– Извините, – встала я. – Может быть, ваш зав отделом найдет для меня несколько минут? Его кабинет на этом этаже?
– Заведующий отделом не занимается такими вопросами. Зачем он вам понадобился?
– Я принесла ему заявление на вас.
– Прекрасно! – воскликнул Докучаев и демонстративно закинул руки за голову, показав темные пятна на рубашке под мышками. Жаркий май выдался… – На меня! И о чем же вы заявляете?
– О халатном отношении к проведенному вашим отделом следствию. Не были рассмотрены все варианты. Например, на снимках обгоревшего черепа, которые вы мне показывали, хорошо видны передние зубы пострадавшего…
– На кой черт тебе это надо? – еще вполне спокойно перебил Докучаев.
– Вы обещали относиться ко мне с профессиональным участием и доверием, помните устный договор? А сами перешли на «ты», это некоторое опускание собеседника. Я не стала бы на вашем месте этого делать. Потому что я тогда тоже должна перейти с вами на «ты», а это предполагает совсем другой уровень общения.
– Хорошо, – кивнул он. – Скажи мне в двух словах на близком уровне общения, что ты замыслила и чего добиваешься. Только быстренько, быстренько!
– Мне кажется странным, что следователь Докучаев захотел использовать расследование смерти моего мужа в карьерных целях. Обладая всеми материалами следствия, он халатно отнесся к полученной информации и непрофессионально обошелся с имеющимися уликами. Я хочу предложить следователю несколько пересмотреть цель расследования.
– Что?.. – опешил Докучаев.
– Я считаю, что в сгоревшей машине находится труп охранника Генерала, а Гамлет, узнав о покушении на него, где-то скрывается. Вот и все. Если ты… хочешь, если у тебя есть время, мы можем обсудить все подробно.
– Да с чего ты!.. На каком основании ты предполагаешь, что Гамлет жив?
– На основании фотографии зубов жертвы. – Для большей ясности я постучала пальцем по своим верхним и нижним передним зубам. – У Прикуса сильно выступали зубы.
– Вот иди к следователю Фокиной, которая ведет это дело в прокуратуре, и ей показывай зубы!
– Если я пойду к следователю Фокиной, то только после того, как оставлю твоему начальнику свое заявление. Я хочу, чтобы ты сам потребовал дело на доследование и занялся поисками доказательств того, что Гамлет жив.
– Ты что, ненормальная? – закипая, спросил Докучаев. – Зачем мне это делать?!
– Чтобы исправить допущенный тобой профессиональный промах в следствии.
– С какой стати я должен доказывать, что пострадавший – это охранник Генерала?
– Потому что это так и есть.
– Умная, да? А ты знаешь, что и у Гамлета, и у Прикуса были отличные зубы? Ты знаешь, что у них, вероятно, нет пломб, удаленных зубов – ничего такого, что могло бы помочь провести идентификацию по картам стоматолога?! В подростковых медицинских карточках до восемнадцати лет вмешательство стоматологов не производилось, а потом они могли ходить в платные клиники.
– Значит, – удовлетворенно кивнула я, – ты все-таки это выяснял?
– Конечно, выяснял! Идентификация личности погибшего – это азы следствия!
– У охранника наверняка в подростковой карте указан неправильный прикус! И теперь можно пойти другим путем. Если предположить, что в машине Гамлета случайно подорвался устанавливающий там взрывчатку Прикус, то достаточно будет доказать, что обгоревшее тело не принадлежит Гамлету. А когда мы это докажем…
– Мы?.. Я не верю своим ушам. Как же мы это докажем? Ты видела, что осталось от твоего… От этого!.. Черт!
– Гамлет гордился своим родом Ван-Тейманов и свято хранил герб клана. Это такая серая тряпка небольшого размера с вышивками по углам и в середине.
– Нефила, прекрати говорить черт знает о чем! Я уже знаю эту твою особенность, сейчас не время для трепа.
