Ознакомительная версия.
Клавдия Сидоровна долгих полтора часа украшала себя румянами, тенями и тушью и лишь после этого плавно подошла к телефону.
– Алле, Жорик? – промяукала она неестественным голосом кокетки-пятиклассницы.
Жорик, по всей видимости, не сразу сообразил, кто звонит, потому что утробно заурчал в трубку как-то совсем по-интимному:
– Ну наконец-то. Пупсик, это ты?
– Да это я, Клавдия Сидоровна…
– Кхм… Ну, Кла-а-авдия Сидоровна, побойтесь бога, какой вы, к черту, пупсик?!
– Жора, не отвлекайся. Я тебе звоню по неотложному делу – мне срочно нужна машина через… через семь минут.
– Вам такси, что ли, вызвать, я не понял? – туго соображал Жора.
– Какое такси? Разве я сказала,что мне нужно такси? Жора, я повторяю – мне нужна машина. Твоя. Вместе с тобой.
В трубке повисла долгая пауза, потом молодой человек встрепенулся и быстро заговорил:
– А я ведь не могу! Такое, знаете ли, несчастье – сегодня у нас заседание совета директоров, потом…
– С пупсиками? Ты для меня погиб, Георгий. К твоей фотографии отныне я буду ставить цветы! – красиво всхлипнула Клавдия Сидоровна.
Она в чувствах брякнула трубку, промокнула накрашенные глаза подолом и взревела:
– Кака! Немедленно собирайся! Мы едем к Ирине!
На сей раз Акакий Игоревич даже не стал перечить – в таком состоянии супругу было лучше не огорчать. Да и к Ирине, если честно, он съездить был совсем не прочь.
Супруги Распузоны уже стояли возле дверей, когда раздался настойчивый визг звонка.
– Здрассте, Клавдия Сидрна, и вы тоже, Акакий Игрич, – появился в дверях огромный рыжий Жора. – Я ить чо подумал-то, может, не надо это… цветочки-то к моей фотографии? Чо раньше времени-то, я не тороплюсь. Вот машину пригнал. Куда едем-то?
Клавдия Сидоровна еще не могла простить любимцу пупсиков сегодняшний отказ, и демонстративно разглядывала обои, нервно откручивая пуговицу на кофте.
– Езжай, Георгий, по своим делам, не видишь – у нас семейный выезд, – распорядился Акакий, оттесняя гостя к выходу. – Мы сами с Клавочкой, у нас тут такой запутанный случай…
– Нет, позво-ольте! Я, значит, все бросил… Я, может, как раз из-за такого запутанного случая и приметелил… А теперь у них, оказывается, выезд семейный! – завозмущался Жора. – Можно подумать, вы в свадебное путешествие собрались. Сами небось опять куда-то вляпались, а я, значит, не при делах? Я тоже поеду!
Жора являлся весьма успешным дельцом, семьи не имел, запретов не ведал, всегда жил в свое удовольствие, и его молодую кровь давно ничто особо не волновало. А ему хотелось именно что волнений и приключений. Семья же Распузонов то и дело попадала в какие-то криминальные передряги, потом из них выбиралась с риском для жизни, и наблюдать это было жуть как волнительно. Поэтому Жора, едва заслышав про очередной «запутанный случай», сразу бросал все и накрепко приклеивался к этой супружеской паре до полного прояснения обстоятельств. Сейчас его нос мигом учуял начало нового интересного сезона, и поэтому выгнать Георгия было невозможно.
– Хорошо, Георгий, езжайте, – горько произнес Акакий, в душе отплясывая лезгинку. – Я не буду для вас обузой.
Пока Клавдия Сидоровна придумывала, как бы половчее ответить мужу-предателю, тот ужом проскользнул в туалет и запер дверь.
Клавдия не стала кидаться на туалетную дверь. Она с достоинством влезла в свою обворованную искусственную шубу и крепко нахлобучила на самые глаза шапку.
– Ах, Жора, мое несчастье, что я никак не научусь на вас сердиться, – могуче выдохнула она и распахнула входную дверь.
Через три минуты Жорин джип уже летел по направлению к дому Ирины, а Клавдия подробно рассказывала Шарову, как люди иногда умудряются терять все, даже разум.
– Так я не понял – вы, значит, из-за надписи этой так завелись? – допытывался Жора.
– Да я, Жора, если честно, сильно сомневаюсь, что там вообще какая-то надпись была, – рассуждала Клавдия Сидоровна. – Ирина у нас дама серьезная, сообразительная, но только по части кроликов. А в остальном… Сама себе чего-нибудь навыдумывает и заставляет всех верить. Это ж надо – такому мужику, как ее новый Иван, вдолбить в голову, что она потеряла разум! Да она его и не имела никогда, разум-то. Специально так придумала, чтобы выглядеть таинственной и загадочной. Эдакая женщина-шарада.
– Не, а чо – классно! Я тоже так скажу! – загорелись глаза у Жоры. – Ко мне кредиторы за долгами прирулят, а я им – опаньки… справочку под нос. Мол, не знаю, кто вы такие есть, морды бандитские, потому как у меня потеря разума. Или, опять же, придет налоговая: «Где это ваши декларации?», а я им – кушайте справочку, я совершенно неразумен. Как есть инвалид!
