как только явился, — огрызнулся оперативник. — Скажите спасибо за это.
— Спасибо и не задерживаю.
Оперативник вышел из кабинета, дознаватель указал Антону на стул:
— Садитесь!
— В чем меня обвиняют? — с места в карьер начал он.
Дознаватель сел за письменный стол, вытащил из ящика бланк протокола и медленно поднял глаза:
— Пока ни в чем.
— Бросьте играть в игры! — Антон сорвался на крик. — Меня арестовали в подъезде собственного дома!
— Задержали… Вас задержали, чтобы обеспечить явку для дачи показаний. Теперь перейдем к делу. Догадываетесь, о чем пойдет разговор?
— Мое интервью, — мрачно предположил Антон.
— Вы уже в курсе, что вас приняли за Юрия Златорунского? — спросил дознаватель.
— Меня в это посвятили. Скажите, как к вам обращаться?
— Петров Николай Иванович, дознаватель, сотрудник полиции.
— Так вот, Николай Иванович… К дому Мясоедова я привез свою мать, она там работает.
— Знаю…
— Меня обступили журналюги. Чтобы отвязались, я наговорил им всякой фигни.
— С этим как раз ясно, — говоря, Петров постукивал колпачком от ручки по протоколу. — Но меня интересует конкретная фраза. На вопрос репортера о людях, которые могли хотеть смерти Мясоедова, от вас поступило заявление, что один из этих людей — вы. Что это значит?
— Да я даже не слышал этого вопроса! — воскликнул Антон. — Не знаю, откуда они его взяли!
— Тогда зачем отвечали?
— Я отвечал на другой.
— В чем его суть?
— Какой-то очкарик спросил, есть ли у Мясоедова недоброжелатели. Я отшутился, сказал, что один из них я.
— Вы и в самом деле его недолюбливаете?
— Нет.
— Тогда зачем так сказали?
— Я же говорю, пошутил!
— Из своего опыта знаю, что в каждой шутке… — начал Петров.
— Есть доля правды, — закончил фразу Антон. — Но правда заключается в том, что я не хочу, чтобы моя мать работала в этом доме.
— Только и всего? — удивился Петров.
— Я сказал правду.
— Перейдем ко второму вопросу.
— А он есть? — насмешливо поинтересовался Антон.
— Зря смеетесь.
— Я не смеюсь. Я скорблю.
— Скорбеть будете позже. Сейчас отвечайте. Как вы попали в кабинет Мясоедова перед обрушением и что там делали?
— Я принес и поставил на стол поднос с водой и таблетками. Должен объяснять почему?
— Мне это известно — вас попросила мать. Она уже дала показания.
— Чего же тогда спрашиваете?
— Спрашиваю, значит нужно! — Петров понемногу наглел. — Как долго вы там пробыли и что делали?
— Поставил поднос и сразу ушел. Выходя из кабинета, столкнулся с Мясоедовым.
— Он сообщил об этом.
— Вот видите!
— Ну что ж, так и запишем. Утром передам дело в Следственный комитет. Пусть там с вами разбираются.
— Но я же сказал правду!
— Вот пусть и разбираются… — дознаватель склонился над протоколом. — Фамилия, имя, отчество, год рождения…
Антон вышел на крыльцо полицейского отделения и непроизвольно поежился — к ночи похолодало. Он закурил, медленно спустился по ступеням и побрел в сторону улицы, где еще ходили автобусы. Не пройдя десяти шагов, он увидел, как впереди мигнули фары. Антон обернулся, позади никого не было. Раздался звук открывающейся дверцы и кто-то крикнул:
— Антон! — голос был женский.
Он пригляделся, узнал «Лексус» Татьяны и, подойдя ближе, спросил:
— Что вы здесь делаете?
— Жду вас.
— Зачем?
— Вам, как и мне, известно, что адвокат советовал держаться ближе друг к другу. — Она вгляделась в его лицо: — Все нормально?
