— Ты про ту фанерку, которой Моржик закрыл собачий лаз на заднем дворе? — уточнила Ирка. — Если я его открою, Томка сбежит!
— Вот и хорошо, пусть сбежит! Мне понадобится подкрепление! Что я тебе, как маленькой, все объясняю! Делай, как я говорю, да побыстрее, через пять минут буду! — Я выключила телефон.
Некоторое время я сосредоточенно крутила «баранку», стараясь не съехать на целину, где «девятка» с ее низкой посадкой неминуемо увязла бы. Дорога петляла между двух— и трехэтажных особнячков, каждый второй из которых не подавал признаков жизни, так как массовое заселение нового микрорайона еще не началось. Наконец повороты закончилась, «девятка» вышла на финишную прямую, и я на всякий случай погасила фары. Мало ли, может, Антуан уже вышел на огневой рубеж, не буду упрощать ему задачу, пусть завидит цель как можно позже.
Иркин дом тоже был темен и производил впечатление необитаемого. Это хорошо, Антуан ведь знать не знает про Ирку, думает, наверное, что в доме никого нет, так что в данный момент опасность моей подруге не грозит. С другой стороны, некому открыть мне ворота, стало быть, я вынуждена буду выйти из машины, а это увеличивает опасность для меня самой!
Подкатив поближе к калитке — заводить во двор угнанную «девятку» я не планировала, — я заглушила мотор и некоторое время сидела в машине, напряженно всматриваясь в темноту. Все вроде в порядке — тихо, спокойно, никого не видно. Но именно это меня и настораживало! Если Ирка выполнила мое распоряжение и открыла Томке черный собачий ход, пес уже должен был сидеть у калитки, встречать меня! Хотя, возможно, он просто не понял, что это я приехала, ведь машина-то чужая, ему незнакомая.
Однако чем дольше я тут сижу, тем больше рискую дождаться Антуана.
Наскоро перекрестившись, я открыла дверцу и вышла из машины.
Снегопад прекратился. Вокруг по-прежнему было тихо, безлюдно, а с учетом отсутствия Томки — бессобачно. Может, Антуан и не думал перехватывать меня у дома?
Не веря своей удаче, я нащупала в кармане связку ключей, дрожащей рукой вставила самый большой ключ в замочную скважину калитки и даже успела его повернуть, но именно в этот момент в ночи раздался характерный звук, который я прежде слышала только в кино, но сразу же узнала: вот так зловеще щелкает пистолет, когда его снимают с предохранителя! Или это звук взводимого курка? Не знаю, но в кино именно этот противный металлический звучок всегда предваряет выстрел!
Я крепко зажмурилась и, не дожидаясь команды, вздернула трясущиеся руки вверх.
— Это необязательно, — хохотнул за спиной знакомый голос.
Я медленно обернулась и увидела в двух метрах от себя радостно улыбающегося Антуана. В правой руке злодей-красавчик держал черный пистолет, дуло которого было направлено на меня, а в левой — какое-то поблескивающее полотнище. Присмотревшись, я узнала большой лоскут полиэтиленовой пленки, которой Моржик на зиму заботливо обмотал пальмочки на клумбе у ворот.
— Деревце замерзнет. Не жалко? — я решила тянуть время.
Авось подоспеет подкрепление!
— Не переживай, на твоей могилке посадят новое! — успокоил меня Антуан.
— Будешь стрелять? — стараясь сохранять спокойствие, поинтересовалась я. — В жилом районе, прямо у дома?
— А кто услышит? — удивился убийца. — Ты выбрала отличное место, чтобы стать покойницей! Даже упаковку для трупа приготовила!
То, что меня еще при жизни назвали трупом, мне не понравилось.
— Ты плохой человек, — нахмурившись, резюмировала я.
— Это еще мягко сказано! — продолжал цинично веселиться Антуан.
— Плохой, нехороший, злой, — повторила я, стараясь, чтобы смысл сказанного дошел до Томки, любопытная морда которого высунулась позади Антуана. — Плохой, злой! Чужой! Взять!!!
Я очень люблю нашего пса! Он своенравный и неуправляемый, невоспитанный и прожорливый, он разгильдяй и бестолочь, но в трудную минуту лучшего товарища не найти!
Сильные мягкие лапы спружинили, и верный Томка прямо с места взвился в прыжке. На миг большая темная тень распласталась в воздухе, заслонив собой острые зимние звезды, и мне даже почудилось, будто я слышу высокий тонкий свист, какой издает летящая стрела! А потом раздался раскатистый грохот и что-то на самом деле опасно свистнуло мимо моего лица, но в этот момент я уже падала спиной в клумбу, аккурат в просвет между двумя раздетыми пальмочками, а сверху на меня валился Антуан, на плечах у которого повисла грозно рычащая овчарка.
