Ознакомительная версия.
– Ну, – зевнул сосед, – имеется машинка, надо чего?
– Вот, – протянула я ему купюру, сделай мне ровно сто тысяч баксов!
Рома попятился.
– Не-а, за такое и по шеям надавать могут, и потом, мои «грины» даже издали за настоящие не сойдут…
– А и не надо, – улыбнулась я, – ставим спектакль с детьми – про Морозко.
– Ну и чего? – недоумевал сосед.
– Ты сказочку-то читал?
– В детстве вроде было…
– Помнишь, когда трудолюбивая Машенька покидала дом Морозко, она переступила через порог, и на нее упали золотые монеты? Так мы решили засыпать ее долларами, очень современно…
– А-а-а, – протянул Рома, – давай стольник, завтра сделаю.
– Мне сегодня надо, за час успеешь?
– Что за спешка? – изумился Водопьянов.
– У нас генеральная репетиция ночью, а утром, в десять, премьера.
– Нет бы заранее позаботиться, – ворчал Рома, включая ксерокс, – все в последнюю минуту делаете…
Я молитвенно сложила руки:
– Ну, миленький!
– Ладно, ладно, – вздохнул Роман, – видишь, уже выплевывает твои баксы.
– Спасибо.
– Это должок тебе отдаю, – хрюкнул парень.
– Какой? – удивилась я.
– Забыла? Кто в мае инструкцию к этому ксероксу с немецкого переводил?
Я засмеялась:
– Ерунда. Вот что, пока печатает, побегу одеваться.
– Валяй, – разрешил Водопьянов.
Я мигом вернулась в нашу квартиру, нацепила узкие черные брючки, водолазку того же цвета и замшевые тапки. Совершенно не собиралась разряжаться, как заболевший павлин, да и, честно говоря, нет у меня ярко-желтой курточки, зеленых брюк и красных туфель, да и бандану не ношу. Но лишняя предосторожность не помешает: такому человеку, как Сироткин, нельзя доверять. Приеду на «Речной вокзал» и понаблюдаю за обстановкой, а милейший Яков Петрович пусть ищет разряженную в немыслимый наряд даму. Вот увижу, что вокруг ничего подозрительного, и выйду из укрытия. «Деньги», сделанные Ромой, я тщательно уложила в небольшую сумочку с элегантным лаковым верхом. Это только кажется, что сто тысяч долларов невероятная сумма. На самом деле она занимает не так уж и много места. Интересно, сколько миллионов помещается в кейсе, таком кожаном продолговатом чемоданчике, который любят демонстрировать в кино. Главный герой откидывает крышку, а кейс аккуратнейшим образом забит тугими пачками, заклеенными бумажной лентой… Я вышла во двор и поежилась. Все-таки идиотское лето в этом году, с погодой приключился климакс: то холодно, то жарко. Утром хлещет дождь, и москвичи натягивают куртки, днем выходит солнце, и одуревшие от жары столичные жители вытирают потные лица, но стоит им вылезти из кофт, как на них вновь обрушивается ливень…
– Виолочка, – раздался низкий голос.
Я повернула голову. В глубине двора стояла весьма обшарпанная машина «Жигули». Беднягу давным-давно не красили, и на крыльях и капоте проступили пятна ржавчины. Около открытой двери, той самой, через которую в автомобиль садится водитель, стояла высокая худощавая женщина с каким-то лошадиным лицом: крупный нос, большой рот, выступающий вперед подбородок. Само лицо было нездорового желтого цвета. Словом, совсем не красавица.
– Виола, – повторила дама хрипловатым меццо, – ты куда, дорогуша, садись, подвезу! В какую сторону собралась? Если в сторону Ленинградского шоссе, это мне по пути.
Я слегка замялась. Совершенно не узнаю тетку, а она ведет себя со мной, как добрая подружка.
– Виолочка, – удивилась тетка, – ты чего, не узнала меня? Я же Оля, из первого подъезда. Вот уж не думала, что так изменилась. Во вторник из больницы вышла, и, пожалуйста, уже никто и не здоровается, обидно даже. Конечно, болезнь не красит, но чтобы так! Что, так плохо выгляжу?
Я подошла поближе к раздолбанной машине. Автомобиль этот знаю, он стоит тут, возле соседнего подъезда, но, убей бог, не помню, кто на нем катается, вроде какая-то дама.
Оля горестно вздохнула:
– Да уж, изменилась я до невероятности, вчера Томочка со мной не поздоровалась…
Отчего-то упоминание имени Тамары полностью меня успокоило.
– Конечно, Олечка, – фальшиво-бодро воскликнула я, – естественно, я тебя узнала, с чего это тебе пришло в голову, что ты изменилась? Просто жевала ириску, и зубы не сразу разлепила… Выглядишь прекрасно, похорошела, похудела, никто не скажет, что ты только что из больницы вышла. А за предложение подвезти большое спасибо. Как раз к «Речному вокзалу» направляюсь.
