– Ага… У тебя есть снотворное?
– Нет.
– Очень хорошо. Выпей таблеточку и ложись. Спокойной ночи.
Провожая Наташку, заблудившуюся при выходе из квартиры, я подумала, что в голове у нее сейчас то же самое, что в пакете со смятыми в нечто непонятное пирожными.
Ночью шел дождь, прерывая разрозненные страшноватые сновидения точечными ударами в стекло. Едва проснувшись, я засыпала снова, отметив свет, проникающий из коридора через открытую дверь спальни, и радуясь тому, что нахожусь дома, в собственной уютной постели. Ночник мешал, а спать вообще без света было жутковато, вот и оставила его в коридоре.
Утро было пасмурным. Поморщившись, я спустила ноги с кровати, собираясь потянуться, да так и застыла с устремленными вверх руками – дверь спальни оказалась закрыта. Мысль о грабителях, заботящихся о покое своих спящих клиентов, умерла, не будучи отшлифованной. Вторая мысль – о возвращении родного мужа из Калининграда отпала просто потому, что так тихо он бы не вернулся. С третьей я запоздала. Дверь бесшумно приоткрылась. И года не прошло, как Дмитрий Николаевич смазал петли. Я слабо пискнула, Наташка громко вскрикнула и тут же сердито поинтересовалась, чего я ору да еще с поднятыми руками. Следом пообещала незамедлительно сдать ключи от нашей квартиры.
– Интересно, какой дурак, кроме меня, может заявиться к тебе в такую рань, чтобы приготовить достойный завтрак?
– Других дураков нет, – пытаясь сгладить свое негостеприимство, заверила я подругу. – Мне сон плохой приснился.
– А я его кошмарное воплощение!
– Просто в голову не пришло, что тебе не спится в такую рань.
– Проснись, дорогая. Время десятый час! Надо тебе собаку завести, чтобы пораньше вставать.
– Типун тебе на язык и два под язык! У меня и так жизнь собачья.
– Ты руки-то опусти. И иди завтракать.
После вчерашней массированной гастрономической атаки организм вполне оправился, иначе чем объяснить мое искреннее оживление при виде небольшого торта, незатейливо украшенного шоколадной крошкой. Он гордо занимал почетное место на середине кухонного стола. Рядом дымились чашки кофе.
– Откуда? – деловито поинтересовалась я, усаживаясь на табуретку и пытаясь окончательно проснуться. Неработающий душ в этом плане помочь не мог.
– Оттуда, – небрежно махнув рукой в сторону холодильника, пояснила Наташка. – Вчерашняя каша из пирожных сегодня обрела новый имидж.
– А фотография Георгиновны с братом? Неужели тоже сменила имидж, став внутренним содержанием торта?
– Не надо «ля-ля»! Фотография вместе с запиской и записными книжками, заляпанными нашими отпечатками пальцев, в качестве вещественных доказательств лежит запаянная в чистый пластиковый пакет. Что, я детективов не смотрела? Сдадим следствию добровольно, как и пуговицу от костюма Арефьева, царствие ему небесное. – Она перекрестилась и, глядя в потолок, смахнула слезу: – Спи спокойно, Игорек, раз уж так получилось. Обещаем, мы выведем твоих убийц на чистую воду! Они ответят за все.
Я тоже невольно посмотрела на потолок и согласилась с Наташкой.
– Аминь. Да будет так!
За завтраком Наташка сухо излагала мне картину преступления: Георгиновна вместе с Раисой Афанасьевной организовали на паях нелегальную контору по сдаче внаем Светкиной квартиры. Именно Георгиновна сдерживала попытки Светланы наведаться в свой дом, а когда та собралась разводиться, предупредила компаньонку о немедленном закрытии «лавочки». Кстати, именно Георгиновна, зная Арефьева как соседа по даче, рекомендовала ему Раису в качестве хозяйки сдаваемой квартиры. Визит Арефьева в роковой для него день был вызван необходимостью окончательных расчетов за проживание. Уезжал-то в спешке. При расчетах между ними возникли серьезные разногласия, возможно, он грозил Раисе разоблачением и… последнее слово осталось за Раисой. Вольно или невольно. Как говорится, женщина всегда права. Светку арестовали. Раиса сначала испугалась, поэтому и сбагрила нам от греха подальше ключи от ее квартиры. Потом опомнилась и начала нам названивать – ведь если Светку не выпустят, «лавочка» может возобновить свою временную деятельность. Только решила открыть ее по новой без участия Георгиновны. Компаньонка не могла пережить такого разочарования и лишила Раису возможности организовать ИЧП – индивидуальное частное предприятие без соответствуюшей регистрации. А для того чтобы обеспечить себе алиби на этот момент, специально подвернула ногу. Прямо на подходе к трехкомнатной квартире Серова. Потом позвонила какому-нибудь платному специалисту, тот прибыл на дом и наложил ей повязку.
