Никогда не думала, что у Наташки могут так трястись руки. Сопровождая свои действия патетическими: «Ну, надо же!» и «Ай-яй-яй!», она щедро посыпала стол растворимым кофе и сахарным песком. Поэтому я совершенно не удивилась, когда по столу растеклась горячая лужа из чайника. Более того, была к этому готова – вскочила заранее с табуретки.
Кофе пили молча. В думах – каждая о своем. Под треск подушечек корма, с аппетитом поглощаемого кошками. Им и в голову не приходило, что привычный распорядок их жизни может быть нарушен.
– С голоду не опухнут, – тихо сказала Наташка, угадав мои мысли. – Не думаю, что уедем надолго. Пара дней погоды не сделает. Только бы не забыть оставить ключи Анастас Ивановичу.
– Мне бы все-таки прозвониться Летучему голландцу, – с тоской заметила я. – Если боится идти в прокуратуру, пусть хотя бы встретится с частным детективом Андреем Викторовичем Черновым. А уж рыжий детектив сумеет уговорить его представиться помощнику прокурора Листратову.
– Ищи ветра в поле! Он уже давно номер сменил.
– Не сменил. И не сменит. В расчете на то, что рано или поздно мы ему позвоним. У него… – Я взглянула на кухонные часы. – …всего пара часов в запасе, включая пятнадцать минут, на которые мои идут вперед. Если еще не обнаружил ошибку и мчится в заданном направлении, возможности с нами связаться не будет. Телефоны реквизированы, а новый визит к нам принесет новые разочарования. Он же не знает ни об Андрее, ни о том, что через эту самую пару часов нас упекут в надежное место, куда ни один маньяк не доберется.
– А ты не хочешь объяснить все более толково? Должна же я знать, что у тебя на уме, и подготовиться к новым подвигам.
– Давай дождемся Андрея. А то заявится в самый разгар моих откровений. Придется прерываться на самом интересном месте – недосказанном. Не знаю, стоит ли делиться с ним своими умозаключениями? С одной стороны – стоит. Будет на кого свалить ответственность за бездействие и предоставление возможности маньяку слинять. С другой стороны – не стоит. Маньяку, прежде чем слинять, надо замести следы. А тут и Листратов объявится.
– Это какие ж следы надо замести маньяку? Нас, что ли?..
Три коротких звонка в дверь разом прервали наши мирные рассуждения. По условиям, выдвинутым Андреем, следом должны были прозвучать три длинных. Я согласилась на такой пароль необдуманно. Вернее, согласия-то он вообще не спрашивал, но я вполне могла бы возразить. Теперь же просто обязана выжить, чтобы выполнить одну из главных задач своей жизни – заставить мужа сменить дверной звонок, от которого в испуге шарахаются даже соседи по нижнему и верхнему этажу. Понятное дело, что допустить после десятисекундного перерыва последовательный трезвон еще трех электрических набатов, я не могла. После первого же короткого – мы с Наташкой схватились за сердце. Три подряд ввели в состояние, близкое к помешательству. А тут еще и табун кошек, непредусмотрительно мирно развалившихся на кухне, с дикими воплями проскакал мимо в поисках укромных уголков. С таким звонком не помогут никакие прививки от бешенства.
Все это, включая ограниченность времени, не способствовало раздумью. Вот и не хватило ума сообразить, что после звоночного пароля Андрею надлежало открыть квартиру моими, ставшими на неопределенное время его, ключами. Правда, дверь еще держалась на металлической защелке – наша с Наташкой предосторожность, но ведь ключами-то Андрей был обязан погреметь. Или, на худой конец, подать голос.
Кресло с энциклопедиями под нашим натиском мгновенно уехало в сторону. Я еще успела удивиться, зачем мы его вообще приволокли к двери, если она открывается наружу? Но отвечать самой себе было некогда – мы распахнули дверь… Летучему голландцу.
– Значит, ты недалеко уехал… – пробормотала я, не зная, стоит ли еще раз здороваться. С утра виделись. С другой стороны, вроде и распрощались, несмотря на то что он ушел по-английски.
Голландец зря терять времени не собирался. Ловко метнул мою сумку, и она аккуратно впечаталась в кресло. Так сказать, наглядно продемонстрировал, что ему чужого барахла не надо.
– Где сумка Анны?
– Здрассте! – неожиданно выдала Наташка. Подозреваю – решила тянуть время. Но пришелец на приветствие не купился.
– Быстро отдать мне сумку! Поедете со мной. Переодеваться не стоит. На маскарад нет времени.
– Можно написать прощальную записку… кошкам? – промямлила я, путаясь в туфлях от разных пар – моих и Наташкиных. Она бестолково пыталась мне помочь. Исключительно ногами.
