Янка вскочила и стала носиться по комнате, наступая на рассыпавшийся чернослив.
– Господи! Как подумаю, что эта ненормальная прячется где-то рядом… Надо закрыть балкон!
– Не суетись. Я закрою. Только очень душно будет, – спокойно сказала Наташка. – А в принципе, все мы прекрасно разместимся в одной комнате. Ты собери все нужное и перебирайся к нам. Ляжете с Аленкой на кровати, а мы с Ириной Александровной – на полу. Мужики будут посменно дежурить. Если что, лучшая охранная сигнализация – это я. У самой иногда уши закладывает, когда голос повышаю. Занятия в школьном хоре не прошли даром. Вот когда наука пригодилась!
За дверью раздался умильный стон и характерное царапание когтей по обивке двери. Денька просила дозволения войти.
– О! Выспалась!
Наталья впустила собаку, и та от радости принялась поочередно облизывать всех.
– Денька, сидеть!
Морда у собаки явно обиделась, взгляд стал печальным, зато все тело ходило ходуном, как бы не понимая приказа.
– Совсем распустилась! Лежать, я сказала! – подруга повысила голос.
Собака понуро поплелась к валявшейся на полу куче вещей Серафимы Игнатьевны, улеглась сверху и тяжело вздохнула, не спуская настороженных глаз с хозяйки – кто ж ее знает, вдруг сменит гнев на милость? И оказалась права.
– Денечка, солнышко, тебе ковра мало? Ну-ка иди сюда!
Собака с готовностью рванула к хозяйке, но была осажена строгим «Сидеть!».
– Янка! Что здесь вообще творится, блин? Мне самой тошно на этот бардак смотреть, а тебе с твоим токсикозом он вообще противопоказан. Ир, давай поднимайся, надо этому свинарнику придать жилой вид. Хотя бы, как гостиничному номеру. Девушка, на фига ты тут все рвала и метала?
– Искала документы и побрякушки. Думала, они здесь, раз в кабинете нет. Значит, мачеха вам сказала, где они лежали… Жаль, что я опоздала. Вы их сдали в милицию?
Я с готовностью кивнула.
– Обидно! Все-таки это принадлежало моему отцу. Но, по крайней мере, Яшке не достались. И Олимпиаде…
Я не рискнула обнадеживать девицу тем, что еще не все потеряно. Наташка перетряхивала вещи, размещая их в шкафу. Мне было доверено разгребание свалки из книг, журналов и каких-то бумаг. Голову одолевали сомнения и догадки. Янка до сих пор считает бездетного Казимира своим отцом. Эта легенда могла поддерживаться только по неукоснительному требованию Серафимы Игнатьевны. Зато теперь семейство Сахновских отыграется! Не глядя я выкинула в кучку мусора какие-то рентгеновские снимки, выписки из истории болезни Казимира Ильича, оплаченные счета за газ, электроэнергию – документальные доказательства земной жизни покойных обитателей дома.
– Откуда это? – спросила Янку, мужественно решившую перебраться поближе к Наталье, беспрерывно клеймящей ее позором.
– Из кабинета. Это на выброс. Там всякая мура.
Вдруг мне показалось, что в комнате не хватает воздуха. В руках у меня была выписка из больничной карты – на сей раз самой Серафимы Игнатьевны. Осторожно, чтобы не привлекать внимания Янки и Натальи, я сложила документ и спрятала его в карман шорт. Но именно этим и привлекла…
– Ты что там выкопала? Своего мусора мало? – не вовремя окликнула меня подруга.
Оставалось только широко улыбнуться. От всей охваченной негодованием души.
– Это доморощенный способ лечения радикулита, – ляпнула первое, что пришло в голову. – Потом почитаем и на тебе испробуем. По окончании непосильного труда по разбору завалов. Там крапива нужна. Двудомная.
– Почему на мне? Лучше на твоем Димке. Будет интересно его мнение как врача. Дай-ка я посмотрю…
Наташка шагнула ко мне, на секунду загородив собой Янку. Этого времени вполне хватило, чтобы я изобразила из себя Квазимодо, полностью лишенного положительных качеств. Наташка все поняла еще до того, как ее вторая нога коснулась пола. На физиономии отразилось смятение. Молча я полезла в карман и протянула ей сложенный листок. Подруга молниеносно пробежала его глазами и вернула мне.
– На, убери. Только от дела отвлекаешь. Где мы стог крапивы найдем? И какой дурак с радикулитом в него ночевать полезет? Впрочем, если хорошо поискать…
Я торопливо убрала выписку. С одной стороны, этот документ служил доказательством правильности вывода, к которому я пришла, с другой – ставил на нем большой жирный крест. Впрочем, с крестом я, пожалуй, переборщила. Надо еще кое-что уточнить.
