— Что вы собираетесь показывать? — возразил он. — Ведь у нас же фотография. Тогда надо сначала сделать негатив.
— Не волнуйся, — успокоил его капитан Леговский. — Техника идет вперед даже у нас.
Я пошла за фотографией, которая все это время спокойно пролежала в моей косметичке. Не найдя для нее безопасного места, я предпочла возить ее с собой, даже за границу. Только сейчас мне пришло в голову, что ее свободно могли счесть за шпионский материал. Немного поздновато подумала я об этом, к счастью, не сочли.
Капитан включил свой прибор в сеть, вставил в него снимок и щелкнул включателем. В полутемной комнате на белой стене появилось крупное черно-белое изображение. Его кусок заходил на книжную полку, но это не помешало мне его узнать. Я почувствовала, как голова пошла кругом.
Матеуш кашлянул и странным голосом произнес:
— Проверь, может, в твоей косметичке еще что-нибудь завалялось.
Я не сочла нужным отреагировать. Капитан с большим удовольствием рассматривал изображение на стене.
Изображение представляло собой огромное, развесистое и жутко разветвленное генеалогическое древо французских королей и принцев крови, со сделанными на машинке подробными надписями, украшенное декоративным орнаментом. Даже при таком большом увеличении не все можно было прочитать, разве что надписи, относящиеся к королям, сделанные красивым курсивом. Самая крупная надпись по непонятным причинам относилась к Франсиску I.
— Ну и приветик! — с горечью вымолвил Матеуш. — Опять кто-то обвел нас вокруг пальца. Насколько я знаю Финетку...
— Может, не все еще потеряно, — не дал ему договорить капитан. — Откровенно говоря, я ждал чего-то в этом роде. Сейчас проверим. Пани Иоанна, оставьте окна закрытыми.
Молча зажгла я настольную лампу, лихорадочно пытаясь понять, что же произошло. Кто-то выкрал у меня настоящий снимок, как я выкрала его у Финетки, и заменил генеалогическим древом? Вроде я нигде не оставляла косметичку. Правда, еще в Канаде, около недели снимок находился у моего сына. Неужели тогда? При электрическом свете капитан просматривал письма Хилла Гоболе. Их было всего несколько штук. Матеуш курил и смотрел на меня с каким-то мистическим страхом. Похоже, его не удивило бы, вырасти у меня вдруг перепончатые крылья, страшные клыки и хищные когти. Может, он бы и сбежал, но не удивился.
В очередном конверте капитан обнаружил сложенную вдвое открытку и попросил у меня ножницы. В волнении я могла найти только портновские, длиной в полметра. Капитан довольно ловко справился с ними. Оказалось, открытка состояла из двух слоев бумаги. Мы с Матеушем наблюдали, как он срезал край открытки и вынул из середины маленькую фотографию. Вздох облегчения мы издали лишь тогда, когда на стене увидели знакомую, густо исчерченную карту с пустыми пятнами в виде лепешек...
Не сразу обрела я душевное равновесие. Подумать только, на что мне пришлось пойти, чтобы украсть у Финетки генеалогическое древо французской аристократии! Откуда оно у нее взялось!? Капитан с Матеушем поздравляли друг друга, на все лады восхваляя предусмотрительность покойного скорняка.
— Удивительный человек! — восклицал Матеуш .Подумать, обманул саму Финетку!
— Какое хладнокровие и практическая сметка! — вторил ему капитан. — Почувствовал, что его обложили со всех сторон, понял, снимок может попасть в руки негодяям, и решил не рисковать, выслать от греха подальше честному человеку...
— Почему же негодяям! — обиделась я. — Ведь его же я украла!
— Тебя он не мог предвидеть при всей своей предусмотрительности, — успокоил меня Матеуш. — И не огорчайся, он всех обвел вокруг пальца, даже Финетку, свою обожаемую невесту, а они отыгрались на Михалеке.
Я повернулась к капитану: — Дешевенькие эффекты, пан капитан! Зачем нас разыгрывать?
— Никаких эффектов, проше пани. Надо было проверить, какой снимок у вас. Про настоящий же я не знал точно, просто, листая письма, обнаружил вот эту открытку, а сейчас вспомнил и проверил при вас. Вот и все.
— И очень хорошо! — воскликнул Матеуш. — А то я бы не знал, что и делать!
— А теперь знаешь?
— Теперь... теперь тоже не совсем. А если откровенно, совсем не знаю! Несомненно, очень хорошо, что снимок у нас в руках, но вот что делать дальше?
И он вопросительно посмотрел на капитана. Тот подумал и посмотрел на меня.