– Лучше передай все на словах. Где сумка?
Наташка наконец напялила мои туфли и прямо посмотрела мне в глаза. Я, не таясь, медленно кивнула ей головой.
– В моей квартире.
Подруга достала из сумки ключи, побрякала ими на весу и бросила гостю. Он ловко подхватил их. Я демонстративно сорвала свою сумку с кресла, показывая свихнувшемуся голландцу, что намереваюсь жить долго и, соответственно, пользоваться определенным запасом вещей. И первой гордо покинула свою квартиру, терзаясь мыслями о том, что, возможно, на этот раз тоже ошиблась.
Дверь на ключ он закрыл сам. Впрочем, Наташкину – тоже. Но после того, как убедился, что сумка Анны в его руках. Я успела пробурчать, что в мое отсутствие кошки сдохнут от голода и антисанитарии. Он ничего не сказал. Наверное, терпеть не мог кошек. Но внизу бросил обе связки ключей, мои и Наташкины, в почтовый ящик с номером квартиры Анастас Ивановича.
На выходе из подъезда мы столкнулись с дворничихой и весьма выразительно – в основном глазами, изъявили огромное желание обсудить погоду в доме, но Летучий голландец не позволил. Со словами «жизнь скоротечна, у нас нет времени!» закинул сумку Анны на плечо, железной хваткой подхватил нас под руки и потащил через дорогу. По пути я дважды теряла Наташкины туфли. И не из-за того, что они мне чуть-чуть велики: знала, что дворничиха смотрит нам вслед. С этой же целью Наташка несколько раз намеренно цеплялась моей сумкой за кусты. Хотелось, чтобы дворничиха поняла – нас тащат принудительно. Тем обиднее было услышать ее напутственные слова: «Передавайте привет своим!» Так мы и остались «с приветом», но без надежды на немедленную помощь.
«Вольво» стояла на противоположной стороне проезжей части, в месте, не противоречащем правилам дорожного движения. Надежда на то, что ее успели эвакуировать, умерла в зародыше. Зато родилась другая. Причем из знаменитой пословицы: «за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь». Голландцу неминуемо надо было отвлечься на то, чтобы открыть машину и, следовательно, отпустить хотя бы одну из нас. Скорее всего, меня, если он не левша. Именно я торчала у него справа. В этот короткий промежуток времени вполне могла перехватить у Наташки сумку и звездануть его по башке. Недалеко автобусная остановка. Можно позвать на помощь двух пенсионерок и вот этого… Нет, мужик, если оторвется от скамейки, рухнет. Спрашивается, что сидит, качаясь? Лег бы и не обнадеживал зря.
Прежде чем открыть машину и тем самым дать нам возможность разбежаться в разные стороны, голландец заявил:
– Я дал слово и едва его не нарушил. За это и поплатился.
– А-а-а, – понимающе протянула Наташка, замешкавшись с передачей мне сумки. – Так бы сразу и сказал. А какое слово ты дал?
Не могла же я, даже вырвав силком у Наташки поклажу, двинуть ему по голове, не услышав ответ.
– Быстро садитесь, пока живы и нет хвоста. Сумку берете с собой, некогда открывать багажник. Обсудим все в машине.
Он тревожно оглянулся по сторонам и распахнул заднюю дверцу. Уже находясь в машине, я вспомнила первое знакомство с его коричневым ботинком, сразу же снискавшим мое доверие и расположение. Ничего не поделаешь – это на уровне интуиции.
– Позвоните соседке, чтобы она никому не открывала дверь, – решительно приказал он. – Скажете, что уехали два часа назад в Воронеж. Минимум на неделю. Так получилось.
– Лучше в Тамбов, – проворчала Наташка, принимая у голландца мобильник. – Мы там вроде как уже были.
Разговаривала она недолго, поскольку Анастас Ивановича отвлек звонок в дверь. Наташка ахнула и еще раз напомнила, что мы укатили в Тамбов, откуда, скорей всего, направимся сразу в Воронеж. Недели на две. Тогда мы еще не знали, какой удивительной на самом деле окажется наша дорога! И к чему она приведет!..
После выезда за пределы Московской кольцевой на Симферопольское шоссе голландец облегченно вздохнул, но не разговорился. Мелькали километры и разные тревожные мысли. По сторонам мы не смотрели. Только – вперед.
Конец августа – предтеча осени – оживлял лесной зеленый пейзаж осторожными вкраплениями охры и киновари. Мечта художника! Но если откинуть эмоции, охра – всего-навсего природный гидрат железа с примесью глины. Чем больше глины, тем светлее тон. А киноварь – вообще основная руда все той же ртути. О ней и вспоминать-то не хочется. А лучше вообще сидеть бездумно.
