«Как же разыскать эту Наташу?»
Алена размышляла на ходу, пока шагала по длиннющему коридору телецентра. Когда она приблизилась к двери офиса редакции новой Катькиной программы, у нее уже созрел план: «Раз Титов погиб в машине, то странно, что никому и в голову не пришло найти человека, который мог бы эту машину испортить! Например, где Андрей купил свою злополучную „Тойоту“? У кого чинил, на какую стоянку ставил?»
Дверь редакции распахнулась с такой силой, что если бы Алена вовремя не отскочила, то, наверное, осталась бы без головы. Во всяком случае, без правой ее части, что, собственно, одно и то же по результату.
Чуть не сбив ее с ног, в коридор вылетел огромный дядька в растянутом свитере и весьма неопрятных брюках.
— Обидеть художника может каждый! — гаркнул дядька в сторону раскрытой двери и стремительно понесся по коридору, уволакивая под мышкой огромную потрепанную папку.
— Ну и как тебе? — усмехнулась Катерина, увидав Алену. — Художник! Мать его! Он нам такие декорации представил, что хочется дать по башке ему этими декорациями, причем уже выполненными в натуральную величину.
Она продемонстрировала, как обрушила бы на голову несчастного несколько десятков килограммов картона с железными остовами в придачу. Две девушки-редакторши заливисто рассмеялись. Не поддался общему веселью только один человек — директор программы Антон Скороходов. Он и без того всегда находился в состоянии суровой угрюмости, а теперь на него вообще было больно смотреть: директор сник, осунулся, и даже козлиная бородка, которая раньше еще как-то топорщилась, теперь тоже горестно повисла.
— Хорошо вам ржать! — невесело заявил он. — у нас съемки второго сентября. То есть через полторы недели. Вы так дружно отправили Рыкова ко всем чертям, что теперь он вряд ли вернется.
— На кой бес нам нужны его нереальные проекты! — весело возмутилась Катька. — Он же бездарь, Думает, что, если вложить в дерьмо кучу денег, оно превратится в золото.
— Действительно, — поддержала ее одна из редакторш, светленькая Лиза. — Такую ерунду и я нарисую.
— А где взять нормального художника?
— Тоша — ты очень жадный. А хорошие художники работают за хорошие деньги. Вот и пригласи хорошего.
— Я не жадный, а экономный, — борода директора приняла абсолютно безжизненный вид.
— Поверь мне, в нашем случае нельзя экономить на декорациях, — задушевно произнесла Катька и положила руку ему на плечо. — Понятно, что смета не резиновая, но нельзя же экономить еще и на экономии. Это чересчур даже для телевидения.
— И почему нельзя принять тот проект, который только что предложил Аркадий?
— Да потому, что в его представлении студия выглядит как подвал Лубянки, завешанный разноцветными тряпками. Это даст такую картинку, на которую зрителю не захочется смотреть. А нам нужно нечто необыкновенное, желательно интересное, выдержанное в стиле передачи.
— Давайте развесим вместо тряпок газеты, — тут же предложил директор. — Это даже дешевле выйдет. И стиль появится: газеты — это воплощение политической жизни.
— Давайте лучше рулоны с туалетной бумагой везде расставим, чтобы еще раз напомнить зрителю, что политика — полное дерьмо, — хихикнула вторая редакторша, рыженькая Роза.
— Действительно, простенько и со вкусом, подтвердила Лиза.
— Если ты сейчас заявишь, что и в «этом что-то есть», я тебя убью! — пригрозила Антону Катерина. Тот не стал отвечать. Молча встал, буркнул что-то про «гнетущую атмосферу женского коллектива» и вышел за дверь.
— Весело у вас. — Алена небрежно кинула на стол пухлую папку.
— Да, поводов для неудержимого хохота хоть отбавляй. — Катька дернула себя за куцый хвостик на затылке.
Алена опять подивилась, насколько могут менять женскую внешность косметика и приличные тряпки. Катерина на приеме в загородном пансионате на себя теперешнюю походила, как волшебная палочка на швабру. Разумеется, в прямой последовательности. Сегодняшняя Катька выглядела омерзительно — те же привычные сальные волосенки, свитер не первой свежести, джинсы, бледные щеки и тусклые, не тронутые макияжем глаза. И очки в роговой оправе. Просто ужас! По сравнению с остальными девицами Катьки была сущим пугалом.
«Видели бы они ее у Налимова! И почему эта дуреха не ходит на работу хотя бы вполовину такой обворожительной, какой может быть?! Все-таки нужно натравить на нее тетку Таю».
— Как дела? — «Дуреха» подсела к столу и, раскрыв папку, принялась с интересом изучать договоры с обманутыми клиентами фирмы «Дом», потом неожиданно обернулась к Алене:
— Как ты думаешь, зачем им понадобилось хранить всю эту макулатуру?
