Ознакомительная версия.
— Вот, смотрите, — Элка взяла трупешник за руку, ту, на которой не было кольца и часов, повернула ее ладонью вверх и показала всем. — Смотрите, красным маркером написана цифра один! Один! Что это значит? А может, это не «один», а «первый»?! А раз первый, значит, будет второй и третий? А? Что это? Орудует маньяк? Серийный убийца? А?! Ну и дельце вам привалило, господин оперуполномоченный уголовного розыска майор Барсук! Интересное дельце!
Я схватился за голову.
Господи, ну сказали же умные немцы, что удел женщины — кухня, дети и спальня! Ну куда она лезет со своей наблюдательностью?! Со своими дурацкими версиями?! Тут целый полк профессионалов, они бензин потратили, время, силы и… сигареты.
Видимо, то же самое подумали и остальные. Мужик, похожий на следователя, отбросил окурок и тщательно раздавил его новеньким блестящим ботинком. Он нагнулся над телом и уставился на ладонь, которую без тени смущения держала в руках Элка.
— Слушайте, девушка, уймитесь вы, наконец, — с чувством произнес он. — Идите себе, идите, замуж там, или еще куда!.. Тут и так работы невпроворот, еще вы тут со своими фантазиями лезете!
Но когда в Элке поднимал голову репортер криминальной газеты, а еще того хуже, автор детективных романов — пиши пропало.
— Нет, но вы посмотрите, — не унималась она, — это точно убийца нарисовал! Маркер еще совсем свежий, не стерся нисколько, даже слегка блестит! А как давно его… убили? Точное время уже установлено?
— Эй, парень, — окликнул меня следователь, — забирай свою… — он очевидно не смог подобрать нужного слова, поэтому замолчал.
Я встал и подошел к Элке.
— Руки помой, — приказал я ей. — А то труп все-таки.
Элка посмотрела на меня презрительно. Быстро и неожиданно она скинула с себя майку, джинсы, очки и, оставшись в одном белье, с разбегу, поднимая упругие брызги, влетела в воду. Я опомниться не успел, как ее стриженый затылок замаячил над водной гладью, в красной дорожке, которую бросало заходящее солнце.
— Повезло тебе, женишок, с бабой, — сочувственно произнес эксперт-криминалист и, вздохнув, сфотографировал ладонь с красным номером крупным планом.
— Куда это она? — с искренней заинтересованностью спросил майор, глядя как затылок Беды качается над водой.
— Руки помыть, — пояснил я.
— Ага, а за мылом в Турцию решила сгонять, — хмыкнул следователь. — Так что там у нас? Свежий маркер? Цифра один на ладони? Похоже, она права — это не что иное, как художественный свист какого-нибудь маньяка. Или, может, ритуальное убийство? Что скажешь, Матвеич? — обратился он к Барсуку.
— А хрен его знает, Валерьич. Думал, хоть недельку до отпуска проведу спокойно, а тут на тебе… номер один! Тело трупа в чужом пиджаке с документами левого жениха, чья невеста уплыла в Турцию. Э-эх, недельку бы тебе со свадьбою подождать! — сокрушенно вздохнул майор. — Всю отчетность мне нарушаешь!
— Да я-то тут при чем? — возмутился я.
— Да при том, что если б не твоя эта… — Барсук тоже не смог подобрать слово для обозначения Элки, — был бы у нас просто труп. А так — у нас труп номер один!
В чем-то он был прав. Я это понимал, поэтому заткнулся.
Не попросить ли у парней сигарету?
Школа моя осталась в далеком Сибирске, никто из учеников и коллег не подсмотрит, как я нарушаю пропагандируемые мною принципы здорового образа жизни.
Я не попросил сигарету. Решил, что слабым нельзя быть даже наедине с собой.
Элка вышла наконец из воды запыхавшаяся и довольная. Она умудрялась от всего получать удовольствие — даже сорвавшись с собственной свадьбы, даже под строгим оком правоохранительных органов.
Она натянула одежду прямо на мокрое тело и с вызовом посмотрела на окружающих.
— Ну, ребята, как я вас ни поздравляю с сочетанием брака, а все же придется вам осуществить свадебное путешествие в отделение милиции для установления ваших подозрительных личностей, — мило улыбнулся Барсук.
— Так вот же документы! — попробовал возразить я. — Паспорт, права, свидетельство о заключении брака…
— Так положено, — пожал плечами майор. — Пробить, допросить, подписать и т. д.
— Положено, — подтвердила Беда. Мне показалось, что она с большим удовольствием посетит отделение.
Впрочем, я и без них знал, что так положено.
Зря я бросил свой пиджак в клумбу.
Зря согласился на эту свадьбу для «нужных» людей.
