особа в эксклюзивном прикиде с винтовкой наперевес.
Упаковав два рюкзака и одну дорожную сумку и переодевшись в джинсы и свитер, Лялька была готова к выходу.
— Куртку захвати, — бросила она мне, — не лето все-таки. — Теперь она уже раздавала распоряжения.
Вот так всегда. Дай палец — отхватит всю руку. Ей разрешили со мной поехать, так она уже руководит всем процессом. Я сдернула с вешалки куртку и бросила ее подруге. Та засунула ее под мышку и, подхватив с пола большую дорожную сумку, выскочила из квартиры. Я последовала за ней. Сзади едва поспевал отец, нагруженный Лялькиными рюкзаками.
— Зачем столько барахла набрала? — недовольно буркнула я, глядя на ее поклажу. — У меня все-таки малолитражка, а не автобус.
Лялька скептически глянула в мою сторону.
— А мы на твоей «Чебурашке» и не поедем. Мне Борька свой джип с барского плеча кинул. Для нашего дела как раз подойдет. Почти что танк, только проворнее. А твою малютку во дворе оставим. — У нас тихо, не бойся, ничего с твоей машиной не сделается.
Я уже и не пыталась возражать.
Мы поставили мой «Фольксваген» на прикол между трансформаторной будкой и чьей-то ракушкой, а все шмотки перегрузили в зеленый с лакированными боками «Судзуки». Взглянув на машину, я в очередной раз поразилась щедрости Лялькиного ухажера Борьки, точнее Бориса Григорьевича Сидорина. Мало того, что он Ляльку круглый год по разным заморским курортам возит, розами-мимозами заваливает, шубками да камешками самоцветными одаривает, так вот теперь еще и машина... А недавно ремонт в Лялькиной квартире сделал. Не сам, конечно. Своими руками Борис Григорьевич и гвоздя не вобьет. Его сильное место — голова, интеллект то есть. И этим самым интеллектом Борис Григорьевич делает большие деньги. О-очень большие деньги. Второй год он уговаривает Ляльку выйти за него замуж, а та все отказывается. «Слишком уж Борька богатый, — говорит, — а богатые живут хорошо, но недолго. Так зачем зря на свадьбу тратиться? А нам с ним и так хорошо».
На Киевское шоссе мы вырулили, когда уже начало темнеть.
— К утру-то доедем? — осведомилась Лялька. — Как думаешь?
— Доедем. Чего ж не доехать? Тут всего-то каких-нибудь тысяча километров будет. А то и меньше. Как только от Москвы подальше отъедем, включай реверс, и полетели.
Лялька согласно кивнула и поддала газа. Однако на первом же посту нас тормознул гаишник и долго изучал .Лялькины, а точнее «судзукины», документы. Он внимательно рассматривал техпаспорт, доверенность, сличал цифры и буквы, пытался найти хоть что-нибудь предосудительное, но, не найдя ничего, все же отпустил нас с миром.
— Семь минут потеряли, — сказала я, когда мы отъехали от постовой будки. — Если и дальше так пойдет, то мы не только к утру, но и к вечеру не поспеем. Надо было на «Фольксвагене» ехать. Меня практически никогда не останавливают. Мы с моей машинкой им не интересны.
Нас останавливали еще два раза, и даже Лялька, весьма лояльная ко всем выходкам гаишников, начала нервничать.
— Вот гады, — ворчала она. — Когда я на раздолбанных «Жигулях» ездила, ни одна собака не цеплялась. А тут поди ж ты. Каждый свое урвать хочет. А точнее — не свое.
Но к ночи ситуация изменилась к лучшему. Машин стало меньше, а гаишники спать полегли. Мы мчались на быстрокрылой Лялькиной «судзучке» и поминали щедрого Борюсю.
— Хороший все-таки он мужик, — сказала Лялька. — Веселый и нежадный. Такую машину подарил! А я с ним поругалась...
— Как поругались, так и помиритесь, — ответила я. — В первый раз, что ли? Милые бранятся — только тешатся.
— Это точно, — согласилась Лялька. — Приеду домой, обязательно помирюсь. Если, конечно, он будет меня об этом умолять, — добавила она со смехом.
Кто не знает Ляльку, может подумать, что она легкомысленная и избалованная особа. Но это не так. Вернее, это так, но только до той поры, пока все вокруг тихо и спокойно. Но если же, не дай бог, с кем-то из Лялькиных друзей или родственников случается какая-то беда, куда что девается. К черту обрезается дорогостоящий маникюр, засучиваются рукава, и Лялька самолично, например, делает ремонт в квартире своей престарелой тетки, в доме которой прорвало трубу с горячей водой и залило четыре этажа. И пока другие соседи осаждают ЖЭК, требуя возмещения убытков, Лялька на свои кровные закупает побелку, краску, клей, обои. И клеит, красит, ремонтирует... За электрику она, правда, никогда не берется. Несмотря на то, что закончила технический вуз, природу электрического тока Лялька не понимает и поэтому его боится. Еще она боится тараканов и крыс, а больше, кажется, ничего и никого, а уж тем более жизненных трудностей. Вот, например, когда у Лялькиного брата, Олега, родилась двойня, а Машка, его жена, угодила в больницу с аппендицитом, Лялька тогда как мать-героиня выхаживала новорожденных малышей, да еще и со старшим пацаном управлялась. А старшему тогда аккурат год исполнился. Да и теперь она для своих троих племянников как вторая мать. Вечно кто-нибудь из них у нее ошивается. То она одного везет на море, то другому покупает коньки и кроссовки. А теперь вот старшенькому, Ваське, подарила свой не старый еще «Опель». Пусть, говорит, катается. В молодости такая игрушка — в кайф. Это потом машина становится необходимым средством передвижения.
Мы ехали уже пять с половиной часов, и Лялька заметно подустала. Периодически я наливала ей из термоса кофе, но это мало помогало. Я и сама, если честно, очень хотела спать и время от времени начинала клевать носом. Наконец Лялька съехала на обочину шоссе и, заглушив двигатель, заявила:
— Все, не могу больше — засыпаю. Давай передохнем, поспим немного. А то недолго и до беды. Я вчера ночью почти не спала — все с Борькой ругалась...
— Всю ночь?
— Ну не всю, конечно. В смысле ругались не всю, а не спали почти всю. Тьфу ты, — плюнула Лялька, — язык совсем уже заплетается. Давай съедем в лес и там переспим до утра.
Я посмотрела в черноту леса и поежилась. Трудно сказать, что страшнее — остаться на дороге или углубиться в чащу. Я все-таки не такая смелая, как Лялька, и ночевать в лесу мне совсем не хотелось. Мне даже спать сразу расхотелось.
— Я поведу, — сказала я. — Я совершенно не хочу спать. А ты забирайся на заднее