– Нет, Жорик, думается мне, на липовых справках ты долго не продержишься. Тебя твои кредиторы по-настоящему инвалидом сделают. Да, кстати, не вздумай Ирине про разум ляпнуть– она все равно не сознается, а ты только все дело загробишь.
– Да ну чо я, идиот, что ли? – обиделся Жора и дальше вел машину молча.
Возле дома Ирины Клавдия Сидоровна бдительно огляделась – не хотелось попадаться на глаза Ирине или, еще того хуже, Ивану Павловичу. Однако двор мирно дремал, и в подъезде паре «сыщиков» тоже никто не встретился.
Возле семнадцатой квартиры они остановились.
– Чистая дверь… – пожал плечами Жора. – Никакой надписи. Наврала вам ваша сватья.
– Подожди, надо проверить, – шепотом не согласилась Клавдия. – Ирина уже стерла надпись. Жора, ты готов провести следственный эксперимент?
У Жоры от важности момента колючим ежом застрял комок в горле. Он не мог вымолвить слова, только пучил глаза, наливался кровью и мотал согласно головой.
– Готов… следственный… – наконец просипел он. – А чо делать-то?
– Ничего особенного – надо облизать дверь. Понимаешь, Ирина говорила, что написано было кетчупом. Вот ты и лизни – если где кетчуп учуешь, значит, была надпись.
– А чо это вдруг я лизать должен? – обиделся Жора. – А сами чего?
– Я вообще кетчуп не люблю. А уж на дверях так и вовсе организм не переносит. Давай, Жора, не капризничай. У тебя язык вон какой большой, прямо половик. Тебе таким-то языком только раза два махнуть, и все – двери начисто вымыты.
– Так это чо, всю дверь, облизывать надо?
– Нет, внизу можно не облизывать. Вот отсюда и досюда только. Ну не кривляйся, давай по-быстрому, а то кто-нибудь выйдет! Господи, с кем приходится работать… – прошипела Клавдия Сидоровна.
Жора был человеком дела. Перекрестившись мысленно, он сначала медленно, а потом быстрее и быстрее заработал по двери языком.
– Не-а, здесь вроде нет… Здесь вообще какой-то вонючей тряпкой пахнет…
– Ты возле ручки лизни. Там, кажется, что-то краснеет.
– Ага… Вот, точно кетчуп! – обрадовался Жора и продолжил облизывать дверь. – Так… ням-ням… какой же… Не знаю, какой, но точно не «Балтимор»…
– Люди добрыя!!! Да и чево ш такое деиться-а?!! Совсем нас задавили ценами! Вон, бежанцы ходют, двери лижут!!! – распахнулась соседская дверь, и на пороге появилась тощая, сморщенная старушка. – Да ить ужо хватит дерево-то лизать, я вам сухариков вынесу. Голубям хотела размочить, да уж коль тако дело…
Жора отпрыгнул от двери, точно его застали за подглядыванием в бане. Клавдия Сидоровна сотворила на лице нежную улыбку, а сама лихорадочно придумывала, как бы затолкать старушонку обратно в ее квартиру, пока тут все соседи с сухарями не повыскакивали. Однако придумать не успела, на шум в подъезде свою дверь распахнула Ирина. Изумилась:
– Кла… Клавдия Сидоровна, вы? Что-то случилось?
– Да я просто зашла…
– А и как же не случилось?! – взревела бабуська. – Коль гостей приглашашь, так ты их хоть чаем пои! Чего ж они у тебя двери кусают?
– Кусают? – захлопала Ирина глазами.
– Ах, Ирочка, ну нет, конечно… – заговорила-забормотала Клавдия Сидоровна, толкая родственницу животом, чтобы та быстрее догадалась впустить ее с Жорой в квартиру. – Ирочка, я пришла… Мы пришли…
– Нет, а чо, вы правда, что ль, разум потеряли, или это прикол такой? – вдруг восторженно спросил Жора.
– Клавдия Си-и-доровна! – резко взвизгнула Ирина ноту «си». – Это кого вы с собой привели? Кто юношу воспитывал? С чего он взял, что я что-то там потеряла?
Клавдия зыркнула на «юношу» испепеляющим взглядом и заговорила приторно-мармеладно:
– Ах, Ириночка, не обращай внимания. У соседки сынок идиот, вот и везу мальчика к психиатру. Ты ж меня знаешь, никому отказать не могу. А мальчик… Да что там говорить, болезнь прогрессирует прямо на глазах – то дверь вот тебе всю облизал, то мелет что попало…
Жора от возмущения забыл, как правильно надо дышать, и теперь хлебал воздух какими-то неровными порциями, с присвистом. Однако Клавдия Сидоровна на такие мелочи внимания не обращала, продолжала разливать елей:
– А я по пути решила к тебе заскочить. Очень хотелось бы поговорить с тобой… Когда в гости придешь? Я еще и обнову тебе покажу: такие тапки себе купила! Сегодня зайдешь?
Ознакомительная версия.
