— Ну же! — яростно кричал на меня Димка.
Я открыла глаза и заплакала от боли.
— Как тебя зовут??? — не обращая внимания кричал он.
— Мне больно, Димочка.
— КАК ТЕБЯ ЗОВУТ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!!!
— Марьей, неужто не знаешь.
— А по паспорту???
— Магдалина Константиновна Потёмкина, только я сейчас помру, отстань от меня.
Он сел около меня, заревел и начал тыкать в сотовый.
— Дура, что ж ты раньше не сказала, какая же ты дура!!! Але, скорая? Это с Ленина, долго вы там тащиться будете? Да мне пофиг, у меня девушка сейчас умрет! Ваши бы слова… Линка, ну что ты такая дура, а? Трудно было сказать а? Я ж не думал… Ведьма Марья и все, никогда и в голову не приходило что полное имя Магдалина.
Он ревел, большой и сильный, сидя около меня на асфальте, гладил меня по голове и ревел.
— Ворон, ты чего? — я от удивления даже про боль забыла.
— Разбились мы с тобой, — ревел он. — На мне — то не царапины, а вот ты плохая. Ну да ничего, сейчас скорая приедет, вылечим тебя и заживем с тобой! Линка, а ты меня совсем не помнишь?
— Помню конечно. Ты Ворон. Ты чего ревешь — то?
— Какой к черту Ворон! Ты помнишь как мы с тобой в кино ходили и на качелях катались? У меня шрамик на виске остался, помнишь, мы с них звезданулись, вот, смотри!
Он суетливо повернул ко мне лицо — слева и правда белел шрамик.
— Офигеть, — только и сказала я сквозь боль.
— Линочка, а ты чего так изменилась? Ты бы не сказала, я бы и не признал, — улыбался он сквозь слезы.
— Так я операцию сделала на глаза, и очки не ношу, ну и похудела, да волосы отросли. Эх ты!
— Дурак был, — радостно кивал он головой. — Сейчас скорая приедет, Линочка, ты уж потерпи, родная.
— Какая скорая? — тяжко вздохнула я. — Глупо — то как все получилось. У меня травмы, несовместимые с жизнью, я знаю, я же ведьма.
— А раз ведьма — вылечи себя!
— Не могу, — попыталась пожать я плечами. У меня перед глазами уже начали мелькать черные точки и я знала, что скоро отрублюсь. — Сейчас — не могу, ведьмы после секса или алкоголя не могут колдовать. Но ты не представляешь как мне хорошо оттого что ты меня одну всю жизнь любишь, без всякой магии.
— Линочка, не умирай, пожалуйста, — плакал парень, — я о тебе так мечтал, я не смогу без тебя жить.
— Сможешь, — шепнула я из последних сил, — бабушка умерла, и ее чары рассеялись. Ты свободен в выборе, уже давно свободен. Но все равно спасибо. Сегодня съезди ко мне домой найдешь там игрушку, большого голубого зайца, в нем Никанор деньги и спрятал. Они твои.
— Не надо мне выбора и денег, ты обещала разделить со мной смерть, — донеслось до меня и сознание уплыло в сторону. Хотя я еще почувствовала, как любимый ложится рядом со мной, обнимает меня и целует.
У зыбкой пелены на грани миров я увидела бабушку, и радостно побежала к ней.
— Ты меня ждала? — спросила я. — Так хорошо умереть, мне перед смертью было очень больно.
— Внученька, большая стала, — с нежностью бабушка посмотрела на меня. — Красавица!
— Ну, бабуль, насчет красавицы ты немного загнула, — рассмеялась я. — Как тут?
— Явишься, узнаешь, всему свой срок, — ласково сказала она и подтолкнула меня назад. — Иди отсель покуда, Магда.
— Как это — иди отсель? — непонимающе сказала я. — Я же умерла.
— Димка, охламон, за тебя умер, — вздохнула бабушка. — Сколько раз я его шпыняла, что не доведет его эта любовь до добра.
— Как это — за меня?
— Вы — половинки. Богу без разницы, какую именно часть от целого, правую или левую он получит. Ты иди, Магда, иди.
Пока я молчала, переваривая, силуэт бабушки истончился и пропал. Я хмыкнула и побрела обратно. По пути я внимательно рассматривала все вокруг, но было ощущение, что я лечу в каком — то облаке. Навстречу мне брел Димка.
Я обняла его, целуя и тоскливо шепча:
— Димочка, ну зачем ты это сделал? Как же я без тебя буду жить — то теперь?
— А как бы я без тебя жил? — тихо спросил он.
— Ты большой и сильный, ты бы справился. А я еще маленькая и слабая. Ты обо мне подумал?
— Я не оставлю тебя, — прошелестел он.
Я открыла глаза и поморщилась от боли. Прислушалась себе — внутренние разрывы почти заросли, кости же лишь чуть — чуть срослись. Крепко обнимая меня, рядом лежал Димка. И извернулась в его объятиях, прижала ухо к его сердцу.
