– А это потому, что я принимаю жизнь такой, какая она есть. Ничего не подправляю. Нетка, послушайся своего старого папочку – не подправляй жизнь! В конце концов, мы существуем в себе в большей степени, чем в других. Ты видишь только то, что хочешь видеть, не больше. Пойми, мир снаружи твоего тела такой, каким ты его представляешь внутри себя.
– Вранье! Я всегда мечтала о любящих родителях, которые заботятся обо мне, ухаживают, все на свете умеют и каждые три года рожают мне братьев и сестер. Ну и где ты был в мои шесть лет, когда меня почти удочерила пожарная Служба спасения?
– Я совершенно не обязан воспроизводиться таким, каким ты меня представляла в мечтах. Ты не понимаешь? Я говорю о последствиях реальных мироощущений. Например, меня с тобой не было в детстве. Это реальное мироощущение?
– Еще какое реальное! – согласилась я.
– И ты сама выстроила мой образ в мое отсутствие исходя из полученной со стороны информации и собственного воображения. Теперь, что бы я ни делал, я буду для тебя таким, каким ты меня придумала.
– Папочка! – от души предложила я. – А ты напрягись, удиви меня! Разбей порожденный твоим отсутствием стереотип!
– Невозможно, – развел он руками. – Совершенно невозможно. Такое не получается даже у самых примерных отцов, которые с рождения не разлучались с детьми и выложились полностью, правильно их воспитывая. Если бы я мог физически повлиять на то, что живет у тебя в головке, тебя бы больше не существовало, понимаешь? Ты – единственная и неповторимая потому, что выстраиваешь собственный мир вопреки всему – и счастью, и несчастью. В десять лет ты придумала себе мужа, который ждет, пока ты вырастешь, чтобы сделать тебя счастливой. Видишь, к чему это привело. Каждая новая выдумка всего лишь реакция на попытку воплощения в жизнь предыдущей. Будешь пить? – протянул он бокал.
– А как ты думаешь, что придумал Гамлет в момент нашей первой встречи? Прикинь по-мужски. Зачем он попросил меня стать его женой?
– Вот об этом я и пришел поговорить! – удивил меня папочка, почти силой сунув в руку бокал. – Значит – июньский лес, лето, птички поют, бабочки летают. У мужика – неприятности со смертельным исходом, кризис жизни и крах некоторых тщательно выстроенных поведенческих установок.
– Ты уже и разговариваешь, как Марго на лекциях!
– Ладно, скажу проще – жизнь больно стукнула его коленом между ног, разрушив некоторые выстраданные стереотипы. Например, я – хороший: плачу налоги, дружу с соседями, поэтому на меня не должна упасть вон та сосулька с карниза. Когда сосулька все-таки падает, человек сначала сильно удивляется, а потом начинает придумывать новые ходы отображения навязанной ему реальности. Чем больше упадет сосулек, тем активнее пострадавшая личность окружает себя объяснениями происходящего: пнул в сердцах кошку на лестнице, разозлился на официантку, соврал жене и так далее. Есть критическая масса упавших сосулек и кирпичей на отдельно взятую голову. И тогда человек сдается. Воображение перестает работать на объяснения, и любой фактор извне начинает представляться посланием бога. Поняла или еще попроще?
– Ты хочешь сказать, что к моменту нашей встречи с Гамлетом количество неприятностей, свалившихся на него, превысило объяснительный предел разумного и он воспринял меня как ангела небесного?
– Приблизительно так.
Я задумалась. Папочка потихоньку в одиночестве опустошал бутылку. Бутылка была высокая, с длинным узким горлом, из прозрачного стекла. С вином ее цвет был янтарным. Исчезая, густая темная желтизна забрала с собой тепло и способность поглощать свет. Становясь пустой, бутылка становилась простой… бутылкой. Я поставила рядом с нею наполненный стакан и решила вслух повторить усвоенный урок.
– Гамлет придумал меня ангелом, а когда заполучил как жену… Куда деваются ангелы, да?
– Умница! Ангелам не хватает жизни. Извини за такие интимные подробности, но твоя девственность в брачную ночь… Выдуманная жизнь должна играть гранями, иметь цвет и запах. Ты оказалась слишком примерным ангелом. Ты выполняла все возложенные на тебя надежды и планы.
– Где он?! – вскочила я.
– Кто?..
– Где Гамлет?
– Понятия не имею! – отбивался папочка от моих рук. – Почему ты решила, что я знаю? Нетка, прекрати, больно!
