— Наверное, это не Антонинина мебель, — тихонько поделилась умной мыслью Лариска, тоже успевшая оценить «антикварную» красоту.
Один из грузчиков, успевший втащить кресло в подъезд, крикнул оттуда:
— Этаж-то какой?
— Седьмой, — проорал в ответ «кузнечик», — пятьдесят седьмая квартира. Подожди меня. — Он, подхватив второе кресло, скрылся в проеме парадного.
Мы недоуменно переглянулись. Кажется, в мое отсутствие у Антонины поехала крыша, причем на пару с Оглоедовым. Только с очень больной головой можно было прикупить такой, с позволения сказать, гостиный гарнитурчик.
Генералов не рискнул бросить машину в незнакомом дворе и остался ее сторожить. А мы зашли в подъезд и подождали пассажирский лифт, поскольку в грузовой кабине наверх поехали кресла в сопровождении «кузнечика» и грузчика. Пока мы поднимались, Иван осторожно предположил:
— Может, при перевозке мебели ошибка вышла. Мужики просто накладные перепутали или маршрутные листы.
— Не-е-е, — загадочно протянула Лариска, — они просто решили пожениться.
— Кто? Мужики? — не врубилась я.
— Да нет же, Толик с Антониной.
— И в качестве свадебного подарка приобрели себе старую рухлядь? — скептически хмыкнул Иван.
— Не говори глупостей… Они специально купили старую мебель, чтобы сдавать жилье квартирантам. А сами собираются жить у Оглоедова. Понятно?
И вправду, кто ж оставляет квартирантам новую мебель. Молодец Лариска! Мне такой расклад в голову не пришел.
Возле квартиры Антонины и мы, и кресла оказались одновременно. «Кузнечик» окинул нас подозрительным взглядом и бросил сквозь зубы:
— Вы к кому?
Лично меня этот вопрос искренне возмутил. Какое ему, собственно, дело, к кому мы пришли. Его дело — доставить мебель по адресу, а не приставать к людям с идиотскими вопросами. Но я решила не пререкаться с невежей и, нажав на кнопку звонка, спокойно ответила:
— Мы в гости.
Дверь в квартиру распахнулась, и на пороге расцвела секретарша, облаченная в элегантный сиреневый костюм. Завидев на переднем плане меня, она было расплылась в улыбке, но вдруг почему-то переменилась в лице и попятилась.
«Кузнечик» бесцеремонно отодвинул меня в сторону, скомандовав грузчику:
— Че стал, урод? Давай, заноси.
Крякнув, дядька ухватил кресло и протиснулся в дверь, обдав меня по дороге свежим перегаром. Парень, захватив второе кресло, тоже последовал в прихожую со словами:
— Вот, Тонька, принимай назад имущество. Я вернулся. Твоя подруга оказалась полной кретинкой. Готовить не умеет, стирать не желает… Впрочем, что еще можно было от нее ожидать? Кстати, откуда деньги на новый наряд?
— М-м-миша-а-а… Ты ч-ч-чего тут делаешь? — промямлила Антонина.
— Не видишь, мебель разгружаю, — рявкнул он. — И ты не стой столбом, там внизу полный грузовик. Двигай, давай, в помощь! И десять баксов прихвати с грузчиками расплатиться. А вы, гости дорогие, — гавкнул «кузнечик» теперь уже в нашу сторону, — топайте отсюда. Вам тут не проходной двор.
— Миша-а!.. — Секретарша не смогла вымолвить больше ни слова и просто хватала ртом крупные глотки воздуха.
А до меня начало наконец доходить. Никто не покупал старую мебель. Это вернулся драгоценный муженек Антонины, тот самый кобель, который едва не вогнал ее в продолжительную депрессуху, обозвав синим чулком. Тоже мне Ален Делон, блин, членистоногий.
Неожиданно откуда-то из глубины квартиры долетел голос Оглоедова:
— Тонечка, я уже побрился. Можем ехать. Кто-то в дверь звонил или мне показалось? — Он появился в прихожей и тут же налетел на одно из кресел. — Черт! Что это тут за хлам?
Он растерянно огляделся по сторонам. Завидев нас, расплылся в улыбке.
— Ребята, хорошо, что вы заехали. Как долетели? — Толик сделал шаг нам навстречу, но разминуться с «кузнечиком», грузчиком и креслами в тесном пространстве с первой попытки не получилось. — Солнышко, — он обратился к Антонине, — откуда эти жуткие кресла? Кто-то хочет отдать их нам на дачу? Спасибо, конечно, но мы лучше купим новые к следующему сезону.
— Ты кто? — издал утробный рык Миша-»кузнечик». — Какая, мать твою, дача?
— А вам, простите, какое дело? — осведомился Оглоедов со свойственной ему деликатностью.
