Ознакомительная версия.
Конечно, я не стала рассказывать Полине, как битый час искала эту чертову сумку и как наконец нашла ее в дальнем углу антресолей в коробке из-под давным-давно сношенных сапог, но… без арбатовской визитки! И как после этого очередного прокола мне в голову пришла простая до гениальности мысль: зачем искать визитку, если можно просто заглянуть в газету – ведь там, на последней страничке, печатаются все редакционные телефоны?! Но как оказалось, в моей квартире найти хотя бы одну газету проблематично.
Наконец, я все же обнаружила одну, и даже не очень старую – всего-навсего трехмесячной давности. Но только редакторского телефона в ней не было! Да и вообще никаких телефонов, кроме рекламной службы и отдела писем. Видимо, мадам Арбатову куда как устраивало такое положение, при котором она сама вручала свои визитки кому считала нужным. И могла не беспокоиться, что вдруг позвонит какой-нибудь скандальный старичок со своей пустяковой проблемой – вроде протекающей крыши или дороговизны лекарств.
С отделом писем я только зря потеряла время: там никто и не подумал рассекретить перед никому не известной просительницей телефон редакторши. Когда я стала настаивать, какая-то юная нахалка просто положила трубку.
Наученная горьким опытом, к рекламной службе я решила подкатиться иначе. Небрежно поздоровавшись с пареньком, который мне ответил, я лениво-покровительственным тоном сообщила, что «с вами говорят из торгово-промышленной палаты» – ничего умнее в голову не пришло. Мол, мне срочно требуется Татьяна Михайловна, однако я «куда-то задевала ее визитку». «Подскажите телефончик, пожалуйста», – закончила я требованием, не подразумевающим отказа, и мальчик безропотно продиктовал мне комбинацию из шести цифр. Я тут же набрала ее – и оказалась один на один с секретаршей, которая бесстрастно изрекла, что «Татьяны Михайловны нет и сегодня уже не будет».
После всех телефонных перипетий этого самого «сегодня» я ожидала чего угодно – но только не этого! Обескураженная, я даже не ответила на традиционные в таких случаях вопросы секретарши – кто звонит и что передать? Просто уронила трубку на рычаг и тут же кинулась в кухню – взглянуть на единственный «ходячий» будильник. Он показывал двадцать минут пятого. С учетом того, что этот «инвалид» отстает минимум на полчаса…
Господи, какой ужас! Как глупо, бестолково прошел день! От отчаяния – от чего ж еще?! – я выхватила из потайного уголка буфета свой «эн-зэ»: бутылочку армянского пятизвездочного, еще примерно на треть полную, и…
Когда густое ароматное «лекарство» обожгло горло благодатным теплом, и в голове немного прояснилось, я подумала, что, пожалуй, все же стоило бы передать кое-что Татьяне Михайловне, и снова набрала номер, на поиски которого убила весь этот несчастливый понедельник. Но секретарши, разумеется, уже след простыл. Вместо нее я услышала механический голос автоответчика: «После сигнала оставьте свое сообщение…»
Что было делать?! Я пробормотала несколько слов – и тут же, едва положив трубку, пожалела об этом. Святая простота! Неужели ты вправду думаешь, что великая Таня Арбатова станет сама тебе звонить? И зачем?! Чтобы обсудить последние криминальные новости и сплетни… Дурочка ты, Ольга, наивная дурочка! К тому же теперь, после своей дурацкой телефонограммы, ты и сама не сможешь перезвонить ей утром: это будет выглядеть навязчиво. Да просто глупо!
На следующее утро – то есть сегодня – меня разбудил телефонный звонок. Нащупывая трубку с закрытыми глазами, я уже подыскивала среди известных мне слов самые нецензурные, чтобы дать гневную отповедь Полине Андреевне, которой вздумалось контролировать меня в такую рань. Но…
– Ольга? Это ты? – услышала я в трубке приятный грудной голос, который спросонья показался мне совсем незнакомым. – Привет, это Арбатова.
– Ар…батова?!.
Проклятый коньячок подвел в самый неподходящий момент, и в ответной реплике главной редакторши мне почудилось настоящее сомнение.
– Это в самом деле ты, Снегирева? С тобой все в порядке?
– Конечно, Татьяна Мих…айловна! Просто я еще не вполне проснулась, извини. Спасибо, что нашла время и позвонила. Я очень рада тебя слышать!
– Я тоже рада тебя слышать, Ольга… Андреевна, кажется? Впрочем, мы с тобой, я думаю, по старой памяти обойдемся без отчеств. Не возражаешь?
– Что ты, Танечка! Главное, чтоб ты не возражала. Ты же нынче так высоко взлетела! А я кем была, тем и осталась.
