— Пятки поджарить? — с ужасом поинтересовалась Тереса.
— Возни много! Я по-простому, притисну малость…
— А знаете, где его найти? — спросил Михал.
— В том-то и штука, что не знаю. Кабы немного раньше, уж я бы за ним проследил, а так… Очень даже свободно мог за это время сплавить остатки подержанных монет, которые пану так дороги. Хотя, с другой стороны, выгоднее всего иметь дело с моим Шарлем. Тот торгуется и за каждый грош удавится, да зато платит сразу, наличными. Да вот боюсь, если Шарль ему накапал, Капуста теперь в щель забьется, попробуй разыщи.
Тереса с Михалом очень огорчились. Погасла вспыхнувшая было надежда. Прикончив пиво, Болек вытянул на середину комнаты громадные копыта в элегантных ботинках и ярких желтых носках, и, нахмурив лоб, глубоко задумался. По всему было видно — наше фамильное дело он воспринял, как свое личное.
— Сдается мне, — заявил он подумав, — Капуста еще в Париже. Тут ему еще кое-какую деньгу получить надо, без нее он не уедет. Может, Шарль расколется, узнаю от него…
— Дорогой вы наш! — расчувствовался Михал. — Что бы мы без вас делали?
Болек поджал копыта и небрежно махнул рукой.
— Брось, кореш, зачем такие слова? Меня самого за душу задело. Ладно, мне пора. Пока еще поишачу на Шарля, может, узнаю что полезное. Один вопрос — деньги у вас есть?
Тереса с Михалом молчали. По их виду Болек понял истинное положение вещей.
— Да, без бабок никуда не сунешься. У того же Шарля можно было бы откупить те самые неходовые монеты. И раздобыть никак не сможете? Скомбинировать чего, мало ли…
— Скомбинируем! — с жаром вскричал Михал. — Бабки будут!
— Вы что? — ужаснулась Тереса. — Что мы скомбинируем?
— Я знаю! Есть идея…
— Ну кореш, если у тебя завелись идеи, это уже что-то. Дай телефон, и ждите, я позвоню.
Своей идеей Михал поделился с Тересой только после того, как они вернулись в пансионат. Прежде, чем войти в комнату, Михал убедился, что их никто не подслушивает, запер дверь и произнес:
— Завтра четверг.
— Ну и что?
— Бега… Пани Иоанна говорила…
Тереса пришла в ярость:
— Мало ли что говорила моя племянница! У нее ветер в голове!
— Как угодно! — холодно ответствовал Михал. — Вы предпочитаете ограбить банк? Я нет, лучше отправлюсь в Венсьеннский Лес.
Тереса была настолько огорошена, что даже не сообразила — ведь ей не обязательно принимать участие в азартных играх. Михал мог один отправиться на бега, а она тем временем погуляла бы по городу или посетила Лувр. Нет, такая мысль ей в голову не пришла. А пришла совершенно дурацкая — может, лучше уж брать банк, чем играть на бегах..
* * *
Сидя на открытой трибуне, Тереса с Михалом тупо всматривались в программку — из экономии они купили одну на двоих, — пытаясь разобраться в непонятных терминах и сокращениях. Михал лихорадочно старался припомнить мои инструкции, сравнивал свои записи в блокноте с тем, что стоит в программе. Тереса раздраженно домогалась перевода непонятных терминов на нормальный польский язык.
— Но ведь паяй же бывала на бегах! — удивился ее непонятливости Михал.
— Ну так что! Во-первых, была только раз в жизни, а во-вторых, тогда ковбои сидели нормально на лошадях, а не на каких-то сеялках, как тут.
— Потому что это рысаки. Все равно, постарайтесь хоть что-то вспомнить из своей практики!
Тереса поднапряглась, но из практики вспомнила лишь то, что на варшавском Служевце она проиграла. Правда, тогда она была вместе со мной, значит, просто не могла не проиграть.
Тереса принялась рассматривать лошадей на поле. Один конь ей понравился. Просто красавец — черный, блестящий. Как он фыркает, как трясет головой! А как далеко выбрасывает ноги, когда бежит красивой, ровной рысью!
— Одного присмотрела! — Тереса толкнула Михала в бок. — Вон того. В желтом кафтане, видите? На нем номер 5. Пошли, поставим на него.
Михал отказался от попыток расшифровать свои записи, отыскал на поле Терезиного красавца и одобрил ее выбор.
— Вот только не знаю, который это, — неуверенно сказал он.
— Как это который? На нем же ясно проставлен номер
— пятерка!
— Пятерку вижу, а вот из какого он забега?
Две головы опять склонились над программой. Рядом с номером забега фигурировали цвета: жен, руж, бле…
— Желтый, красный, голубой, — вслух произнес Михал. — Должно быть это. Наш конь желтый?
