Сомпорну здесь нравилось. Люди были красивые и высокие, со светлыми волосами и очень белой кожей. Он не собирался ехать в Норвегию, его всегда почему-то тянуло в Швецию, может, после просмотра старых кинофильмов с Урсулой Андресс. Но в туристической фирме в Бангалоре оказались брошюры о Норвегии, и Капитан решил отправиться сюда.
Площадь Юнгсторгет идеально соответствовала его планам. Здесь сходилось множество улиц, в центре красовался большой фонтан, и в любой момент можно было исчезнуть в толпе туристов.
Он и сам удивлялся, что написал ей. Думал, они никогда больше не встретятся.
Сомпорн оставил Торка и Шейлу со своими ребятами и собирался ехать в Гонконг — прятать деньги. Однако потом, вернувшись в бухту и выкапывая запрятанное сокровище, понял, что не может больше заниматься пиратством. Слишком опасно. Ему просто не хватит кровожадности. Успешному пирату (а Сомпорн по всем стандартам мог считаться весьма успешным) необходимо быть беспощадным и бесстрашным головорезом, умным стратегом. Но хотя он был вполне уверен в собственной способности к стратегическому планированию, ему не хватало особенной жестокости. Стало не хватать. Из-за Шейлы. Ее появление в лагере вскрыло его слабость. Капитан стал слаб и сентиментален. Одно он знал наверняка: расчувствовавшийся пират недолго продержится в Южно-Китайском море. Любой оплошностью моментально воспользуются власти или даже его собственная команда. А потом — смерть или ожидание смерти в тюрьме. Этого допустить нельзя.
Он изменил маршрут и вместо Гонконга направился на грузовом корабле в Сингапур. Там подкупил знакомого финансиста и превратил наличные в солидный счет в женевском банке. Теперь можно было не спешить. Сомпорн затаился. Смотрел кино, совершенствовал разговорный английский. Бросил курить.
Однажды он купил какой-то австралийский журнал и увидел фотографии Торка и Шейлы на Пхукете, а под ними — сообщение, что развод состоялся. Он шесть месяцев не видел Шейлу, но думал о ней каждый день. Должно быть, пришла пора рискнуть и связаться с ней. И тогда он полетел в Осло из Индии, куда переехал ради местной кухни, и стал подбирать подходящее для встречи место.
Он решил, что Юнгсторгет подойдет идеально, тут же пошел в интернет-кафе и отправил электронное сообщение Шейле. Всего несколько слов: «Юнгсторгет, Осло, Норвегия. Четырнадцать ноль-ноль. Через сорок восемь часов, считая с сегодняшнего дня». Он не стал подписываться.
И сейчас ждал: сидел на улице у кафе «Тенерифе» и запивал свежие креветки-гриль вкуснейшим норвежским пивом.
Шейла еле сумела купить билет. Она успела на рейс Лос-Анджелес — Гэтвик буквально в последнюю минуту, а затем шесть часов ждала вылета в Осло. По ее подсчетам выходило, что теперь оставалось полтора часа, чтобы добраться из аэропорта Осло в какое-то место под названием «Юнгсторгет».
Она ждала вестей от Капитана долгие месяцы. С маниакальным упорством чуть ли не каждый час проверяла электронную почту. Однако шли месяцы, поиски нового дома (бывшая модель переехала в симпатичную квартирку в Санта-Монике) и переговоры о разводе стали занимать все больше времени, в конце концов она стала проверять почту лишь раз в день. Но письма от него не приходили, и так грустно, почти невыносимо было открывать почтовый ящик… Сердце просто рвалось на части. Она уже уверилась в том, что с ним что-то случилось, что он потерпел кораблекрушение или попал в тайскую тюрьму.
А потом пришло это письмо; и вот она едет в такси по улицам Осло.
Сомпорн увидел ее первый и широко улыбнулся: сложно не заметить такую женщину, да еще и с ярким тайским зонтиком от солнца. Он смотрел, как Шейла садится на скамейку у фонтана, то и дело поглядывая на часы. Пытался просканировать взглядом окрестности, выискивая ловушки, высматривая притаившихся полицейских. Кажется, он еще никогда в жизни так не рисковал… но ничего не мог с собой поделать. Он мечтал вновь увидеть ее прекрасную кожу.
Сомпорн допил пиво и заплатил по чеку. Ему не хотелось заставлять Шейлу так долго сидеть на солнце.
Торк остановился и оперся о стену клуба «Вайпер-рум». Усилитель (миниатюрный по сравнению с теми, какие были у него раньше) стоял тут же, на подставке. Торк приподнял темные очки и вытер капли пота, катившиеся по лбу и шее. Теперь он понимал, для чего «Метал-ассасин» нанимали кучу техников и носильщиков. Кому понравится таскать такую тяжеленную махину? Даже несмотря на то, что подставка была с колесиками, нелегко катить эту штуку в горку.
