Ознакомительная версия.
– Я находился на работе, – пояснил Олег, – а ты жутко мешала нам. Отвратительное поведение… Имей в виду, я знаю все!
Я натянула себе на плечи клетчатый шерстяной плед и безнадежно пробормотала:
– Господи, так устала, просто до смерти! Который час?
– Ну и сидела бы дома, – не дрогнул Олег, – кто велел день-деньской по улицам мотаться… Восемь утра сейчас, вы, дама, продрыхли кучу времени.
Услышав его каменный тон, я разрыдалась, шумно всхлипывая.
– Вилочка, – засуетилась Томуся, – милая, дорогая, любимая, перестань.
Потом она повернулась к Олегу:
– А ты тоже хорош, довел бедняжку до слез. На, Вилочка, на…
Около меня возникли три фигурки собачек.
– Смотри, – показала Томочка, – заведем новую полочку.
– Зачем новую? – удивился муж. – Старая-то чем плоха?
– А она со стены сорвалась, – пояснила подруга.
Внезапно Олег расхохотался:
– Бог шельму метит, не следовало давать ложные клятвы.
Я утерлась краем пледа и сообщила:
– Сам дурак. Хотела спасти Настю, бедную инвалидку, представляешь, мне прислали отрубленный мизинец, а Полина…
– Так ты решила спасти Анастасию Леонову? – присвистнул Олег и сел около меня.
Я кивнула.
– Она жива-здорова, – ответил супруг. – Вот что, дорогуша, можешь идти?
– Пожалуй, да.
– Тогда собирайся.
– Куда?
– Ко мне на работу.
– Ты меня арестуешь?
– Не пори чушь, просто предстоит длинный разговор, и провести его лучше в официальном месте. И потом, ты, наверное, хочешь познакомиться с Анастасией?
– Очень!
– Собирайся.
– Я поеду с вами, – заявила Тамара.
– А ребенок? – спросил Олег.
– Ирина приглядит за двумя, – отмахнулась Тома.
Через час мы сидели в кабинете Олега, и я рассказала абсолютно искренне все свои приключения. Тамара только хлопала глазами и изредка ойкала. Муж хранил мрачное молчание, ни разу не прервал меня, и лишь когда фонтан иссяк, поинтересовался:
– Ну, можешь назвать автора пьесы?
Я тяжело вздохнула:
– Нет.
– А ведь подобралась близко к разгадке, – хихикнул муженек.
– Сам не знаешь ничего! – Кто? Я? – возмутился супруг. – Между прочим, размотал все до конца.
– Можно подумать!
– Слушай, – обозлился Олег, – сейчас поймешь, как было дело!
Я тихонько вздохнула. Если бы стала просить, ни за что бы не рассказал, но стоит усомниться в его профессиональных качествах, и муж моментально желает доказать свою прозорливость. Сейчас он все выложит, и я наконец узнаю истину.
– Так, слушайте, – повторил Олег.
В отличие от «МММ», «Селенги» и «Хопер-инвеста», «Коммерческий дом «Просторы» лопнул не сам. Его владелец Ярослав Рюриков лично «обвалил» пирамиду, поняв, что она скоро рухнет. А то, что необременительный способ получать денежки вот-вот накроется медным тазом, Ярослав сообразил мгновенно и подготовился к этому моменту. Большую часть средств он просто зарыл в брошенной деревне со смешным названием «Старые собаки». Малую толику долларов, чтобы инсценировать отток капитала за рубеж, на самом деле рассовал по разным счетам…
– Но почему он не сбежал, отчего дал себя посадить? – спросила я.
– А ты подумай, – вопросом на вопрос ответил Олег, – поразмысли над одной интересной деталькой… Ну отчего милейший Ярослав во время следствия не произнес ни слова? По какой такой причине изображал немого? И отчего без памяти любящая мужика Ольга Зверева отказалась прийти к нему на свидание, не носила передачи и не явилась на суд? Странное поведение для дамы, обожавшей любовника, не правда ли… И откуда профессор Чепцов, милейший, талантливейший человек, взял деньги на создание своей клиники? Кто дал их ему и за какие услуги?
– Поняла!!! – заорала я, подскакивая на стуле. – Поняла! Сироткин не Сироткин, а Рюриков…
– Умница, – похвалил муж, – дошло наконец!
– Мне, мне объясните, – нервничала Томочка, – какой Сироткин, ничего не понимаю!
– Яков Петрович, – вздохнула я.
– Скорей всего весь план придумала Ольга Леонидовна Зверева, – сообщил Олег.
Феликс Ефимович Чепцов давно мечтал о собственной больнице, и Ярослав Рюриков, любовник Ольги, дал ему весьма крупную сумму для осуществления мечты, поставив некоторые условия. Профессор изменит ему в нужный момент внешность, вернее, «обменяет» ее. Сделает Рюрикова похожим на Якова Сироткина, а Якова Сироткина – на Рюрикова.