Морда, скажу я вам, у него была в высшей степени изумленная! Я имею в виду морду Антуана, разумеется! Выражения собачьей морды я в этот момент не могла разглядеть, потому что мой пес мотал башкой и остервенело трепал воротник Антуановой дубленки, но, полагаю, Том делал это с искренним удовольствием.
Тут со скрипом распахнулась и с пушечным грохотом ударилась о столбик металлическая калитка, и с темных небес над нами трубным голосом взревела Ирка:
— Ленка, Томка, быстро отползайте! Я сейчас этого гада костылем по башке долбану!
Смышленый пес отпрыгнул в сторону, а я, придавленная увесистым Антуаном, ничего не могла сделать, только зажмурилась. Услышала удалое Иркино: «Хек!», глухой удар, почувствовала легкое сотрясение, а затем вытаращенные глаза возлежащего на мне Антуана медленно закрылись. Выждав еще пару секунд, я не без труда скатила с себя тяжелое неподвижное тело, села, потрясла головой и хрипло проговорила:
— Все-таки довелось мне поваляться в обнимку с жиголо! От судьбы не уйдешь!
— Ты только Коляну об этом не говори, — посоветовала подруга, отдуваясь, как лесоруб, сваливший мачтовую сосну.
Она потыкала костылем неподвижное тело Антуана и нерешительно спросила:
— Как ты думаешь, я его совсем убила?
— Надеюсь, что не совсем!
Я ласково потрепала по лохматой голове собаку и с кряхтением поднялась на ноги.
— Иначе сидеть нам с тобой не пересидеть! Тебе дадут лет десять за убийство Антуана, а мне — пару годков за угон его машины! Отодвинься, я свяжу этого гада, пока он не очухался.
Куском полиэтилена, который, к счастью, не успел использовать по своему плану Антуан, я связала негодяю руки за спиной и волоком затащила постанывающего типа в открытую калитку. Томка как мог помогал мне, а Ирка направляла наше движение, командуя:
— Правее заводи, через клумбу и прямиком к Томкиным апартаментам, посадим его в собачий вольер!
Бросив Антуана на густо посыпанные опилками доски огороженного собачьего дворика, я заперла просторную клетку на замок, и мы с Иркой немного полюбовались на то, как очнувшийся мерзавец ужом ерзает вблизи Томкиной будки.
— Детки в клетке! — прокомментировала Ирка. Потом озабоченно посмотрела на меня и спросила: — Ну, ты как? В порядке?
— В общем, да, — подтвердила я. — Только замерзла очень, меня всю так и трясет!
— Это не от холода, а от нервов, — авторитетно сообщила подруга. — Пойдем в дом, я налью тебе лекарства. Томка, оставайся здесь, карауль арестанта!
Пошатываясь и заботливо поддерживая друг друга, мы вошли в дом. Я тяжело опустилась на табуретку в кухне, а Ирка проскакала в гостиную и приволокла оттуда обещанное лекарство. Им оказался отличный французский коньяк в пузатой бутылке!
— До начала этой истории с запиской я считала себя трезвенницей, — послушно принимая рюмку, призналась я Ирке.
— Мы не пьем, мы лечимся! — подруга залпом хлопнула стопку «Камю».
Мы немного полечили расшатанные нервы, согрелись, развеселились, почувствовали голод, и я на скорую руку сообразила бутерброды с колбасой для нас и колбасу без бутербродов — для заслужившего награду Томки.
Коньячная бутылка почти опустела, а мы с Иркой успели весело и в преувеличенно ярких красках пересказать друг другу события текущего вечера, когда в ночи за окном вдруг пронзительно загудела милицейская сирена.
— Ну вот, накаркали! — воскликнула я, тщетно борясь с истерическим хохотом. — За нами уже приехали, сейчас повяжут!
— Скорее допивай коньяк и доедай колбасу, тюремная баланда не такая вкусная! — заржала Ирка, запихивая в рот последний бутерброд.
Буквально плача от смеха, мы давились сервелатом, и тут в прихожей гулко хлопнула дверь и тяжелые шаги мерно протопали к кухне.
— М-да, — задумчиво сказал капитан Лазарчук, одним взглядом охватив картину нашей пирушки. — Подкрепление вызывали?
Из-за Серегиного плеча высовывалась физиономия какого-то незнакомого рыжеволосого парня. На физиономии этой явственно читалось насмешливое удивление.
— Не-а, не вызывали. — Я отрицательно покачала головой, и кухня передо мной завертелась, как та карусель с лошадками, на которой любит кататься мой сынишка.
— Ага, вызывали, — энергично кивнула Ирка. — Серега, ты молодец, что приехал! На ловца и зверь бежит!