— Ты чего делаешь в моей квартире? — Бывший муж сделал ударение на слове «моей», что меня лично окончательно взбесило. Антонина продолжала беззвучно заглатывать воздух, а я вмешалась без всякого зазрения совести:
— Э-э-э… понимаете ли, Миша, эта квартира, насколько мне известно, не совсем ваша. Я бы даже сказала, она совершенно не ваша. От жены вы ушли по собственной воле и мебель всю вывезли, не постеснялись. А теперь, как вы уже могли убедиться, вас тут никто не ждет. — Дальше я решила поберечь свое елейное сопрано и объяснила «кузнечику» положение вещей предельно доходчиво:
— Вали отсюда, придурок, вместе со своей никчемной рухлядью. Здесь больше обеды не подают и на халяву говнюков не обстирывают. Иван, помоги молодому человеку покинуть помещение!
Ивану не пришлось повторять дважды. Он живенько цапнул трепыхающегося «кузнечика» за шкирку и одним пинком освободил от его присутствия прихожую. Подпитый грузчик тут же сообразил, что вполне может отхватить по шее за компанию, и предпочел ретироваться самостоятельно. Следом за ним Иван вышвырнул на лестничную клетку оба кресла, а Лариска захлопнула входную дверь.
Наверное, это очень нехорошо — вмешиваться в чужую личную жизнь, и обычно я так не поступаю. Вполне возможно, что у Антонины еще остались к мужу нежные чувства, и она приняла бы этого морального урода назад. Но, на мой взгляд, секретарша — замечательный человек и просто не заслуживает таких супружеских аномалий. Ладно бы подгулявший муж вернулся домой в ногах валяться, преисполненный чистосердечного раскаяния. Так ведь нет — хватило наглости даже требовать ее помощи в разгрузке грузовика.
Из-за дверей неслись обрывочные маты, а затем раздались надрывные трели звонка.
— У него ключи от квартиры есть? — на всякий случай уточнила Лариска.
Перестав, наконец, давиться кислородом, Антонина хихикнула и ответила:
— Нет, мы замки на прошлой неделе поменяли.
— Вот и чудненько, — обрадовалась я не столько тому, что у «кузнечика» нет ключей, сколько тому, что секретарша не стала закатывать истерик и хихикает вполне оптимистично. — Так, где ваша новая мебель? Мы шампанское привезли, сейчас будем обмывать покупки…
До моего коттеджа мы добрались не очень скоро. Нам очень не хотелось устраивать публичный скандал с бывшим мужем Антонины, а убираться со двора «кузнечик» вовсе не торопился. Периодически он поднимался на этаж и насиловал дверной звонок в особо извращенной форме. Но женским большинством мы решили не открывать, желая избежать возможного рукоприкладства и поберечь нервы.
Пока мы томились в ожидании, я успела рассказать Оглоедову и Антонине про версию Караюшкуса. Им обоим идея относительно Верещагина показалась весьма правдоподобной, что еще более утвердило меня в этой мысли.
Примерно через час лопнуло терпение у заскучавшего в машине Генералова. Он объявился по мобильному и потребовал нас вниз. Иван в двух словах доложил ему ситуацию. Завершив разговор, главный редактор выбрался из «Ниссана», и с балкона мы могли наблюдать его беседу с «кузнечиком». К нашему удивлению, никаких эксцессов не произошло. Бывший муж мирно забрался в грузовик и укатил со двора. Обрадованные благополучным исходом дела, мы поторопились на улицу.
Оказалось, что выдворенный из квартиры Миша битый час околачивался поблизости вовсе не по причине попранного супружеского самолюбия. Просто он заплатил водителю грузовика за перевозку мебели в один конец. А на оплату обратного маршрута у него денег не было. Вот и пришлось Генералову расплатиться с водилой из своего кошелька. Но нельзя не согласиться, что это всего лишь ничтожный откуп за счастливую возможность навсегда избавить Антонину от наглого «кузнечика».
В конце концов, мы все же добрались ко мне домой и, отпустив Марину и обеих ее напарниц, принялись обмозговывать ситуацию. Если Валентин Верещагин, пренебрегая своей собственной предвыборной безопасностью, настаивает на личной встрече, значит, меня, по всей видимости, ожидает западня. В свете пожара в доме малютки следует ускорить эту встречу, пока депутат не добрался до архива роддома. Нельзя допустить, чтобы пострадали дети. Но обезопасить меня своими силами нереально. Йозес Караюшкус прав, в лапах Верещагина моя жизнь не стоит и гроша, а перспектива умереть в расцвете лет на подвиги не вдохновляет.
Придется обращаться за помощью. Я набрала мобильный партнера Караюшкуса. Тот отозвался практически сразу и был уже в курсе всех событий. Олег Юрьевич, так его звали, согласился приехать ко мне вечером и пообещал захватить с собой директора департамента безопасности. Хочется верить, у них достаточно власти и технических средств, чтобы прикрыть мои тылы и взять депутата с подручными на горячем.
