– У тебя тут блестящее будущее, – сказал Галло.
Ролвааг постарался скрыть веселье.
– Сам человек заметил, как хорошо ты работаешь, – доверительным тоном прибавил Галло. Человек – в смысле, шериф.
– А я думал, он рассвирепел из-за того, что я допрашивал Хаммерната, – возразил Ролвааг.
– Черта с два, Карл. Он прикрывал себе задницу, вот и все. Он твой большой фанат, поверь. – Детектив ни на секунду не поверил, что шериф его «фанат», и еле нашел в себе силы казаться польщенным. – Ради Христа, – продолжал Галло, – что мне сделать, чтобы изменить твое решение? Только не говори: «Предъяви обвинение Чарльзу Перроне».
– Не волнуйся, – улыбнулся Ролвааг.
Перроне совершенно точно столкнул ее за борт круизного лайнера, но его никогда не арестуют за убийство жены, – с этим детектив смирился. От унизительного разочарования Ролваага спасли банки мутной жидкости на столе – болотной воды, приправленной худшими удобрениями, что производило человечество. Чаз Перроне ради денег мог предать столь святое место, как Эверглейдс, и это – доказательство его врожденной лживости, отвратительной аморальности и общей никчемности. А раскрытие подлого преступления биолога, хоть и подтвердило подозрения Ролваага насчет так называемого ученого, оказалось скорее иронией судьбы, чем подлинным разоблачением.
Потому что Чарльз Регис Перроне обречен.
Детектив никогда и ни в чем не был так уверен. Проанализировав каждый обрывок информации, который попал к нему в руки, Ролвааг осознал, что больше ни минуты не должен тратить на попытки засадить Чаза Перроне в камеру смертников.
Парень уже не жилец. Спекся.
Он самонадеян и импульсивен, и Сэмюэл Джонсон Хаммернат его устранит. Даже захоти Ролвааг вступиться, он лишь отсрочил бы неминуемое.
Чаз Перроне, согласно наблюдениям его шурина, – неисправимый идиот. Если бы Перроне хоть на миг испугался, что его махинации всплывут на свет, он тут же переметнулся бы и настучал на Реда Хаммерната, стараясь подать себя в наименее преступном свете. И кто может предвидеть такое развитие событий скорее или яснее, чем тот, кто нанял молодого биолога именно за его малодушие и легкомысленную лживость? Ред Хаммернат за милю чует запах паленого и ни за что не станет спокойно дожидаться, пока его поджарят.
Карл Ролвааг мог теперь покинуть Южную Флориду умиротворенным, если не удовлетворенным. Чаз Перроне никогда не будет осужден за убийство жены, однако будет наказан.
Лишь одно продолжало мучить детектива – ниточка, которая протянулась от стандартного запроса в «Америкэн Экспресс». Через двенадцать дней после того, как Джои Перроне упала за борт, кто-то использовал ее кредитную карту, чтобы взять напрокат «шевроле-субурбан», а также купить женские туфли, косметику, дизайнерские солнечные очки и груду модной одежды, в том числе раздельный купальник «Барберри». Ролвааг не верил, что Чаз Перроне настолько лишился рассудка (или развил вкус), чтобы устроить такой кутеж в магазине, хотя, возможно, одна из его знакомых женщин нашла и прикарманила золотую кредитку Джои, пока была у Чаза в гостях.
– Поверить не могу, что ты и вправду пакуешь свое барахло, – ныл Галло, упершись костяшками в стол Ролваага. – Поверить, блин, не могу, что ты это делаешь.
Детектив сконфуженно улыбнулся.
– Я скучаю по снегу, – сказал он.
Еще один, последний визит в «Дюны восточного Бока, ступень II». Потом можно загружать фургон.
– Я никуда не еду, – сказал Чарльз Перроне.
– Ред грит по-другому. – Тул стоял, прислонившись к холодильнику, грыз кусок вяленой говядины и запивал его из большой бутылки «Маунтин Дью».
– Плевать мне, что Ред говорит!
В правой руке Чаз держал свернутую «Сан-Сентинел» и размахивал ею, как обрезком свинцовой трубы. Объявление на странице некрологов гласило, что утром в четверг брат Джои организует поминальную службу в церкви Святого Конана и друзья и близкие Джои приглашены «разделить воспоминания и восславить ее искрометную жизненную силу».
«Упаси меня бог», – подумал Чаз. Объявление сопровождала фотография примерно восемнадцатилетней Джои. А тут еще телефон на стене зазвонил, и этот новозеландский псих, Корбетт, оставил Чазу бесцеремонное указание написать пятиминутную речь.
– Ты лучше слушай, етить, чё Ред грит, – предупредил Тул.
– Да ну?
Умственная деградация Чаза не поколебала его надежды, что последняя воля и завещание, которые показывал детектив Ролвааг, были настоящими и в конце концов он унаследует тринадцать миллионов долларов из состояния Джои, после чего сможет помахать ручкой Сэмюэлу Джонсону Хаммернату и никогда больше носа не казать в забытое богом болото, известное как Эверглейдс.