— Наш желтый! — подхватила Тереса. — Его кучер в желтом кафтане! Значит, желтая пятерка!
А избранник, как нарочно, пробежал перед их трибуной, картинно развернулся и прекрасной рысью еще раз продефилировал перед зрителями. На тренере, сидящем в легкой коляске, была ярко-желтая куртка.
— Прекрасно! — радовался Михал. — Одного мы выбрали. Желтый забег пойдет первым. Но надо выбрать еще одного, получится так называемый «порядок», так положено, Иоанна мне объясняла.
Какое, окапывается, сложное дело — играть на бегах! Подойдя к нему со всей ответственностью, оба придирчиво принялись выбирать второго кандидата. Вот две лошади мчались морда к морде. Тереса предложила выбрать ту, которая обгонит. Михал, нахмурив брови, взглядом завсегдатая бегов окинул победителя и забраковал:
— Задом дрыгает! А пани Иоанна говорила — ни в коем случае не ставить на таких, которые задом дрыгают, они обязательно идут утом.
— Чем идут? — не поняла Тереса.
— Да я и сам не понимаю, это по-датски, все у меня перепуталось, но знаю одно — на таких ставить нельзя.
— Тогда давайте поставим на ту, которая без зада.
— Не знаю, можно ли. Ведь она зеленая, должно быть из другого забега.
Как назло, на поле не было больше ни одного желтого коня. Тереса заглянула в программу. При ее незнании французского она могла разобрать лишь клички лошадей.
— Эриния! — вслух произнесла она. — Как раз то, что надо! Именно бешенство, ярость переполняют меня, как только вспомню о Капусте. Желаю поставить на Эринию!
Михал не возражал, ибо и его переполняли те же чувства.
— Прекрасно! Теперь мы можем поставить на порядок — пять, шесть. И обратно — шесть, пять. Пани Иоанна так советовала — обязательно поставить и на обратный порядок, вот, у меня записано.
Выбрав таким оригинальным методом коней, наши компаньоны решили, что могут ассигновать на азартные игры по пяти франков. Михал отправился в кассу заплатить ставку. По дороге, увидев над окошечком одной из касс надпись TIERCE, он вспомнил, что, по моим словам, это означает комбинацию, сулящую наибольший выигрыш. Михал опять заглянул в свои записи, вычитал, что в таком случае надо назвать трех коней, а в кассе ему назвали номер забега — четвертый. Надо бы посоветоваться с Тересой. Михал повернул обратно, но тут по радио объявили, что сейчас закончат принимать ставки, он опять метнулся к кассам, выбрал такую, перед которой никого не было, в спешке выкрикнул «пять-шесть», отдал две свои пятифранковые купюры, получил билет и помчался на трибуну к Тересе. И только плюхнувшись на скамейку рядом с Тересой, он сообразил, что поступил, как идиот: отдал десять франков за один билет, вместо того, чтобы взять два, назвал порядок «пять-шесть», а про обратный забыл!
Пока Михал Ольшевский собирался с силами, чтобы признаться Тересе в том, что натворил, кони длинной шеренгой уже приближались к трибуне. Вытаращив глаза, смотрели на них наши посланцы — что-то не в порядке было с цветами! Ведь забег должен быть желтым, а тут вдруг оказалось, что возницы на колясках были разодеты кто во что горазд! Куртки на них были всех цветов радуги, а на некоторых даже в полосочку! И под номером пять шел совсем другой конь, а не их красавец! Только теперь Михалу пришло в голову поинтересоваться у соседей по трибуне, в чем тут дело, и выявилась ужасная вещь: цвета в программе означают не одежду людей, а одежду лошадей, цвета конюшни. И если лошадь относилась к желтой конюшне, то ее номер ставился на ней на желтой попоне!
Участники заезда продефилировали перед трибуной, и пока они по ту сторону поля выстраивались, готовясь к старту, Тереса с Михалом получили возможность перекинуться словом. Тереса спокойно приняла известие о потере десяти франков, только рукой махнула. Избранный красавец шел в четвертом заезде, а номер его помещался на черном фоне, так что все равно толку бы не было.
— А это что такое? — спросила Тереса, указав пальцем на большое мигающее табло посередине поля.
— Сейчас скажу.
Михал отложил уже бесполезную программку и полез в свои записи.
— Минутку, минутку, так записал, что сам не могу разобрать… Ага, вот… Табло посреди поля. На нем проставлены номера коней, а рядом мигают огоньки — какие ставки сделаны. Сколько будут платить, если номер выиграет.
— А возле пятерки стоит девятьсот девяносто девять, — прочитала Тереса. — А рядом с шестеркой — девятьсот девяносто восемь. Что это означает?