— Ну… — Алена даже растерялась. Ей в голову не приходило задаться именно этим вопросом. Хранят и хранят, ей от этого даже легче. А вот если бы не хранили, черта с два она нашла бы кого-нибудь из клиентов, кроме Марининого Павла, разумеется. — Учитывая, что Кувалдин и Прохоров должны всех своих обиженных держать под прицелом, это вполне объяснимо.
— Вот! То-то и оно, — с достоинством заключила подруга. — По-моему, это еще одно неплохое доказательство вины. Хранят то, что хранить совсем не следовало бы.
— А может быть, для бухгалтерского отчета, — предположила Роза.
— С какой бы целью они это ни хранили, в одиночку мне со всеми клиентами за оставшиеся сроки не справиться, — подытожила Алена. — Для этого я и пришла. Девчонки! Придется подключаться.
— Ox! — разом выдохнули редакторши и побледнели.
Потом Лиза грустно посетовала:
— У нас ведь сценарий еще совсем сырой, да и вообще…
— Имейте совесть! — возмутилась Алена. — Я вам и так почти всю программу сделала. Налимова уговорила, зрителей и тех нашла.
— Спасибо, только мотаться по этим богатеньким дядечкам — непривлекательное занятие.
— А что господин Горин?
— Рад до безумия. Денег с него попросили совсем мало, а сорок минут эфира — это же счастье для политика. Особенно сейчас. Так что с Гориным и его партийцами проблем нет, — хохотнула Роза. — Какие же мы, телевизионщики, все-таки гаденькие. Приглашаем человека в студию, даже деньги с него берем, а собираемся устроить ему головомойку. Да он нас потом по стенке размажет.
— Поздно будет размазывать, — усмехнулась Катька. — Главное, чтобы ничего не всплыло до съемок.
— Значит, сколько тут человек? — Лиза склонилась над списком и присвистнула. — Ото! Около ста! Да нам столько и не нужно. Тридцать за глаза хватит.
— А у меня всего пять в активе.
— Маловато.
— Ой! — вскрикнула Катерина и ткнула пальцем в строчку одного из договоров. — Кириллов Олег Кириллович! Это же Маринкин Лелик! Ну быть не может!
— Надо же, — Алена въелась глазами в знакомую фамилию. — Я и не заметила.
— А я на всю жизнь запомнила! Кириллов и Кириллович — это сочетание незабываемо.
— Может быть, это кто-нибудь другой?
— Ну да! — Катька даже возмутилась таким диким предположениям. — Я уже чувствую запах краски и валерьянки.
— С чего бы это? — удивились редакторши.
— Он же художник, причем от слова «худо»!
— А валерьянки?
— А ее все пьют, кто с ним общается.
— Значит, этого парня мы вычеркиваем.
— Да что вы, девочки! Он же вам такое шоу сделает, Год потом говорить будут! — заверила всех Алена, понимая, что уж к кому-кому, а к Маринкиному Лелику придется тащиться ей.
В этот момент раздалась тихая характерная трель.
— У кого мобильный? — живо вопросила Лиза и подозрительно оглядела собравшихся.
— Только не у меня. — Алена развела руками и покосилась на Катерину. — А разве вам всем не выдали по этой штуковине?
Звонок повторился.
— Ага. И по белому «Мерседесу» на нос, — усмехнулась Роза.
Катька сделала в сторону Алены «большие глаза» и достав из сумки мобильный, ответила:
— Я слушаю. Что?! — Она неожиданно побледнела, потом, видимо, взяв себя в руки, четко и спокойно произнесла:
— Не нужно этого делать. Я прошу тебя.
Давай встретимся и поговорим.
В трубке ей что-то ответили. Катька нахмурилась:
— Послушай, ты и так доставил мне кучу проблем. В любом случае не торопись, ладно?
Сунув трубку обратно в сумку, она повернулась к Алене и виновато улыбнулась:
— Он опять меня терроризирует. Обещал пойти с родителями знакомиться.
Это будет последней каплей.
Катькиных родителей Алена знала вполне сносно. Во всяком случае, была ознакомлена с догмами их воспитания: в десятом классе Катьку все еще не пускали на дискотеки, мальчишеский голос по телефону считался криминалом, а найденный в письменном столе тюбик с тушью — катастрофой. Плоды этого воспитания Алена сейчас наблюдала перед собой: доисторические очки и сальный хвостик на затылке.
Катьку отчаянно тянуло в образ старой девы. Но, может быть, предки уже успели исправиться и теперь все-таки не противятся желанию дочери иметь контакты с противоположным полом. Хотя… похоже, в случае этого докучливого кавалера Катька бы предпочла, чтобы его так же, как прежних поклонников более раннего ее периода, отец спускал с лестницы.