Дани, ударница, прошла мимо, таща один из барабанов.
— Ну, как ты?
— Усилитель бы мне полегче!
Дани улыбнулась.
— Вот запишем клевый диск и наймем техников.
Она с таким искренним оптимизмом верила в его музыку, в то, что у них будет настоящая группа, что Торк ухмыльнулся.
— Заметано.
Дани расхохоталась, нелепое словечко показалось ей ужасно старомодным.
— Тебе помочь?
— Не-а, сам справлюсь.
Дани радостно завопила:
— Да здравствует рок! — и поволокла барабан к дверям клуба. Торк с усилителем поплелся следом.
* * *
Мэрибет наклонилась к зеркалу, сосредоточенно выводя косметическим карандашом черную стрелку по нижнему веку. В последнее время она не носила такой вызывающий макияж, но сегодня собиралась на концерт Торка и его новой группы в клубе «Вайпер-рум»; хотелось выглядеть соответственно. На ней были кожаные ботфорты, колготки в сеточку, кожаная мини-юбка и серебристый бомбер поверх просвечивающего лифчика. Волосы она собрала в высокий хвост и закрепила кожаной заколкой с шипами. Мэрибет оглядела себя в зеркале и рассмеялась. Ну, точно на костюмированный бал вырядилась. Как бы Венди не перепугать…
Мэрибет оформила для нее грин-карту с помощью знакомого чиновника иммиграционной службы (всем английским группам требовались разрешения на работу), всего-то подарила тому диск с автографом «Метал-ассасин». А Венди, в свою очередь, познакомила Мэрибет с тайским буддизмом. Теперь они каждое воскресное утро молились в храме «Ват-тай», что на севере Голливуда, потом Мэрибет изучала буддизм и тайский язык, а Венди упоенно играла в бадминтон.
Мэрибет до сих пор изумляло, как быстро друзья и родные приняли Венди — и ее новую сексуальную ориентацию. Бывшая соседка по общежитию вообще утверждала, что нисколько не удивилась, что и так всегда считала Мэрибет лесби. Даже мама одобрила эти отношения и называла Венди «такой хорошей девочкой!».
Увидев Мэрибет, Венди расхохоталась — вид у подружки был просто очаровательный. А потом забеспокоилась, что сама одета неправильно. Гладкое шелковое платье и простые туфли без каблука, которые Венди надевала на работу (она стала хозяйкой зала в модном тайском ресторане), почему-то никак не годились для похода в клуб. Мэрибет вытащила откуда-то с заднего сиденья машины черную кожаную куртку с грубо нарисованным на спине логотипом «Метал-ассасин» и такие же черные ботинки. Венди со смехом переоделась и, воспользовавшись косметикой Мэрибет, добавила густые фиолетовые тени и накрасила губы ярко-красной помадой.
Получилось так здорово, что Мэрибет аж задохнулась, хотела даже остановить машину и оттрахать Венди прямо на заднем сиденье. Но не стала — решила, что сумеет подождать. Ведь половина удовольствия заключается в предвкушении!
Музыка была одуряюще громкая; Хайдеггер порадовался, что захватил затычки для ушей. Он стоял у стены и смотрел в зал, наблюдая за реакцией публики. Жителей Лос-Анджелеса почти ничем не удивишь, даже лучшие группы получают здесь частенько весьма холодный прием. Сегодня, похоже, всем все нравилось.
Торк прыгал по сцене, то и дело натыкался на гитариста, скакал вокруг остальных музыкантов (они были в два с лишним раза моложе его самого!) точно сумасшедший конгрессмен. Хайдеггер предлагал назвать эту команду «Группой Торка Генри», но теперь увидел, к чему стремился Торк. Он хотел играть в группе. Быть частью чего-то большего, чем он сам. И хотя почти все песни Торк писал сам или вместе с вокалисткой, в этой новой группе гонорары делились поровну, а важные решения непременно принимались совместно. Хайдеггеру даже понравилось выбранное ими название: «Бангкокский рок» — не столь коммерчески выгодное, как его собственные варианты, однако не лишенное своеобразного очарования. Да что там название, музыка получилась отличная! Настоящий рок с барабанным драйвом, мощными басами и горячими гитарными аранжировками в дополнение к превосходным текстам в исполнении восторженной вокалистки.
Никакая мегапопулярность им, конечно, не светит, но какая разница? Хайдеггер был доволен хотя бы тем, что Торк снова играет.
Если ударные — это сердцевина рок-музыки, изначальная основа и источник ритма, а гитарные переливы вздымаются к небесам, то басы можно представить как связующее звено, цемент, скрепляющий небо и землю.
