были уверены, что я женился на Тильде из-за ее денег. Но тогда мне было все равно кто и что думает: я был влюблен и счастлив, потому как моя любовь была взаимна. Мы прожили в любви и радости почти пятнадцать лет. Нас объединяла не просто любовь, но некое родство души – порою нам не нужны были слова, чтобы понять друг друга, достаточно было просто взгляда…
Мох печально улыбнулся.
– Но не буду утомлять вас бесконечной историей, скажу лишь, что когда шесть лет назад Тильда вдруг стала тать на глазах и ей был поставлен страшный диагноз «рак головного мозга», наше счастье завершилось.
Он достал из кармана черные агатовые четки и принялся неторопливо перебирать их длинными смуглыми пальцами.
– Ей быстро становилось хуже и хуже. Она до последнего отказывалась от клиники, говорила врачам и мне: «Я хочу умереть дома». Медики только качали головой и просили меня уговорить ее. Однажды Тильда сказала мне: «Мох, купи упаковку сильнодействующего снотворного в аптеке. Потом свари мне крепкий ароматный кофе и раствори в нем все десять таблеток. Принести мне этот волшебный кофе в постель!..» Я едва не расплакался, но она сурово нахмурилась: «Мох, если ты любишь меня, сделай все так, как я говорю, не перечь, не пытайся меня отговорить! Я не хочу превратиться в беспомощный комок страданий, в скелет, обтянутый кожей, я хочу умереть в полном сознании, выпив удивительный кофе, приготовленный моим любимым мужем. Сделай все, как я прошу!». И я все сделал так, как она просила, хотя, поверьте, было очень непросто принять это решение. Прекрасная Тильда выпила кофе, благодарно мне улыбнулась и уснула – навеки. Я был готов понести наказание за свое преступление во имя любви, но мне неожиданно повезло – врачи ждали смерти, а потому вскрытие проводить не стали. В итоге никто так и не узнал, что моя Тильда умерла не из-за болезни, а с моей «помощью».
Он посмотрел на меня огромными черными глазами, полными такой боли и печали, что я невольно ощутил искреннее сочувствие к рассказчику.
– И вот, шесть лет спустя на счастливом венском фестивале вульгарная девица сообщила мне версию моей сестры: тогда я всего лишь избавился от старой жены. Для меня мгновенно исчезла вся прелесть фестиваля и Цветочной площади, наполненной такими волшебными ароматами. Надо вам сказать, после смерти Тильды я много размышлял о жизни и смерти; глядя, как спокойно и с достоинством умерла в мирном сне моя возлюбленная, я дал себе слово однажды точно так же проститься с жизнью: по собственной воле, под аромат кофе.
Чуть печальная – фирменная! – улыбка скользнула по лицу Моха.
– Вот, кажется, и наступил тот момент! Я решил, что ничего не буду платить шантажистке, просто выйду, как обычно, утром из отеля, сяду на террасе ресторана «Бейрут» и, отменно позавтракав, выпью чашку кофе, в котором растворю десять таблеток снотворного.
Он глубоко вздохнул; агатовые четки чуть постукивали в смуглых пальцах. Я первым не выдержал долгой паузы.
– И что – вы так и сделали?..
Он с улыбкой кивнул.
– Так и сделал: вышел из отеля, прошел до «Бейрута», немного поболтал с Али, после чего неторопливо позавтракал и, дождавшись кофе, растворил в нем свои таблетки. Я мысленно попросил прощения у Бога за то, что сам решаю свою судьбу, а также обратился к Тильде: «Любимая, спешу к тебе!».
Мох усмехнулся, бросив на меня немного лукавый взгляд.
– И вот, когда я уже приготовился испить свой смертельный напиток, напротив меня вдруг снова уселась неизвестно откуда взявшаяся Моника. Без лишних слов она схватила мою чашку кофе и выдула ее всю, залпом – как бокал вина! Я не успел ее остановить, ничего не смог сказать, так и замер, потрясенный этим неожиданными вмешательством. Ну а Моника без малейшей паузы, утерев салфеткой уголки рта, заявила: «Как хочешь, а сегодня вечером жду от тебя пятьдесят тысяч евро. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?». Сделав данное заявление, она поднялась и удалилась. А я, не в силах справится с волнением, еще пару минут сидел молча. В какой-то момент мне вдруг показалось, я слышу смех мой Тильды: «Ну что – выпил? Ты еще полон сил, мой дорогой. Живи! Увидимся позже…»
Он еще договаривал, а в моей памяти ярко вспыхнул эпизод: а ведь однажды Моника точно так же выдула мой кофе!
«Не делая и минимальной паузы, как всегда, без приглашения она процокала каблучками к свободному стулу и плюхнулась рядышком со мной, без разрешения цапнув мою чашку кофе и махом ее допив.
– Хорошо, но мало.
Она поставила на стол пустую чашку и уставилась на меня с таинственной улыбкой. Ясное дело, девушка намекала на то, чтобы я предложил ей свежую порцию, но я лишь улыбнулся в ответ точно с такой же таинственной улыбкой.
– Вечером кофе вредно – не уснешь…»
Мох смотрел на меня с легкой улыбкой. В этот момент диктор начал произносить текст на английском, и он тут же поднял палец, прислушиваясь.
– Начинается посадка на мой рейс! Извиняюсь, но вынужден вас оставить. Надеюсь, вы поверили моему рассказу…
Секунда – и нас разделила толпа снующих людей. Я перевел дух и взглянул на часы: скоро должна была начинаться регистрация на мой рейс.
Вот так: человек предполагает, а бог-батюшка – располагает. Я был уверен, что это Мох отправил Монику на небеса, а все было совсем по-другому. Как бы там ни было, все-таки хорошо, что я услышал последнюю версию.
Я встал, подхватывая свой чемодан, и тут мой взгляд упал на нетронутую чашку кофе Моха. Как хотите, но в моей голове тут же мелькнула мысль: а что, если и в этой чашке есть смертельная доза снотворного? Что, если Мох собирался уснуть вечным сном в полете, и только встреча со мной, рассказ о жизни и любви отвлекли его? Сам не знаю почему, но почти автоматическим жестом я аккуратно перевернул чашку – кофе разлилось коричневой лужицей по белоснежной скатерке.
– Зачем вы это сделали? – раздался вежливо-возмущенный голос официантки, незаметно подошедшей к столику.
Я с покаянной улыбкой развел руками.
– Ах, прошу прощения! Так получилось. Совершенно случайно…
И, больше не произнеся ни слова, широким шагом поспешил удалиться.