* * *
Из отделения мы уехали в два часа ночи. Были соблюдены все формальности, заданы все вопросы, подписаны все протоколы. Наши данные проверили по компьютеру, убедились, что мы не привлекались, не состояли и… отпустили с миром, вернув документы и сотовый.
Я, конечно, не мог с уверенностью сказать, что день окончательно был испорчен, но и полной уверенности, что это не так, у меня не было.
— Интересно, наши гости уже разошлись? — спросила Беда, разглядывая звездное небо.
— Мы хотели удрать, — напомнил я ей.
— В общем-то, это у нас получилось, — захохотала Элка, но наткнулась на мой взгляд и замолчала. Она взяла меня за руку и мы пошли по темной аллее, где тени от раскидистых веток ложились на дорожку причудливым странным ажуром. Элка никогда не брала меня вот просто так за руку и не вела за собой, выражая этим полное со мной согласие и единение. Поэтому я пошел за ней, затаив дыхание, словно детдомовский мальчик за тетенькой, посулившей, что она может быть мамой.
«Харлей» она бросила на стоянке, перед тем как мы отправились в отделение и теперь явно шагала не в том направлении, чтобы забрать мотоцикл.
— Мы куда? — спросил я.
— В пивнушку, ты же хотел, — ответила Элка, увлекая меня в какую-то подворотню. За месяц, проведенный в этом городе, она научилась ориентироваться в нем, как дворовая кошка. Было впечатление, что она знает все дырки в заборах, потому что мы куда-то нырнули, куда-то пролезли, обошли большую помойку, оказались в темном дворе и, обогнув невысокий деревянный дом, оказались вдруг на оживленной центральной улице, освещенной, как показалось, всеми огнями мира.
— Вон в том подвальчике отличный ирландский паб. Там прохладно, мало народу, пиво с шапкою пены и с горчинкой на вкус. От него становится весело и легко!
Я разозлился. Понятия не имел о существовании этой пивнушки, а она уже успела тут побывать.
— Чтобы пена в пиве стояла шапкой, в бочку добавляют стирального порошка, а чтобы было весело и легко — бросают пачку димедрола. Ты разве не знала? — отомстил я ей.
Она, проигнорировав мою «шпильку», нырнула вниз по крутой лестнице, безошибочно находя в лабиринте дверей все ходы и выходы. Через минуту мы оказались за грубым деревянным столом, на котором вместо скатерти лежали льняные салфетки. Я окончательно рассвирепел, и вместо пива попросил у официанта кувшин кислого молока. Элка, хмыкнув, объяснила удивленному парню, что я сын казахских скотоводов-кочевников и, в свою очередь, попросила принести себе пива без «Тайда» и димедрола. Парень совсем запутался, растерялся и на свой страх и риск притащил нам огромные кружки с темным пивом и тушеную баранину с картофельным салатом.
Мы не стали капризничать, мы накинулись на картошку, будто три дня не ели. Пена в прозрачных кружках неумолимо таяла, оседала, мы молча жевали, а в углу, на маленькой сцене вовсе не бормотал рояль — там маялся сонный скрипач, и то ли скрипка дремала у него на плече, то ли он на скрипке, но вместе они вздыхали, тихо постанывали, похрапывали и видели сны.
— Вот это свадьба так свадьба, — вздохнул я, когда последний кусок мяса исчез в недрах моего организма. — Да и первая брачная ночь ничего! Хорошо, что мы вместе живем уже год.
— Слушай, а вот это убийство, оно…
— Ты не жалеешь, что стала наконец моей официальной женой?
— Оно какое-то странное.
— Просто отлично, что мы оказались в этом подвальчике, просто отлично, что здесь совсем нет народа, и что…
— Ты когда-нибудь слышал, чтобы убийцы нумеровали жертвы?
— Мне так нравится, что ты сидишь напротив меня!
— Зачем приличному мужику покупать у бродяги пиджак?
— Мне так нравятся твои руки, твоя маленькая соблазнительная грудь…
— И зачем ему было переться в твоем пиджаке на пляж? Купаться?!
— Мне нравятся твои коленки, твой затылок, ты знаешь, что нет ничего сексуальнее твоего затылка, особенно если ты лежишь лицом к стенке?
— Может, орудует секта?..
— Мне нравятся твои очки, особенно, когда ты снимаешь их, щуришься, дышишь на них, протираешь, опять водружаешь на нос и…
— Или маньяк?!
— И подхватываешь мизинцем.
— Скорее всего, у мужика на пляже была назначена какая-то важная встреча.
— Мне нравятся твои ключицы, твои уши, твои ногти, твои пятки, — я все ждал, когда Элка меня услышит, но она тоже умела уходить «в отключку», когда я произносил длинные, лиричные речи.
Ознакомительная версия.
