— Давай его съедим? — с серьезным видом предложил дедушка Гоше.
Ритуальный работник перестал жевать. С раздувшимися щеками перевел взгляд со старика на молодого. Ну и шуточки!
Безлунной ночью Гоша Гоголев маялся, вздрагивая от кошачьего концерта, и спешил то и дело к окну. От скрипа половиц Зоя Сергеевна стонала спросонья и ругалась в подушку, неразборчиво, но обидно.
Исчез Серафим Терентьевич.
— Как же я его одного оставил! — терзался Гоша. — В незнакомой стране!
— Она для тебя незнакомая! — парировала Зоя Сергеевна, раскаляясь от ненависти к мужу, как печка.
Когда Гоша Гоголев впал в дрему, к их дому подъехал «Роллс-Ройс», на крыше которого был укреплен веревками отменный дубовый гроб.
Из машины вылезли Серафим Терентьевич и ритуальный работник по имени Федор. Оба были в превосходном расположении духа. Что, кроме горячительных напитков, могло вернуть человеческий облик ритуальному работнику?!
— Дедулька, только не суетись под клиентом! — приговаривал Федор, освободив гроб от веревок и заботливо сталкивая его с крыши машины. Американец ловко его подхватил. В руках он держал венок. Чтоб было удобней, Серафим Терентьевич сунул в него голову и превратился в спортсмена — победителя.
Вдвоем мужчины занесли гроб в подъезд.
— Кто это у нас помер? — припозднившаяся старушка в подъезде испуганно заметалась, как курица.
— Я помер! — с гордостью ответил Серафим Терентьевич.
— Изыди, нечистая сила! — старушка в ужасе перекрестилась.
— Гроб выбирал, как для себя! — ласково бормотал Федор. — Если будет чуток коротковат, ноги подожмешь…
Гоша и во сне прислушивался к шепотам и шорохам.
— Дедушка! — Он выглянул на лестничную клетку и с готовностью бросился на помощь.
— Ты знаешь, Егор, — улыбнулся американец, — Федор, оказывается, очень уважает шотландские виски!
— Они меня тоже уважают! — подтвердил ритуальный работник.
Передышку Серафим Терентьевич использовал для философской сентенции:
— Братцы! Что ж у вас все нельзя: ни жить, ни помереть!
Ночью Зоя Сергеевна встала, перелезла через сопящего во сне мужа. Вышла в проходную комнату. И увидела, что в мертвенном лунном свете в гробе лежит человек.
Истошный крик напуганной женщины подбросил спящего Серафима Терентьевича:
— Господа, с вами помереть недолго!
Эх, некому было сказать тогда старому человеку «типун тебе на язык!»
Лежал Серафим Терентьевич наутро и помирал. Не в гробу уже, на диване. Суетился возле него с лекарствами правнук, а они уже американцу, как мертвому припарки.
— Может, вам рассольчик после вчерашнего поможет? — без всякого ехидства предложила Зоя Сергеевна.
Но Серафим Терентьевич только слабо мотнул головой в ответ.
— Славно вчера погуляли. После такого и помереть не жалко.
— Доктор тебе капли выписал! — Гоша протянул дедушке стакан с жидкостью.
— Это крокодиловы слезы! — захрипел тот из последних сил. — Отвернитесь от меня. Помираю!
Не посмели близкие последней воли умирающего ослушаться.
Затих раб божий Серафим. Всхлипнула Зоя Сергеевна. Зашмыгал носом Георгий Антонович. Взялись они за руки для взаимной поддержки. Но помешал их светлой печали голос, полный предсмертного отчаянья:
— Не могу помереть! Пока земля меня не принимает, буду на этом свете маяться! Достань мне могилу, Егор. Христом Богом прошу! В земле русской! Рядом с пращурами моими!
— Руками тебе, дедушка, могилу вырою! Будь спокоен! Будет тебе еще пухом земля!
Хоть не положено такое живому человеку говорить, да для успокоения его — можно. С этим и выскочил Гоша Гоголев, оставив свою жену с умирающим старцем.
Ракетой сорвался с места желтый «Запорожец» Гоголева и помчался, бибикая, по срединной линии, как правительственная машина. И ни одного свистка ему вдогонку. Наверно, поняла милиция, что на кладбище Гоша торопится, вошла в его положение.
Глава 4
На кладбище Гоша Гоголев прибыл с одной мыслью: без могилы отсюда не уходить.
Директора Мешкова он обнаружил на заднем дворе, среди могильных плит.
— Мне нужна могила! — выпалил Гоша.
«Быстрый какой!» — хмыкнул Мешков и покосился на посетителя красным глазом:
— Всем нужна!
— Мой дед приехал: из Америки, чтобы лечь в родную землю.
— Эту историю я уже слыхал! — Мешков посуровел. — Скажите мне по секрету: чем хуже лежать в американской земле?