Я слушала, разинув рот. Кое-что, о чем говорила Наташка, раньше тоже прокручивалось в моей голове. Отдельные моменты заслуживают внимания, но в целом не выдерживают никакой критики. У меня сложилось мнение, что обе дамы до субботы вообще не общались и против кого-либо не дружили. И, кстати, о ключах!
– Хочу тебя поправить: ключи от квартиры Светланы были далеко не в единственном экземпляре. Во-первых, дубликаты имелись у Серова. Возможно, он с их помощью собирался тайно контролировать Светкину личную жизнь. Во-вторых, кто-то же открыл квартиру в то время, когда я спокойно полеживала на Светкином диване, ожидая твоего возвращения с рынка. А как ты объяснишь наличие на бутылке с отрицательно-заряженным вином отпечатков пальцев Раисы? Если не принимать во внимание ее собственное объяснение – решила бутылку протереть и протерла. Что-то оно перестало меня устраивать.
– Ну, последнее не проблема. Бутылка принадлежала Раисе. Она хранила вино специально для подходящего момента. Влезет в квартиру какой-нибудь домушник, соблазнится винцом и рухнет замертво на месте преступления. Арефьев проявил себя хуже домушника, за что и поплатился. А Светка могла случайно схватить эту бутылку у самой Раисы.
– Роясь в ее смертельных запасах?
– Ну что ты ко мне прицепилась с этим вином? Не нравится это объяснение, и не надо. Предложи свое. А тебя, кстати, могла попытаться треснуть та же Георгиновна. Дождалась благополучного выноса тела Раисы и вернулась. Если уж столько ключей от Светкиной квартиры развелось, почему бы и ей дубликат не заиметь? Решила проверить, не выпустили ли Светку. Вошла, приняла тебя за нее и… хотела устранить препятствие для собственной индивидуальной деятельности по сдаче в аренду ее квартиры. Вот ты представь Георгиновну в штанах. Ну, тех, что были на преступнике, который налетел на тебя. Похожа она на него со спины? Похожа. Такая же худющая, как ты рассказывала о злоумышленнике.
В моей голове зазвенели колокольчики. Романтичная фраза. На самом деле звон в ушах может быть предвестником нарушения мозгового кровообращения – проза жизни. Я невольно обхватила голову ладонями и глухим голосом выдала:
– Немедленно едем к Светкиному дому!
– О, блин! Ир, иногда я думаю, что ты поскромничала. Или запамятовала. На самом деле, Георгиновна успела тебя треснуть трубой. Причем как следует. Мы же определились не светиться в том месте до темноты. И нам надо в фирму «Родники».
Звон в ушах прошел. Я сложила руки по швам и твердо отчеканила:
– Сначала в травмпункт!
Глаза Наташки опасно сузились.
– В травмпункт, который находится недалеко от Светкиного дома.
Наташкины глаза медленно, но верно достигли размера автомобильных фар:
– Угу, – промычала она. – Значит, я оказалась права. Но тогда нечего терять время, давай раздваиваться. У меня что-то со «Ставридой» случилось. Деньку выгуляла, хотела в универсам скатать, а она глохнет. В смысле, «Ставрида». Кольку-соседа встретила, обещал вечером после работы не напиваться и посмотреть. Кроме того, одиночество в собирании нужных сведений на данном этапе безопаснее. Две наши красивые физиономии вместе слишком хорошо запоминаются. Потому как на контрастной основе. Народ сразу же начинает оценивать, кто из нас краше. Ладно, это долгий разговор. Помнишь историю с «тетушкой», нечаянно повредившей ногу?
– В мельчайших деталях.
– Ну так узнавай адрес травмпункта и катись туда, действуя в соответствии со старой легендой. Только не забудь взять зонт. И купи плитку шоколада для медсестры. А я слетаю в «Родники». Не волнуйся, выясню все, что надо, и даже больше.
Собрались мы достаточно быстро, хотя Наташка заставила меня смыть весь и так достаточно легкий макияж, мотивируя это тем, что мне следует быть очень серой мышкой. У племянницы, искренне озабоченной здоровьем собственной тетки, завещавшей ей в наследство солидный капитал, но собирающейся жить долго и счастливо, рассчитывая умереть с любимой племянницей в один день, физиономия не может играть всеми красками жизни. Не только природными, но и косметическими.
До травмпункта я добралась сравнительно легко. Могло быть и хуже – когда, вылезая из трамвая, зацепилась каблуком за ступеньку. Поймала меня на лету плотная женщина в форме сотрудника милиции, и я долго шептала ей слова благодарности, глядя вслед трамваю, в котором она уехала: от испуга и растерянности сразу не поблагодарила. Лучше поздно, чем никогда.