— Тук… тук…
Медленно выбило оно.
— Туук…… Туууук….
Я зажмурилась, пытаясь сдержать рыдания.
— Туууук…………
Сердце в последний раз стукнуло и остановилось.
Я положила его голову себе на колени и взахлеб рыдала, гладя его волосы.
…Ворон, стоящий на четвереньках и кормящий зайчика.
…Я помнила, какое невинное выражение лица было у него, когда Серега упомянул о фотографиях, по которым он пишет с меня портреты.
…Ворон, всегда отдававший мне свои бутерброды в школе.
… Как мучительно — нежно он целовал меня несколько часов назад, и я таяла в его объятиях.
Память услужливо подсовывала мне картинки, и тогда я горько улыбалась. Он меня любил всю жизнь, вопреки всем приворотам и отворотам, а я этого не знала. Какой нелепый мир…
Господь исполнил мою молитву.
Димка меня любит.
И у него никогда больше не будет никого.
… Стекло треснуло и брызнуло во все стороны крошечными осколками. Не склеить…
Меня кто — то тронул за плечо. Я резко обернулась. Полная тетка в белом халате с чемоданчиком требовательно спросила:
— Кто пострадавший?
— Пошла на…, — четко сказала я. — Он умер.
Тетка убралась.
Я сидела на асфальте около покореженной девятки, гладила кончиками пальцев Димочкино лицо и рыдала. В паре метров на тротуаре уже собралась толпа зевак, жарко обсуждавших происходившее.
— Кто там помер — то, не пойму?
— Смотрю, а девятка кааак выскочит на встречную — и под джип тут же!
— Да сначала парень убивался по девке, точно помню.
— Пьяный на девятке ехал, понятно. Как таким права дают, такой джип попортил.
— А чего сейчас он лежит?
— А спроси…
— Так там кто помер — то?
Чуть позже приехали гаишники. Краем глаза я замечала, как громко кричит владелец джипа, в который мы врезались, как размахивает руками и тычет в насмерть «поцеловавшиеся» машины.
Мне было все пофиг, я тоскливо выла, прижавшись щекой к Димкиной. Меня дергали, чего — то от меня хотели, я сквозь зубы коротко посылала. Это было мое последнее свидание. От меня отстали.
Я смотрела сквозь мокрые ресницы как крупные отчаянные слезы — мои — катятся по Димкиной щеке, скатываясь на грязный асфальт дороги. Казалось, что это он и плачет. На миг мелькнула безумная мечта, и я быстро прильнула к его еще теплым губам. Чуда не произошло. Димка ушел, ушел от меня, совсем.
Вскоре тетка с санитарами все же отодрала меня от Димки и его унесли. Меня попытались допросить, но я была невменяемая. В конце концов гаишники сжалились надо мной и отвезли меня домой.
Я молча доехала до дому и так же молча вышла. Благодарить гаишников за то что они меня не бросили и довезли сил не было.
— Маняша, — раздался тонкий голос.
Я с трудом повернулась и увидела Натаху и Николяшу, идущих от соседнего подъезда.
— Что с вами, Маняша?
— Пошел в …, урод, — бесцветно сказала я.
На автопилоте, почти теряя сознание от боли — физической и душевной я поднялась к себе в квартиру, правда у подъезда встретила Августу Никифоровну. Та посмотрела на меня диким взглядом, но ничего не сказала.
Дома я пошла в ванную, умыться. Там стояло большое, в мой рост зеркало, я равнодушно отметила, что я вся в крови, волосы висят красными сосульками, платье порвано. Умывшись, я пошла на кухню. За клофелином. Жить мне не хотелось.
— Скоро мы будем вместе! — улыбнулась я разбитыми губами и крикнула в пустоту: — Ты меня слышишь?!!
Пузырек с клофелином я нашла на столе. Он стоял, прижимая лист бумаги. Я машинально его взяла, прочитала. Непонимающе посмотрела на него и еще раз перечитала.
Машка, любимая моя!
Я знаю, ты меня проклянешь, за то что я сделала, но все равно прошу — прости меня, свою непутевую Маруську. Я ведь вернулась, после того как ты с Вороном уехала, потому что каблук на туфле сломала. Решила тихонько переночевать в дальней комнатке, и тебе не мешать. Слышала я все, о чем говорилось. До утра вот мучалась сомнениями, а сейчас решилась. Выпотрошила я твоего зайца, Магдалиночка. Я ведь ничего в жизни хорошего не видела, муж урод и бабка шизофреничка, всю кровь выпили. Денег нет и не предвидится, муж у меня только мазней заниматься горазд. Да тебе не понять, ты вон в баксах купаешься. А я хочу хоть немного пожить как белый человек. А в милицию ты на меня все равно заявить не сможешь — откуда баксы, что скажешь? Не я эти деньги взяла, бедность моя проклятая.
Не поминай лихом.
Маруся.
«Я же говорил, перепрячь баксы!» — отрешенно сказал внутренний голос.