— Нет, не нормально.
— Это плохо… — Татьяна вернулась за руль и кивнула на сиденье рядом с собой. — Садитесь, по крайней мере, подвезу вас до дома. Уже поздно.
Он сел в машину, и они выехали через дворы на улицу.
— Что теперь? — спросила Татьяна.
— Завтра мое дело передадут в Следственный комитет.
— Даже не знаю, как реагировать.
— Послушайте, — Антон заинтересованно повернулся к ней, — вы сказали, что ваш отец — педант. Значит, он предсказуем. И если обрушение потолка — спланированное покушение, оно должно было сработать идеально. Ведь так?
— Вы это у меня спрашиваете? — удивилась Татьяна.
— Я не спрашиваю, я рассуждаю. Вот смотрите… Тот, кто планировал покушение и знал распорядок дня вашего отца, легко мог вычислить время, когда он сядет за стол. В конце концов, его могли контролировать через окно или из коридора…
Татьяна возразила:
— Нет, не могли! На окне плотные шторы и жалюзи. Дверь, когда он работает, всегда плотно закрыта. Постойте… — она замерла. — Вы считаете, что потолок подорвали?
— Не исключаю.
— Домашние не слышали взрыва.
— Взорвать можно так, что никто не отличит звук взрыва от шума при обрушении.
— Вы так говорите, как будто знакомы с этой спецификой.
— В том-то и дело…
— Что? — не поняла Татьяна.
— Я с этим работаю.
— Вы взрывник?
— Как бы вам объяснить… Проектирую системы катапультирования. Если конкретнее — стреляющий механизм.
— Но это не имеет отношения к делу.
— Стреляющей механизм, чтобы вы знали, оснащен пиропатронами.
После тяжелой паузы Татьяна проговорила:
— В таком случае вы идеальный подозреваемый.
— Если вы мне не поможете, — сказал Антон.
— Но чем я могу помочь?
— Ваш отец не впустил криминалистов в свой кабинет. Так?
— Не впустил. Но завтра они туда попадут.
— Мы попадем в кабинет раньше криминалистов! — Антон энергично потер руки, словно заряжаясь на дальнейшие действия. — Можете меня туда провести?
В глазах Татьяны появился азарт, и она решительно кивнула:
— Могу!
В дом Мясоедова они проникли беспрепятственно — у Татьяны были ключи. Не встретив никого на своем пути, Татьяна и Антон вошли в кабинет. Картина разрушения была ужасающей. Основной зоной бедствия оказался угол, где стоял письменный стол. Искореженное кресло и сам стол теперь были погребены под слоем гипсокартонной трухи и обломками барельефной лепнины. Поверх этого апокалипсического хаоса «возлежали» две металлические балки.
Антон подошел к освещенному аквариуму и постучал по стеклу ногтем:
— Хорошо, что он уцелел.
— В момент обрушения отец курил сигару и кормил своих рыб.
— Что ж, давайте будем смотреть.
— Мне обязательно? — спросила Татьяна.
— Вы можете постоять в стороне, — Антон подошел к балкам, посветил телефоном и оглядел торцовые поверхности. Потом порылся в мусоре и растащил обломки гипсокартонных полотен. Вытащил пучок проводов, пластмассовые и металлические детали.
Татьяна нетерпеливо спросила:
— Ну что там?
— Подождите… — минут двадцать Антон изучал обломки, потом огляделся и остановил взгляд на сенсорной панели, вмонтированной в стену возле двери. — Здесь установлена система «умный дом»?
— С недавнего времени — да, — ответила Татьяна. — Тупая прихоть небезызвестной вам Виолетты.
— Слышал ее по ящику.
— И как вам?
— Сказать честно, не очень.
— И здесь вы — в точку! Она редкая бездарь. Ни голоса, ни внешности. Ничего! Отец вложил в ее раскрутку целое состояние.
— Дало результаты? — спросил Антон.
— Если бы дало — вам бы