– Говори немедленно, где он! Такую чушь могли друг другу трагически поведать только два нетрезвых мужика! Сволочи! Свиньи! Самые настоящие свиньи! А что ты ему рассказал спьяну? Что мама могла бы тебя удержать рядом, если бы продолжала избивать и терпеть побои? Не быть такой доброй и правильной, согласиться поиграть в злую мамочку, так? Ты тогда бы не ушел к Марго? А что в Марго неправильного? Какое такое расхождение с твоим выдуманным представлением о женщине? В ней достаточно непредвиденных пороков или она еженедельно подпитывается извращениями своих пациентов?! Поэтому ты от нее не уходишь?.. Она каждую неделю поражает тебя новым отступлением от придуманной идеальной жены?..
– Нетка, только не лицо, умоляю, вечером спектакль! – Скорчившийся папочка закрывает голову руками.
Устав дергать его вверх, чтобы добраться до лица, я без сил свалилась рядом на диван.
– Что я должна была сделать? Любой ценой лишиться девственности до свадьбы? Потом, опустошая его кредитки, скупать тряпки и побрякушки в магазинах? Бегать по фитнес-клубам и возвращаться поздно ночью с запахом табачного дыма и мужского дезодоранта? Пить, колоться и однажды под утро столкнуться нос к носу с ним в клубе хорошистов? После кладбищенского шоу изуродовать бритвой из перламутровой ванны лицо Авоськи? Забеременеть тайком и сказать об этом на шестом месяце? Что?!
– Что-то вроде… Ты правильно поняла суть нашей беседы, – неопределенно машет рукой выпрямившийся папочка.
– Суть? Что за суть в подобном свинстве?
– Женщина не должна соответствовать условному образу. Условный образ порождается обычно стремлением к идеалу, замешанному на чувстве вины и невозможности осуществления. Нетка, я тебя умоляю, для своей же пользы срочно придумай какой-нибудь шкурный интерес в заварушке с Генералом.
– Я хочу, чтобы у Оси была семья. Достаточно шкурно?
– Ну не будь так возмутительно идеалистична, – взмолился папочка. – Кем ты себя возомнила? Ей-богу, стоит наказать тебя за подобную гордыню!
– И чем меня можно наказать?
– Одиночеством, детка! Полнейшим одиночеством, потому что человек по природе своей слаб и вопреки навязанным идеалам ищет он в себе подобных близость слабости, а не силы. Ну неужели тебе не хочется оттяпать у этого проворовавшегося вояки сколько-нибудь средств на безбедную праздную жизнь?
– Там посмотрим…
Дело об убийстве Гамлета, заведенное по моему заявлению в прокуратуру, тянулось почти восемь месяцев. Я шесть раз приглашалась на допросы. Мы встречались с Генералом редко, при встречах здоровались. В мае Генералу было предъявлено обвинение, с него взяли подписку о невыезде, и на другой день после этого я пошла на прием к следователю Докучаеву. Мы не виделись почти полгода.
– Как дети? – первым делом спросил он.
– Учатся в обычной школе. Живут со мной. После уроков ходят на спортивные танцы и в бассейн. Я закончила бухгалтерские курсы, работаю на дому. Еремей Срулевич предлагал мне параллельно изучать и юриспруденцию, но я выбрала для начала только бухгалтерию, чтобы побольше времени оставалось на детей. По выходным я веду на дому курсы кулинарии для начинающих, а по средам…
– Нефила Доломеевна, я очень рад, что у вас все в порядке. Чем обязан? – посмотрел на часы Докучаев.
– Я хотела узнать, ушел ли на пенсию друг Генерала из вашего ведомства?
– Почти ушел, – уклончиво ответил следователь.
– А ваш заведующий отделом?
– Представлен на повышение.
– Хорошо… Тогда я хотела бы узнать поподробней о ходе следствия.
– Нефила Доломеевна, – проявляя чудеса терпения, закрыл глаза Докучаев. – Все документы теперь находятся у следователя прокуратуры Фокиной. Уверен, она с удовольствием посвятит вас в ход дела. У меня, извините, нет времени. – Он открыл глаза и потянулся к телефону.
– Да, я понимаю. Я слышала, что Генералу предъявили обвинение. Жаль, что следствие пошло по указанному вами сценарию, потому что возникли некоторые обстоятельства…
– Что случилось? – напрягся Докучаев и положил трубку телефона.
– Понимаете, мне кажется, что Гамлет жив. – Потупившись, я несколько секунд рассматривала затертый линолеум у ног.
– Вам так кажется? – усмехнулся Докучаев. – И давно?
– Мне всегда так казалось, как только вы рассказали о телефоне. Я не смогла его найти.
– Вы не смогли найти трубку из машины мужа и поэтому сделали вывод, что он жив? Нефила Доломеевна, у меня правда полно дел.
– Извините, – встала я. – Может быть, ваш зав отделом найдет для меня несколько минут? Его кабинет на этом этаже?