— Остальное у вас, так ведь?
— Да, но отдам я только тогда, когда получу стопроцентную уверенность, что окажется в безопасном месте. Если пропадет... Только через мой труп!
— И через мой! — воскликнул Матеуш и трижды плюнул через левое плечо.
— И через... — начал капитан и закончил: — Вот уже три трупа. Тогда давайте втроем и подумаем, как нам спрятать эту драгоценную документацию, чтобы опять не попала в нечестные руки, поклянемся не разглашать тайны...
— ...и дождемся, пока к нашим сокровищам не протянется рука очередного продажного правительства, — закончила я.
— Но я ведь сказал-никому не говорить! — поправил меня капитан. — Зато сделать список запрятанных сокровищ...
— ...и разослать его в Юнеско, в Интерпол, в Епископат, — опять язвительно перебила я. — У них ведь нет такого бардака, как у нас в стране?
— Не всегда будет бардак, — высказал предположение оптимист Матеуш. — История учит нас, что всему приходит конец. А разбазаривать нам осталось уже так мало, что этот конец наверняка не за горами. Вот тогда наши сокровища и будут оценены по достоинству и попадут в честные руки. А до тех пор сделать их недоступными для преступников и продажной верхушки, документацию же хорошенько припрятать, чтобы никто не смог ее использовать в корыстных целях.
После продолжительной дискуссии нам все-таки удалось прийти к общему мнению. Несколько неплохих идей выдал капитан, кое-что придумал Матеуш. Мы договорились, как припрятать кладоносную документацию, так чтобы без нашего согласия никто не мог ею воспользоваться.
— Ты возвращаешься через два года, — сказал капитан Матеушу. — Нет смысла ждать возвращения сложа руки. Мы начнем подготовительные работы по организации поисков и постепенному извлечению сокровищ, направляя их на разумные цели.
Мне страшно понравилась такая идея.
—Так я все себе представляла с самого начала, — снисходительно бросила я капитану. — Из чего следует, что мы с вами, мои дорогие, образуем следующую шайку. И что бы там история ни говорила, не все имеет конец. Шайки бесконечны...
— Послушай, а Беата не собирается возвращаться? — спросил Мачек после того, как я сделала ему подробный отчет о последних событиях. Против принадлежности ко вновь созданной шайке он не возражал.
— Собирается, — ответила я. — Насколько мне известно, на будущей неделе.
— Ты уверена? И надолго?
— Не знаю. Думаю, и она не знает. Как поживется... А что? И почему ты про нее спрашиваешь?
— Да вот, ты тут рассказывала про Пшемыслава, ну у меня и возникли ассоциации...
— Знаешь, за такие ассоциации недолго и по морде схлопотать, мягко выражаясь. Я бы не советовала тебе ассоциировать в этом направлении, можешь произвести плохое впечатление.
— Ты и в самом деле уверена, что ее уже ничто с ним не связывает?
— Уверена. Она давно его раскусила.
— Да, на редкость паршивый характер. Знаешь, удачно получилось, что именно он прикончил Козловского, тем самым мы сразу от двух негодяев избавились. А как она возвращается?
— Что значит «как»?
— Ну, летит на самолете, едет на машине или на пароме переправляется?
— Летит из Копенгагена, я попросила ее взять у Алиции для меня луковички. Поэтому и знаю, что прилетает вечером во вторник.
— А что значит вечером?
— Где-то часов в шесть вылетает и в семь будет в Варшаве. А почему ты спрашиваешь?
— Да так просто. А что за луковички? Я решила наконец над ним сжалиться, а то он никак не мог решиться прямо мне сказать, в чем дело.
— Цветочные луковички. Дело не срочное, могут полежать, так что мне не обязательно встречать Беату. В конце концов, она прекрасно знает и город, и язык. А тебе ничто не мешает поехать и встретить ее. Вот только узнаешь ли?
—На чем я поеду? — вскинулся Мачек.
— На своей развалюхе? Тоже произведет не наилучшее впечатление.
— Можешь взять такси.
Раз вступив на стезю милосердия, я решила брести по ней дальше.
— Если уж об этом зашла речь, обращаю твое внимание на тот факт, что жить Беата будет недалеко от тебя, она недавно приобрела мастерскую Леся. Советую приготовить ужин, думаю, она не очень устанет, в конце концов, не Бог весть откуда прибывает. А свои луковички я, так и быть, возьму как-нибудь в другой раз, пусть полежат, ничего им не сделается.
Вечером в понедельник я позвонила Беате и сообщила, что в аэропорту ее будет встречать Мачек и отвезет ее домой, он живет недалеко, ему не трудно...