– Зачем? – изумилась Тамара.
– Яков Сироткин – уголовник со стажем, – пояснил Олег, – ему сидеть не впервой.
После последней отсидки мужик решил не возвращаться к матери, а бомжевал у метро, где его и увидела Зверева. Ольга Леонидовна подивилась небольшому сходству грязного бродяги с ее любовником и спокойно прошла мимо. Но уже на следующий день зазвала мужика к себе, велела вымыться, дала одежду… В голове ее оформился план. Феликс Ефимович филигранно провел операцию. В ней, кроме Ольги, было задействовано еще два человека, которым профессор доверял безоговорочно. Единственное, о чем все забыли, так это о девушке-видеооператоре, молоденькой Полине, которая записывала операции на пленку. Она и запечатлела процесс превращения Рюрикова в Сироткина.
Переделанный «Ярослав» преспокойненько сидел дома и ждал ареста.
– Зачем? – вновь изумилась подруга.
– О господи, – вздохнул Олег, – ну не хотел настоящий Ярослав находиться в бегах и вздрагивать при виде любого милиционера. А так суд состоялся, срок дали, про Рюрикова все забыли, Якову выдали вполне хорошую сумму, на которую тот собирался жить после отсидки. А Ярослав, получив фамилию Сироткин, занялся торговлей продуктами и весьма преуспел в данном бизнесе, вновь стал обеспеченным человеком, не таким, естественно, как во время аферы с «Просторами», но вполне и вполне денежным. Он ничего не опасается. У закона к отсидевшему уголовнику, твердо вставшему на путь исправления, нет никаких претензий. И потом, возьми современных коммерсантов и поройся в их недалеком прошлом… Да у девяти из десятка за плечами криминальные дела…
Со стороны настоящего Сироткина тоже все спокойно. Чтобы мать Якова, Клавдия Васильевна, не поднимала шума и не искала сына, ей сначала позвонили от лица начальника колонии, а потом отправили извещение о смерти.
– И где они его взяли? – спросила я.
Олег нахмурился:
– Деньги могут все, а в Главном управлении исполнения наказаний тоже имеются жадные людишки. Купили они бланк с печатью – и все дела.
Потекли годы. Один торговал продуктами, другой мотал срок. Но бывший владелец «Просторов» не бросил своего «двойника», поговорил, с кем надо, и Лжерюрикова перевели в Москву, на поселение. Впрочем, претензий к нему у лагерной администрации не было. В колонии мужик встретил Валентину Загораеву, женился, купил квартиру и обрел свое маленькое счастье. Валя оказалась тем человеком, ради которого Лжерюриков был готов вести нормальный образ жизни, он даже подал прошение об условно-досрочном освобождении. Решил пойти столяром на мебельную фабрику, родить сына, словом, жить нормально, преступать закон он больше не желал. Кстати, Лжерюриков совсем не злой мужик, он искренне любит свою мать и при первой же возможности начинает посылать ей деньги, придумав сказочку о совестливом хозяине «Просторов».
– Интересно, – протянула я, – а как же вышло, что Яков остался по-прежнему прописан у бабы Клавы?
Олег хмыкнул:
– То ли еще бывает! Клавдия Васильевна никакого свидетельства о смерти сына не получала. Она женщина простая, малограмотная и твердо была уверена, что бумажка, присланная из колонии, заменяет все документы. В загс она не ходила, в паспортный стол тем более… Вот и остался Яков, по документам, прописанным у матери. Кстати, Сироткин, ставший Рюриковым, просто купил себе квартиру, а прописываться в ней не стал. Теперь такое возможно, это в советские времена требовалось оформить документы в две недели, а сейчас… И потом в паспорте у него была уже московская прописка, так что Яков ничем не рисковал. Тысячи москвичей имеют прописку в одном месте, а живут совсем в другом, и никого сей факт не угнетает!
Так бы и поросла данная история быльем, если бы не произошел страшно неприятный случай.
Настоящий Рюриков, став Сироткиным, продолжает изредка встречаться с Ольгой Зверевой. Страстных отношений уже нет, но дружеские остались. Как-то раз они у него дома посмотрели боевик. Когда замелькали титры, мужчина потянулся и сказал:
– Ну и глупость показывают!
– Почему? – спросила Ольга.
– Как, интересно, они узнали, что медсестра перепутала инструменты?
– Ты не понял? – хмыкнула Зверева. – Видеопленку посмотрели. Кстати, у нас тоже снимают…
Рюриков на секунду онемел:
– И меня запечатлели?
Ольга растерялась:
– Наверное, не знаю!
– Запись, если она есть, надо найти и уничтожить, – велел Ольге любовник.
Ознакомительная версия.