— Вам этого не понять!
— Я все понимаю! — выдохнул Мешков. — В Америке вся земля на кладбище — за валюту! Вот к нам иностранцы и зачастили помирать, чтоб за деревянные похорониться! Ничего, мы тоже теперь только за валюту будем хоронить!
— Я тебя бесплатно похороню! — Гошины нервы не вынесли такого издевательства. Хмелея от того, что отпустил тормоза, Гоголев схватил Мешкова за грудки и встряхнул, что было сил.
Сзади на него бросился восточный человек, оттащил от Мешкова.
— Слушай, если могила занята, не может он оттуда вытащить человека и тебя положить! Войди в его положение!
— Свободна эта могила! — пропыхтел Гоша. Мешков оправился от неожиданного нападения. Голос его зазвенел медью:
— Ни ты, ни твои родичи в моей земле лежать не будете! Ни за какие доллары и фунты стерлингов!
Содрогнулся Гоголев от такого пророчества. Уж не вообразил ли себя директор кладбища Мешков Господом Богом!
Пока Гоша Гоголев хлопотал о последнем приюте бренных останков любимого прадеда, Денис Ильич не оставил своими заботами любимую женщину. В час испытаний он был рядом с ней. Молча сидели они в кухне в обнимку и прислушивались к тому, что происходит в комнате.
— Кажется, того, преставился! — прошептал Денис Ильич и встал, надеясь, что Зоя Сергеевна его не отпустит. Так и случилось.
— Погоди! Я боюсь покойников!
— У меня есть покупатель на «Роллс-Ройс»! — сообщил Денис Ильич. — Сейчас старинные машины в большой цене. Он за нее 50 штук дает!
— Пятьдесят тысяч? — поразилась Зоя Сергеевна.
— Я думаю, и семьдесят даст!
Зоя Сергеевна выглянула в окно, но старинного кара на улице не было.
«Роллс-Ройс» стоял возле бывшей церкви «Ритуал». Обнаружив его, Георгий Антонович, радостно всхлипнув, кинулся внутрь скорбного заведения.
Но дедушки там не было. В зеленом от обилия венков помещении ритуальный работник Федор маялся после вчерашнего по-страшному.
При виде Гоши он удовлетворенно застонал.
— Ух, хорошо мы вчера с твоим дедом погуляли! Хоть в гроб теперь ложись! Такой дедулька живой, его не перепьешь! Не помер он еще?
Гоша пожал плечами.
— Машина дедушкина здесь откуда?
— Так он же мне вчера сам подарил ее! — приятное воспоминание разгладило хмурое, небритое лицо Федора. В окно ему видна была машина. — После третьей бутылки виски!
— Ладно, я перегоню машину домой! — Гоша не понял серьезности ситуации.
— Даже не беспокойся. Он мне и дарственную у нотариуса справил! — Федор достал из внутреннего кармана бумагу, издалека показал ее правнуку.
— Когда ж вы успели?
— Между четвертым и пятым пузырем виски. Пока дед живой, его всегда куда надо подброшу. Беспокоит меня: как гроб-то ему, впору? Последнее дело — когда покойнику в гробу неудобно!
Мальчишки облепили «Роллс-Ройс» со всех сторон. Несмотря на недомогание, ритуальный работник камнем бросился на улицу.
— Беда у меня! — пожаловался Гоша, поглаживая теплый бок машины. — Не могу могилу для деда выбить!
— С могилами сейчас тяжело! — сочувственно вздохнул Федор. — Еще в прошлом году была лафа! Помирай — не хочу! Многие воспользовались ситуацией…
Федор долго мог бы рассуждать в таком духе, но Гоша оборвал его нетерпеливым вопросом:
— Что делать, Федор? Для меня дело жизни — деда земле предать!
Федор сочувственно промычал:
— Сделаю для твоего американца, что смогу!
Гоша ждал ритуального работника около желанной могилы. Вид отсюда открывался и вправду замечательный: лежи и радуйся.
Пустынное было кладбище. И на что еще Гоша обратил внимание — на некоторых памятниках была выбита дата рождения покойника, но отсутствовала дата смерти.
По унылому виду Федора Гоша сразу определил, что дело плохо.
— Взъелся он на тебя чего-то, гад! Только через мой труп, говорит!
— Интересная мысль! — хмуро заметил Гоша.
— Он тут хозяин — барин. Из патриотизму, говорит, не дам землю иностранцу! Своим не хватает!
— А почему тут нет даты смерти? — взорвался Гоша, кивнув на памятник.
— Бегают пока где-то покойники!
— Его покойники бегают, а мой в гробу лежит! — Гоша рванулся к Мешкову. — Сейчас он у меня сам копыта откинет!
Насилу Федору удалось догнать быстроногого Гошу Гоголева.