Разве что годы прибавились, да проблемы…
– Ах, брось ты, пожалуйста! – отмахнулась собеседница. – Какие твои годы, ты ж вон на сколько моложе меня! А проблемы… У кого их нынче нет!
– Это точно. Только ведь, знаешь, как говорят: у кого суп жидок, а у кого – жемчуг мелок…
Вздох, прозвучавший в трубке, подтвердил, что Татьяна Михайловна еще в состоянии уразуметь голодного с его жидким супом. Она вообще была сама любезность!
– Да, Оленька, такая жизнь… Ты не думай, что мне очень легко на моем месте! Я знаю, обо мне много всякого болтают. «Высоко взлетела»… Какое там высоко, знал бы кто, какою ценой все это… Ладно, что это я! – неожиданно оборвала она сама себя. – Действительно, я очень рада случаю вот так по-свойски с тобой поболтать! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло… Ты ведь мне позвонила вчера из-за Стасика Уткина, да?
– Да, Танечка! Понимаешь, меня так взволновала его смерть… Он был моим любимым ведущим, понимаешь?
– Конечно, конечно! Мы все любили Стаса, Оля. Он был отличный журналист, талантливый ведущий и… просто славный малый. Ах, это так ужасно!
Голос Арбатовой предательски дрогнул.
– Таня, ты меня, конечно, извини… – Я рискнула нарушить молчание первая. – Никакого конкретного дела у меня к тебе нет, я просто подумала: может, вам, журналистам, известны какие-нибудь новые подробности – ну, кроме тех, которые были в эфире? У меня-то самой телевизор не работает, но мне кое-что рассказали. По-моему, абсолютно никакой конкретики: какой-то скудный набор противоречивых данных и взаимоисключающих версий! Поди разберись, где тут факты, а где домыслы твоих коллег… Даже причина смерти – и та не ясна!
Я понимаю, момент сейчас не слишком подходящий для праздного любопытства, но…
– Что ты! Это никакое не праздное любопытство, я понимаю. Только… Вопрос твой не по адресу, Оля. Я знаю не больше, чем ты и все остальные. Только то, что уже озвучено и опубликовано. Кстати: насчет взаимоисключающих версий. Сегодня «Тарасов» разразился статьей Бабанского – ты еще не видела? Ах да, ты же сказала, что только проснулась… Так вот: он там свалил все в одну кучу, смешал праведное с грешным. Приплел какую-то кассету, которую никто в глаза не видел, – некую «бомбу замедленного действия»…
– Кассету? Какую кассету?
– А вот этого никто не знает, кроме самого Бабанского! Якобы Стас отснял какие-то никому не известные разоблачительные материалы, из-за которых его могли убить… А, ерунда все это! Абсолютно бездоказательная, ничем не подкрепленная версия.
– Но почему ты так уверена? Мне, например, подобный мотив убийства кажется очень правдоподобным!
– Да потому, что не один Тема Бабанский был другом Уткина! Мы с ним, например, тоже были в свое время не чужие, ты, наверное, помнишь… – Татьяна интимно понизила голос.
– И до сих пор оставались хорошими товарищами, так что, я думаю, будь что – Стасик обязательно со мной поделился бы. А у этого Бабанского, если хочешь знать мое мнение, вообще сомнительная репутация! Пишет хлестко, но на руку не чист. – В смысле – взяточник? – Меня передернуло от отвращения.
– Взяточник?! Ну, ты даешь, Снегирева!
Собеседница звонко рассмеялась.
– Может, он и брал бы, если б кто-нибудь давал, да только кто нынче даст журналисту?! Раньше, в обкомовские-то времена, хоть книжку, бывало, преподнесут или мясца в колхозе отвалят, когда в командировки ездили, а теперь… Догонят и еще добавят – вот и все наши «взятки»! Нет, Оля, я совсем про другое. У нас, журналистов, «не чист на руку» означает, что человек пользуется непроверенной информацией. Профессионально недобросовестен! Короче говоря, соврет – недорого возьмет. Вообще, странный он тип, Бабанский. Странный и скользкий! Но Стасик его любил, – вздохнула Арбатова. – Они дружили еще с университета: мне Стас рассказывал. Их было три друга, однокурсника. Только потом дорожки разошлись…
– А кто же третий?
– Женька Кольцов. До перестройки спокойно работал себе в заводской многотиражке, а сейчас… Да ладно, Оль, он тут ни при чем! Мы с тобой отвлеклись от главной темы.
Я сделала еще одну «заметку на полях»: эту фамилию, которую я слышала впервые, Татьяна Михайловна произнесла с такой же «теплотой» в голосе, как и имя недружественного СМИ. Мне очень хотелось выяснить, кто такой Женька Кольцов сейчас, но Арбатова дала понять, что не считает эту тему главной, а потому я не рискнула настаивать.
Ознакомительная версия.