– Он грит, это будет плохо выглядеть, – продолжал Тул, – если ты не придешь на поминки собственной жены.
– Плевать я хотел, как это выглядит. Я не пойду.
Нервы Чаза пребывали в расстройстве после налета вертолетов, который, бесконечно повторяясь перед глазами, уже меньше походил на сцену погони из «Славных парней» и больше – на сцену с летучими обезьянами из «Волшебника страны Оз». К тому же Ред Хаммернат не ответил на его упреки по телефону, и эта тревожная тишина только усугубила поток Чазовых страхов. Как много ударов пришлось вынести психике Чаза с той ночи на «Герцогине солнца» – кошмарные вторжения в дом, проклятый сыщик, свидетель, который обернулся коварным шантажистом, кризис Рикки, а теперь еще и загадочные вертолеты-шпионы!
Текущий план Чаза состоял в том, чтобы не покидать границ «Дюн восточного Бока, ступени II», пока весь этот чертов мир не перестанет над ним измываться.
– Я не пойду на службу, – повторил он с опрометчивым вызовом в голосе.
Тул закрыл «Маунтин Дью», спокойно подошел к Чазу и врезал ему бутылкой. Когда Чаз попытался встать, Тул опять сбил его с ног. От второго удара на пластиковой бутылке лопнул шов, и жгучая зеленая шипучка хлынула Чазу в лицо. Тул поднял его с пола и сказал:
– Кто-то звонит в дверь. Вышвырни их вон.
Чаз яростно помотал головой, осел на колени и удрал под кухонный стол, точно раненый краб.
Тул вздохнул:
– Вот бы твою жалкую жопу в мою помидорную бригаду.
Он побрел к двери и распахнул ее. На пороге стоял коп с портфелем в руках. Тул кивком пригласил его внутрь.
– Мистер Перроне здесь? – спросил Карл Ролвааг.
– На кухне. – Тул повернулся на каблуках и направился в спальню вздремнуть.
Детектив нашел Чаза под столом, в позе эмбриона.
– Плохой день? – участливо спросил Ролвааг.
– Желудок болит. – Чаз несколько успокоился: привычка лгать не отключилась.
Ролвааг подсел к нему на пол:
– У меня есть пара неотложных вопросов.
– Что еще стряслось? – Чаз жалобно тер горящие веки.
– У вашей жены была карта «Америкэн Экспресс».
– Да она есть у любой куклы в «Маппет-шоу»!
– Где ее карта? – спросил детектив.
– Я же вам говорил, я избавился от всех ее вещей. Всех, – ответил Чаз. – Слишком мучительно держать их в доме. Наверное, кредитка была в одной из сумочек, которые я выбросил на помойку.
– Которой сумочке? Той, с которой она была в круизе?
– Почем я знаю? Я их все выкинул.
– Есть ли шансы, что ее кредитка и водительские права были украдены? – спросил Ролвааг.
Чаз медленно разогнулся и сел. Взломы – неужели ему опять не повезло, шантажист рылся в коробках в гараже и наткнулся на карточку Джои?
– Я потому спрашиваю, что после исчезновения вашей жены карту несколько раз использовали, – объяснил детектив.
– Это не я!
– В основном женская одежда, косметика и так далее.
Чаз искренне недоумевал и надеялся, что это заметно.
– Может, кто-нибудь из друзей вашей жены мог так поступить? Или из ваших друзей? – настаивал Ролвааг.
Чаз знал, что детектив имеет в виду: девок, с которыми Чаз мог трахаться на стороне.
– Да как бы они наложили лапу на ее карточку? Я что, по-вашему, полный идиот?
Лицо Ролваага говорило, что он не исключает такой возможности.
«Наверное, это шантажист, – подумал Чаз. – Или Рикка. Кто еще был в доме и имел шанс упереть карту?»
– Эй, а может, мистер О'Тул? – энергично выпалил Чаз.
Детектив улыбнулся:
– Лично я не представляю его в бикини от «Барберри», но чем черт не шутит?
– Ну, может, у него есть подружка? – предположил Чаз, подумав: «Нуда, может, коровы когда-нибудь научатся играть в лакросс». – Знаете, что? Готов поспорить, что ее кредитку уперли на корабле, – оживленно заявил он. – У горничных есть запасные ключи от всех кают.
Ролвааг признал, что это вполне вероятно.
– В любом случае вы, наверное, хотите известить «Америкэн Экспресс» и закрыть счет вашей жены.
– О, разумеется, – согласился Чаз, хотя знал, что не сделает ничего подобного. В минуты праздности он будет грезить о стройных темнокожих красотках, что работали на борту «Герцогини солнца», и гадать, которая из них ныне лежит и загорает на пляже Арубы в новом раздельном купальнике «Барберри».