– Садись, – повеселела соседка, – в миг домчу…
Она явно приободрилась, услыхав комплименты.
Я подошла к машине, села на переднее сиденье и посмотрела на Олю. Вблизи она выглядела совершенно ужасно. Лицо слишком сильно намазано тональным кремом, над верхней губой чернела полоска, наверное, у нее проблемы с гормонами, отсюда и повышенная волосатость. И я ее совершенно не помню!
– Смотри, – хихикнула соседка, вытаскивая из сумочки какой-то странный предмет, похожий на ярко-розовый пистолет. Этакое оружие для Барби.
– Что это? – удивилась я.
– Потрясная штука, – продолжала веселиться Ольга.
Не успела она закрыть рот, как кто-то накинул на машину брезент, и наступила кромешная темнота, а потом пропали и все звуки.
Я бежала по темному лесу, плохо понимая, как оказалась в дебрях Амазонки. По лицу били свисающие с деревьев лианы, кричали экзотические птицы, а от неожиданно возникшего на пути болота начали подниматься ядовитые, отвратительно пахнущие испарения. Внезапно темная вода рванулась вверх и облепила мое лицо. Я взвизгнула и принялась махать руками, пытаясь отодрать от носа смердящую массу…
– Просыпается, – донесся далекий, странно знакомый голос:
– Эй, Вилка, очнись, ты меня слышишь?
– Очень хорошо, – хотела было сказать я, но каменно-тяжелый язык даже не пошевелился.
– Вилка, – настаивал мужчина, – ну же…
По лицу пробежалась холодная жидкость.
– Не надо, – проблеяла я.
– Уже лучше, – одобрил собеседник и ухватил меня за плечи, – давай, давай…
Из серого мрака возникло лицо Олега, и я поняла, что глаза открылись. Комната покачивалась вверх-вниз… Около мужа стояла Томочка, сжимавшая в руках дурно пахнущую ватку.
– Мы на корабле? – прошептала я.
– На корабле? – поднял вверх брови супруг. – Отчего тебе такое в голову пришло?
– Стенки шатаются.
– Сейчас остановятся, – каменным голосом процедил Олег и велел: – А ну, отвечай немедленно, что это?
Скосив глаза в сторону, я увидела сумку, набитую стодолларовыми бумажками, и, едва не скончавшись от приступа тошноты, промямлила:
– Деньги, то есть не банкноты, вернее, не настоящие…
– Где взяла?
– На цветном ксероксе отпечатала.
– Подделка казначейских билетов во всем мире строго карается, – отчеканил муженек, – понимаешь, что тебе светит хороший срок, а?
Я попыталась, еле ворочая тяжелым языком, объяснить суть дела.
– Хотела отдать их одному человеку…
– Зачем?
– Ну розыгрыш…
– Шутка-малютка, – протянул Олег и поинтересовался: – А ну, колись быстро, зачем в клинику Чепцова уборщицей пристроилась? Отвечай, живо!
– Еще шланг с песком возьми, – обозлилась я, плохо понимая, как поступить.
Собственно говоря, давно собиралась рассказать супругу правду, но как только человек начинает беседовать со мной хамским образом, у меня моментально пропадает желание с ним откровенничать.
– Я никогда не заходила в клинику Чепцова, даже не слышала про такую!
– Врешь!
– Как ты смеешь так со мной разговаривать!
– Запросто. А как еще поступать с вруньей?
– Никогда не вру!!!
– Ой, не смеши.
– Ну, во всяком случае, делаю это не слишком часто!
– Сейчас как раз и настал подобный случай, – хмыкнул муженек, – ты, моя честная, не только бегала по коридорам со шваброй, но еще получила от одного из больных, мужчины с забинтованным лицом, 200 рублей для покупки сигарет «Парламент», а когда принесла пачку, он велел сдачу оставить себе. Неужели столь большой объем чаевых не удивил?
– Нет, мне там одна тетка дала десять долларов, но откуда ты знаешь про мужика? – удивилась я. – Мы там были с ним вдвоем, больше никого…
– И тебя не насторожил его голос?
– Голос как голос, – пожала я плечами, – обычный, как у всех. Ну что в нем было особенного?
– Ничего, – со вздохом ответил Олег, – просто это был мой голос!
– Твой голос? – изумилась я. – А как он оказался у того мужика?
Муж внимательно поглядела на меня:
– Одолжил.
– Одолжил! Такого не бывает!
– Конечно, не бывает, – хмыкнул супружник, – ну, теперь поняла?
– Что?
– Кто дал тебе деньги.
– Кто?
– Я!
– Ты?!!
– Ага.
– Погоди, погоди, – забормотала я, – а Львов, командировка, ты-то как оказался у Чепцова, а? Значит, тоже врал мне.
– Я находился на работе, – пояснил Олег, – а ты жутко мешала нам. Отвратительное поведение… Имей в виду, я знаю все!
Ознакомительная версия.
