— Я хозяйка, живу я тут.
— Фамилия как?
— Потёмкина.
— От бестия, и фамилию знает! — возмутился отец.
Секьюрити же достал телефон и быстренько натыкал номер.
— Саша, погляди, кто тут у нас в шестой живет? Да ситуация непонятная… Да… Нет… Говоришь, хозяйки нет давно? — он значительно посмотрел при этом на меня.
— Я в Швейцарии была два месяца! — возмутилась я под его нехорошим взглядом. — И вообще, что вы за охрана, жильцов не знаете!
Парень послушал еще трубку, буркнул пару невразумительных фраз и наконец, положив телефон в нагрудный карман, подозрительно вежливо попросил:
— Пройдемте вниз, там разберемся.
— Никуда я не пойду! — отчеканила я.
Он посмотрел на меня и внезапно предложил:
— Ну что ж, раз вы хозяйка квартиры Магдалина Потёмкина, тогда пройдемте в квартиру, покажите мне документы и я принесу вам извинения.
Я метнула на него яростный взгляд — меня! Подозревать! В ограблении собственной квартиры — это уж слишком!!! И я строевым шагом направилась к двери, мысленно планируя, что я сделаю с папенькой, когда отвяжусь от охранника.
Дверь осталась неподвижна, когда я дернула ее за хромированную стильную ручку. Я дернула еще раз и поняла, что мой милый папенька ничтоже сумнящеся захлопнул дверь, обороняя ее от меня. И пластиковая карта, открывающая дверь — в квартире.
— Попытки оставьте и пройдемте вниз, — ледяным тоном приказал секьюрити.
— Юноша, не торопитесь, — спокойно сказала я. — Да, я вышла из квартиры без ключа и дверь захлопнулась. Внизу, как раз подо мной у соседей есть ключ от этой квартиры и они меня великолепно знают. Давайте спустимся к ним и недоразумение прояснится.
— Девушка, мне по два раза повторять? — так же равнодушно сказал он и цепко ухватил меня за руку.
Увидев мелькнувшие наручники, я прошипела:
— Ты что делаешь?
— Там разберемся, — так же бесстрастно сказал он и стальные браслеты клацнули на моих запястьях.
Я чуть не плакала он бессильной злобы.
— А все ты, ты! — с ненавистью смотрела я на папеньку, пока мы по лестнице шагали вниз. — Ну какой черт тебя принес на мою голову!
— Но-но! — задиристо посмотрел он на меня снизу вверх. — Дочино добро не дам расхищать!
— Залил глаза водкой, и родную дочь не признает! — завопила я.
— Это ты что ли родная дочь? — снисходительно оглядел он меня, дыхнув на меня так, что меня чуть не вывернуло — терпеть не могу запаха водки. — У меня доча — во! Ноги — во! Косища — во! А ты чмо болотное, — припечатал он и отвернулся с видом превосходства.
Внизу меня бесцеремонно затолкали в какую — то стеклянную будочку для охранников.
— Наряд вызвал? — буднично поинтересовался мой страж у своего напарника.
— Да, сказали — будут через семь минут, а что у тебя ? полюбопытствовал второй охранник. Парня этого я знала — он тут и раньше работал. Напрягшись, я вспомнила и его имя. Я аж улыбнулась от облегчения, ну уж он — то меня знает, и недоразумение сейчас прояснится.
— Саша, — укоризненно сказала я. — Я Маша Потёмкина, неужто вы меня не узнаете? Меня ваш напарник задержал за попытку проникновения в свою же квартиру.
— Потёмкина? — недоуменно посмотрел он на меня. — Девушка, вы на Потёмкину только ростом походите. Она тоже высокая.
— Ты меня что, не узнаешь? — ошалело переспросила я. Сговорились все сегодня, что ли?
— Наряд приедет, разберутся, кто вы такая, — отрезал он.
— Я вам говорю, сходите в десятую квартиру к Куценко, у него ключи от моей квартиры и он меня знает, — потребовала я.
Секьюрити снисходительно на меня посмотрели и занялись обсуждением последнего футбольного матча. Я сидела и медленно зверела.
— Ребята, — негромко сказала я, — зачем вы милицию-то вызвали? Не проще ли сделать так как я сказала?
— Девушка, помолчите, — поморщился Саша, — сейчас приедет милиция и во всем разберется.
— В десятую квартиру, черт возьми, сложно зайти, что ли? — разбушевалась наконец я. Вот черт! Так хотела соблюдать спокойствие!
— Из десятой квартиры жильцы ушли, полчаса назад, и не буянь мне тут, — прикрикнул на меня второй охранник.
— Мы с вами на «ты» не переходили! — отчеканила я, злая до невозможности. Вот история, черт возьми!
— Поговори у меня тут, — лениво сказал Саша, — давно по почкам не получала? — и он выразительно кивнул на свою дубинку.
