внешнему виду художники были явно не евреи и не психи.
А вот и талантливая художница пришла. Почему талантливая? Потому что она была еврейка. Как и все девушки этой национальности, она была ещё и очень красивая.
Полковник Пронин обрадовался и у него появилось желание (ну вы сами понимаете, какое), что даже штаны оттопырились. Он тут же стал настраиваться на соблазнение, а потом и вербовку этой прекрасной девицы.
Постепенно подошли и другие мастера кисти.
Художники были давно знакомы между собой. Они весело шутили, смеялись, переговаривались, расставляли мольберты, на которых укрепляли подрамники с холстом.
И тут вошла она — фемина. «Она прошла, как каравелла по зеленым волнам… То ли девочка, а то ли виденье». Ну что вам сказать, господа, по-видимому, эта «то ли девочка, а то ли видение» лет двадцать назад была молодая и страшная, а теперь она стала просто страшная… У неё были зелёные волосы, пирсинг в носу, а на носу бородавка, тату по всему телу, полная пазуха сисек и вот такая ж*па. Описывая её пятую точку, так и хочется развести руками во всю ширь, как рыбак, который, хвастаясь, показывает величину рыбы, сорвавшейся у него с крючка. Кроме того, у ней были кривые ноги и постоянно стекающие на подбородок сопли, которые она втягивала обратно и глотала. Да, она была тоже художница из питерского бомонда, этакая пресловутая интеллигентша.
Как только она вошла, полковник понял, что это та женщина, которая ему и нужна. Это он её должен соблазнить и завербовать…
Почему? Спросите вы.
Не знаю… Этого и полковник пока не знал. Это было шестое чувство… А шестое чувство (интуиция) полковника никогда не подводило. Он понял, что соблазнять и вербовать надо страшную даму, а не симпатичную евреечку.
Итак, Пронина посадили на стул, включили яркое освещение, и присутствующее стали писать его портрет, пытаясь отобразить как внешние, так и внутренние характеристики полковника Пронина. В первую очередь мастера кисти старались передать индивидуальное сходство, выступая в роли своеобразных рассказчиков, повествуя, в данном случае нам с вами, о том, что из себя представляет Ферапонт Анемподистович Пронин. И не только то, как он выглядит, какие у него красивые глаза, квадратный подбородок или римский нос, но и показать нам его (полковника) внутренний мир и как сами художники его видят.
Художников было десять человек, и получилось десять совершено разных портретов. После окончания сеанса полковник обошел присутствующих и ознакомился с их работами. Он подошёл к «сладкой парочке» и спросил:
— Вы закончили мой портрет?
— Да, вот, пожалуйста, смотрите, — сказали художники в один голос. Пронин увидел два абсолютно одинаковых рисунка.
— Да, но тут же вместо лица ж*па!
— Мы художники, мы вас так видим, — парировали эти «петушки на палочке» (они всех мужчин рассматривали на предмет, как бы это помягче выразиться… ну буквой зю и с голой ж*пой).
Остальные художники абстрактного искусства тоже долго объясняли Пронину, что они написали. При этом они извинялись, что их объяснения — простые, поскольку искусствоведы еще не поведали им, какие на самом деле глубокие смыслы они заложили в свои картины и в образ полковника. И при этом они тоже настаивали, что они так его видят.
— Во, блин! Если вы все так плохо видите, что же вы тогда очки не носите? — спросил полковник.
Подойдя к мольберту страшной дамы, Пронин посмотрел на портрет… и даже вздрогнул от неожиданности. С картины на него глядел чекист в кожанке и с маузером на боку. Это был точный, как фотография, рисунок, на котором был изображен Пронин… И не этот сегодняшний, помолодевший и изменившийся до неузнаваемости, а тот, до операции, до омоложения.
Полковнику стало страшно, ему даже показалось, что его разоблачили. Он оглянулся. Художники не обращали на него внимания. Они стояли небольшими группами по два-три человека и что-то оживлённо обсуждали. Нет, они говорили не об искусстве. Темой их разговора было заявление президента о признании республик Донбасса и Луганска и специальная военная операция на Украине. Они все единодушно поддерживали эти действия, кроме «страшной дамы». Художница стояла рядом с мольбертом, загадочно улыбалась и внимательно вглядывалась в лицо Пронина.
— Почему вы меня так изобразили? — спросил полковник.
— Не удифляйтесь, — сказала она, — я вас так фижу.
Да, по-видимому, и правда у всех талантливых живописцев плохое зрение… А у страшной дамы был ещё и дефект речи. Она не выговаривала шесть букв.
— Вы не проводите меня после занятия?.. Мне страшно. Я живу одна, — продолжила она свою речь. — И у меня дома, на двуспальной кровати мы продолжим наше знакомство… Наощупь, — добавила она (я для вас, господа, перевёл сразу, с картавого на русский).
Полковник с трудом понимал, что она говорит, но догадался, что его заманивают и соблазняют «сладкой ловушкой дьявола» и что сегодня ночью его ждёт низменный и извращённый секс. Потом будут его шантажировать, ну а после начнут вербовать. Конечно, он согласился её проводить. Это совпадало с его планом.
Закончив писать картину, вернее, даже так скажем: закончив создание шедевра, мадам-живописец по телефону заказала VIP-такси «Комфорт», то есть уютную, быструю и дорогую иномарку, которая приехала в течение пяти минут. Позвонив ещё по одному номеру, она попросила доставить ей ящик конька Hennessy Richard… Букет этого коньяка — как музыка с нотами цитрусовых и карамельных ирисок (это я пишу для тех, кто ни разу его не пробовал и не знает терпкий вкус этого напитка). Слегка согрев в руке бокал с этим напитком богов, вы поднесёте его к носу и вдохнёте глубоко… О-о-о! Вы почувствуете аромат ванили, кураги, меда, ягод и пряностей… У него очень многогранный купаж. Пейте, господа, думаю, вам понравится.
А также дама сделала заявку и на кубинские сигары. Заказала три коробки сигар Trinidad. Этот сорт известен с конца девятнадцатого века. На рынке он недоступен. Эта продукция (сигары) используется только в качестве подарков иностранным дипломатам. Сигары Trinidad сделаны из первоклассного табака, имеют отличный вкус, в котором преобладают ореховые, кофейные ноты с небольшим отзвуком пряностей. Их дама
