это случилось? Почему погибли остальные жены Вадима и как тебе удалось избежать этой участи?
– Мне просто повезло… – проговорила Лидия, опустив глаза, – если бы не случай, я сейчас тоже лежала бы на кладбище, и цвели бы на моей могиле анютины глазки…
И она начала свой рассказ.
Когда Лидия вышла замуж за Вадима, она знала, что была уже его третьей женой, но, как и Людмиле, Вадим не рассказал ей никаких подробностей. Однако Лидия работала в отделе криминальной хроники крупной газеты и как-то в архиве своего издания наткнулась на заметку о гибели своей предшественницы Лизы Коврайской. Лиза на первый взгляд погибла совершенно случайно, но Лидия решила все же разузнать о судьбе первой жены Вадима.