Я аж задохнулась от возмущения.
— Меня тут весь дом знает! Августа Никифоровна! — закричала я, увидев через стеклянную перегородку знакомую бабульку.
Та только что вошла с улицы и степенно двигалась к лифту. Услышав мой вопль, старушка обернулась, внимательно посмотрела на меня сквозь очки и равнодушно отвернулась, продолжая путь.
Я чуть не заревела с досады. Почему — то люди сплошь отказываются признавать во мне меня без моей косы!
— Девушка, я в последний раз предупреждаю, сидите тихо, не пугайте жильцов! — злобно прикрикнул на меня старший.
— Бомж вон и тот сидит тихо, не буянит, место свое осознает, — назидательно сказал Саня. — Попалась, так не трепыхайся, хуже будет.
Тут дверь на улицу открылась и в наш холл ввалилась парочка румяных, с морозца, ментов.
— Здоров, Димка, — поручкались они с первым стражем, который меня и схватил.
— Здоров, Сашок! — поручкались они и со вторым.
«Имена знаю, выпутаюсь — я вам такую импотенцию наведу!» — мстительно подумала я.
Стражи коротко ввели ментов в обстоятельство моего дела, дали сравнительно положительную характеристику папеньке «сильно его не прессуйте, он безобидный» и меня, в одном свитерке, вывели на улицу. Налетевший студеный ветер тут же бросил горсть снега мне в лицо и ледяными иглами прошил мое тело до костей. Я зябко обхватила себя за плечи и вперед ментов побежала к их уазику.
— Куда? — заорал на меня толстый неповоротливый мент, который меня конвоировал.
— В маш-шину, — стуча зубами от холода, призналась я.
— Иди смирно, — грозно буркнул он, огрел меня дубинкой и неторопясь продолжил путь.
В общем в отделение приехала не я. Приехала квинтэссенция всего черного, грязного и нехорошего, что есть в моей душе.
Мои менты сдали нас с папиком с рук на руки молодому белобрысому коллеге в отделении и откланялись. Я хищно оглядела бедного парня, села нога на ногу на стул и заявила:
— В общем так… Меня, Потёмкину Магдалину Константиновну, задержали по подозрению в проникновении в собственную квартиру. При этом у меня имеется тяжелая форма рака и связи наверху. А так же большое горячее желание устроить вам неприятности.
— Документы, — скучно потребовал мент. Видно было, что парню вся эта возня не представляется чем — то волнующим.
— Помолчи, какая из тебя Маня, — пьяно вякнул папенька и, повалившись вбок, устроился на моих коленях поспать.
— Документы в квартире остались, — холодно призналась я, — готова сдать отпечатки пальцев, они у вас в картотеке есть.
— Ну сдать конечно придется, — чуть ли не зевнул мент, вытащил какой-то бланк и принялся его споро заполнять, изредка интересуясь моими анкетными данными. Через пять минут он мне его протянул и так же равнодушно велел :
— Подпишите.
Я подписывать нечитанное не привыкла, взяла цидульку, звякнув наручниками и принялась тщательно проводить ознакомление. «Я, называющая себя Потёмкиной Магдалиной Константиновной, 1976 года рождения… быр-быр…»
— Это какое слово тут написано? — поманила я пальцем мента и ткнула в область не поддающегося расшифровке «быр-быр».
— Подписывайте, гражданка, — мент одарил меня мимолетным ничего не выражающим взором с признаками нетерпения. «Быр-быр» расшифровывать он не посчитал нужным.
Тут папенька приподнял голову с моих колен и, бросив пьяный рассеянный взгляд на цидульку, произнес:
— В нетрезвом состоянии, чего тут не понять.
— Чего-чего? — не поняла я.
— Тут написано « … находясь в нетрезвом состоянии», — пояснил папик и снова отключился.
Я снова впилась взглядом в бумажку. Ну точно! После папенькиных слов буквы, еще недавно намертво сплетенные, как узлы макраме, выстроились в вышеозначенную надпись.
— Это значит я — задержана в нетрезвом состоянии? — нехорошо посмотрела я на мента.
— Вы мне тут что порядки устанавливать будете??? — рассвирепел вдруг он — А ну, подписывай, или в обезьянник ща отправлю.
— Как, простите, ваше имя и звание? — осведомилась я, внутренне кипя от ярости.
Мент быстрым движением вынул корочки, раскрыл и поднес к моим глазам. Ровно на одну секунду.
— Посмотрела? — нагло усмехнулся он.
— Позвонить можно? — спросила я как можно спокойнее. — Мать-о волнуется, время позднее.
— Можно, чего нельзя, — неожиданно согласился мент.
Я прямо обомлела от такой доброты. Быстренько схватив телефон, я натыкала номер Корабельникова и продержала трубку, выслушав ровно одиннадцать длинных гудков.
