откровенен. Но Саша не поддался на эту уловку. И видимо, эти чувства отразились у него на лице.
– Не веришь ты мне, – печально улыбнулся Константин Семенович. – Не веришь, что я тебя отпущу.
– Не верю!
– И напрасно. Проливать кровь – это не мое амплуа. Я вовсе не стремлюсь к кровопролитию.
Саша решил не церемониться и рубанул сразу сплеча:
– Тогда зачем ты убил Лику?
Константин Семенович долго думал прежде, чем ответить. Кажется, призывающий к откровенности Сашу, сам он не был уверен, что нужно откровенничать.
И все же он произнес:
– Вся эта история случилась по вине одной лишь Аглаи. Мерзкая лживая бабенка! Она хотела побыстрее свалить из страны, но не хотела терять наследство, которое ей отписал ее любовник.
– К чему такая срочность?
– Смерть ее кавалера вызвала подозрения у следователя. Он навестил ее дома, вроде как случайную свидетельницу, но при этом начал задавать Аглае вопросы по поводу ее работы, медицинских препаратов, которые есть у них в аптеке. Потом вызвал Аглаю к себе на допрос и напугал ее тем самым до такой степени, что она решила больше не ждать и бежать прочь, пока не оказалась за решеткой.
– Но тем самым она как бы признавалась в том, что причастна к смерти Павла Семеновича.
– Так она и была причастна, – произнес Константин. – Сначала вступила со стариком в интимную связь, потом сварганила фальшивое завещание, а затем отравила его.
– Отравила?
– Действовала хитро, будто бы во благо. Пригласила к себе, напоила кофе с растворенным в нем препаратом для учащения сердцебиения. Когда он пожаловался на тахикардию, вколола ему какую-то дрянь, от которой ему стало сначала лучше, а затем совсем плохо. И придя домой, он скончался. Я знаю это совершенно точно, она сама мне в этом призналась. Но она была уверена, что вина ее недоказуема и что из благословенной Италии наши следователи ее достать не смогут. А вот окажись она в следственном изоляторе, из нее могли бы выдавить признание. Этого она и боялась, поэтому надумала бежать из страны как можно быстрее.
– Я понял, Аглая помогла Павлу Семеновичу в скорейшем переходе в мир иной. Но при чем тут Лика? Зачем тебе или Аглае было нужно отнимать у нее жизнь? Или вы все трое были в сговоре?
Константин устремил взгляд куда-то вдаль и тяжело вздохнул:
– Это просто какая-то цепь невероятных и нелепых случайностей, которая пусть и не по нашей воле, но в итоге свела нас всех вместе. А началось все с того, что ко мне пришла некая Аглая Тихонова и попросила о помощи, которую я уже многократно оказывал другим людям и всегда успешно. Но в этот раз все пошло не так.
Когда очередная клиентка пересекла порог его рабочего кабинета, Константин не почувствовал ничего, кроме легкого любопытства. Мысль о том, что под обликом симпатичной молодой женщины скрывается посланница судьбы, даже не пришла ему в голову. Но уже с первых произнесенных ею слов мужчина почувствовал, как сердце у него стучит все чаще и чаще.
– Аглая заявила мне, что является наследницей по завещанию некоего Павла Семеновича Кононова. Увы, эта фамилия была мне хорошо знакома. В нашей семье эту фамилию проклинали столько раз, сколько речь заходила о прошлом. И конечно, я не мог не насторожиться. Кроме того, сочетание имени Павла и отчества Семеновича тоже вызывало у меня определенные ассоциации. Дело в том, что мой отец и Павел Семенович приходились друг другу единокровными братьями. Знаешь, что это значит?
– Отец у них был один, – кивнул головой Саша, – а матери разные.
– Вот именно. Загвоздка только в том, что Павла их общий отец признал, а второго своего сына, которого даже назвали в его честь Семеном, нет.
– Этот Семен и был твоим отцом?
– Да. И судьба его сложилась несладко. Без поддержки родного отца он был обречен выживать из милости у родственников его матери, которая уехала на заработки и тоже куда-то пропала. Вернулась она, когда ее сын был уже фактически взрослым. И помощи от нее снова никакой не было. Мой отец еще вынужден был содержать свою непутевую мамашу. В общем, горя он в своей жизни хлебнул в избытке. И я не могу его упрекать в том, что он рано пошел по кривой дорожке, стал выпивать и скончался гораздо раньше положенного ему срока. Но всякий раз, когда он напивался, а случалось это изо дня в день с печальным постоянством, он вслух проклинал своего отца и твердил, что если бы тот признал его, то все могло бы пойти иначе.
– И он был прав.
– Я тоже всегда так считал, – кивнул Константин. – И винил деда в тех несчастьях, которые выпали на долю моей бабки по отцовской линии и самого отца. Но что толку, если ни мой отец, ни я ничего не могли поделать с этой несправедливостью? Оставалось смириться и жить своей жизнью, уповая на то, что когда-нибудь возмездие падет на голову того, кто поступил с нами так жестоко.
– Но одними упованиями дело ведь не ограничилось?
– Аглая эта… искусительница. Явилась ко мне. Выложила бумаги. А в завещании черным по белому написано, что Павел Семенович Кононов желает видеть своей наследницей именно ее – Аглаю Тихонову. Разумеется, я пожелал узнать, кем она приходится покойному. И услышал, что фактически никем! То есть мой дед не пожелал поддержать даже жалкой копейкой родного сына и брошенную им женщину, но при этом его возлюбленный сынок решил отдать все нажитое состояние какой-то посторонней бабе! А ведь в этом состоянии была и наша доля тоже! Моего покойного отца и меня, как его наследника! Половина, так уж точно!
– Действительно, очень несправедливо получилось.
– Я именно так и подумал. Меня как током ударило. Прямо озарение какое-то случилось, и я твердо решил. Не получит эта баба ни копейки! Не заслуживает. Вот он шанс, которого столько лет ждал мой отец. Пусть он его при жизни и не дождался, но зато дождался я – его сын! Еще до того, как она заговорила, я уже знал, что вот он мой счастливый случай, чтобы переломить ход событий и восстановить справедливость.
– И обогатиться.
– И это тоже. Ну а почему деньги нашей семьи должны были достаться какой-то там пришлой бабенке, которая даже не стала скрывать, что боится, как бы ее не обвинили в смерти ее любовника, который, на минуточку, приходился мне родным дядькой! Это было даже невозможно представить, чтобы я позволил преступнице уйти от ответа!
– Что же было дальше? В таких случаях ведь