Тщательно перебрав все бумаги – даже отсортированное на выброс не поленилась перебрать второй раз, больше ничего интересного не нашла.
Подруга взглянула на настенные часы и вздохнула:
– На что трачу свой заслуженный отдых! Ир, ребята вернутся, пойдем хоть искупаемся… Янка, ты с нами?
Девушка от приглашения отказалась, сославшись на то, что хочет довершить начатую уборку. Не довершила… Из дома она исчезла тихо, мы и не заметили. Вместе с ней исчезли две картины из кабинета, оставив по себе светлую память на стене. Что еще пропало, сказать было трудно. Не сомневались только в одном – искать Янку у гражданского мужа в Сочи бесполезно. Чуть позднее мне удалось позвонить в Москву Нельке, бывшей соседке Серафимы Игнатьевны и бывшей Димкиной однокурснице Красковской. Но она стабильно отсутствовала. Что ж, мне с самого начала казалось, что она связана с этой историей.
Димка спросонья никак не мог понять, что мне от него надо. И ведь просила-то всего-навсего номер мобильного телефона Андрея.
– Ефимов! – не выдержала явившаяся в качестве подкрепления Наташка. – Янка сбежала! Тебе твоей операционной медсестры мало? Может, ты главный организатор всего безобразия? Дай по-хорошему телефон Андрея, надо его обрадовать новостью – убивать больше некого, Янка слиняла. Можно расслабиться и отдохнуть. Правда, есть еще Ванечка, но едва ли у убийцы поднимутся на него руки. Ванечка их предварительно укоротит. Да мы с ребенка и глаз не спустим.
– То есть как слиняла? – проснулся Димка. – Она, наверное, на пляже.
– Ну да. С картинами из кабинета и всем остальным, что могла упереть. Дай, говорю, номер телефона…
– Подожди. Я сам…
Массируя ладонью затылок, муж коротко сообщил Андрею об исчезновении Янки. Вот тут и выяснилось, что девушка находилась под подпиской о невыезде. Мало того, в ближайшие часы ее собирались арестовать.
Андрей вернулся достаточно усталый, чтобы приставать к нему с расспросами. Но с этим никто не посчитался. Молчала только я. Не хотелось при всех светиться своим превосходством в плане видения общей картины преступления. К тому же была в моих рассуждениях одна неувязочка. А вдруг я ошибалась? Вот все повеселятся!
Димка, рассудив, что теперь-то уже убегать некому, вслед за Андреем снова улегся спать. Больше всех повезло Борису, он вообще не просыпался, демонстрируя правильность поговорки «Меньше знаешь – крепче спишь».
Закрыв на всякий случай входную дверь на засов, мы вышли через кладовую в гараж с намерением запереть его и изнутри: снаружи он предусмотрительно уже был закрыт. Во всяком случае, так казалось. Конечно, убийца наверняка имел ключ от ворот гаража, но так нам казалось спокойнее. Страус ведь тоже прячет голову в песок. Потом предполагалось вернуться в дом, открыть входную дверь, закрыть ее снаружи и спуститься к морю. К нашему удивлению автоматические ворота оказались открытыми. Я попыталась закрыть их, но они застряли на середине. Наташка тут же обвинила меня в том, что я неправильно жала на кнопку. И только я согнулась с намерением пролезть в образовавшийся проем, чтобы попытаться воздействовать на бесчувственный металл снаружи, как она дернула меня за руку:
– К-куда?!
– Туда! На свободу с чистой совестью! – рассерженно ответила я, кивнув головой в направлении видневшихся цветов.
– А если ворота брякнутся вниз?!
Не успела она договорить, как они действительно брякнулись. И мы с Наташкой долго препирались, почему? Лично мне казалось, что подруга просто «накаркала». Она стояла на своем – я неправильно нажала на кнопку, та и сработала с опозданием. В какой-то момент Наташку заклинило: она подавилась своим замечанием по поводу того, как накануне отъезда я включила вместо кофеварки чайник и долго удивлялась, почему она перестала работать. Подруга пялилась на машину, упорно пытаясь оставить последнее слово за собой. И оставила. Просто потому, что мне сказать было нечего: все, что я собиралась произнести, мгновенно вылетело из головы. Из салона машины, прямо с водительского места, на нас смотрела жуткая встрепанная личность.
– Оно там, наверное, дохлое… – еле ворочая языком, промямлила подруга. – Даже не здоровается… Не очень-то и хотелось… Как думаешь, если мы будем пятиться назад, в кладовку, не шлепнемся?
Характерный щелчок открываемой дверцы машины заставил нас вцепиться друг в друга. Наташка железной хваткой держала меня за шиворот. Но у меня даже мысли не возникло обвинить ее в порче футболки, хотя я слегка и задыхалась под жалобный треск рвущейся ткани. Тем более что ее батистовая блузка осталась без пуговиц. Я просто на все это закрыла глаза.