– Этот герб мужчины в роду Тейманов подкладывали в постель новобрачной! – повышаю я голос. – Чтобы оставить на нем свидетельства невинности невесты, то есть кровь девственницы.
– Серьезно? – заинтересовался следователь. – И тебе подкладывали?
– И мне, – решительно кивнула я.
– И… как прошло? В смысле – получилось? С кровью девственницы?
– Получилось!
– А что это у тебя глаза посветлели? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно я себя чувствую. Если ты сделаешь запрос на проведение дополнительного расследования, мы используем этот герб для сравнения ДНК обгоревшего трупа и ДНК спермы моего мужа. Если бы был медальон с волосами, конечно, было бы проще, в этой семье все таскали медальоны с волосами любимых, но Гамлета, вероятно, никто так не любил, чтобы хранить прядь его волос, поэтому герб – наше единственная надежда, – выдохнула я с облегчением и стала сверлить глазами растерянную физиономию Докучаева.
– Спермы?.. – прошептал он. – Гамлета?..
– Конечно, Гамлета! Ее на гербе вполне достаточно. Можно даже сказать, что ее там – избыток. Извини за интимные подробности, но он не хотел, чтобы я забеременела, поэтому вся его сперма оказалась на гербе! Но есть некоторая проблема.
– Неужели?.. – пробормотал он, оттянул от шеи узел галстука и жадно выпил воды из горлышка пузатого графина.
– Надеюсь, биологический материал жертвы сохранился в вашей лаборатории? Я, к сожалению, пока не могу нигде найти этот чертов герб!
– Ну, ты меня успокоила… Я уж подумал, ты скажешь что-нибудь о большом разнообразии спермы на этом гербе, что создает некоторые проблемы при ее идентификации, сама понимаешь…
– Ты не только тупой следователь, но еще и хам! – вскочила я, примеряясь к графину.
– Успокойся! Сама сказала, что это герб целого клана Тейманов! Я в этом смысле, а ты что подумала?
– Короче, ты требуешь у прокуратуры дополнительного расследования, а я ищу герб!
– Подожди, не кипятись. Предположим, Гамлет жив, а в машине труп Прикуса. Но твой муж до сих пор не объявился, это значит, он решил воспользоваться моментом и исчезнуть из твоей жизни! Какая тогда тебе разница, на основании чьей смерти мы обвиним Генерала? Он все равно заказчик!
– Это будет несправедливо.
– Что ты сказала? – не поверил ушам Докучаев.
– Обвини Генерала в организации покушения, но не в смерти Гамлета.
– Невозможно обвинить в намерении, не имея четких доказательств! Прикус до сих пор не найден, от такого обвинения не останется и следа! Ты!.. Ты что, хочешь развалить это дело? – наконец-то понял Докучаев.
– Я хочу, чтобы все было по справедливости.
– Ах, по справедливости? Ну тогда, справедливая моя, мы начнем расследовать все сомнительные делишки Гамлета! И начнем мы с восемьдесят девятого года! Нравится? Ты думала, я тебя не трогал в связи с пропажей без вести Кобрина, потому что я тупой следователь, да? Ты у меня теперь запоешь по-другому! Ты замучаешься таскаться по допросам и описывать по сто раз свою первую встречу с Гамлетом. Это будет тянуться не один год, ты не сможешь выехать из Москвы и проклянешь свое детское желание поиграться в справедливость!
– Я думаю, что с восемьдесят девятым годом мы с тобой как-нибудь договоримся.
– Отлично! Сейчас и договоримся. Пусть прокуратура спокойно доведет дело по обвинению Генерала до конца.
– Не доведет. Если ты не подашь запрос на дополнительное расследование, его подаст адвокат Генерала.
– Тогда о чем мы будем договариваться? Что ты можешь мне предложить?
– Ну, например, я могу вдруг обнаружить клад, – неожиданно для себя предложила я и задумалась о некоторых аспектах подсознательного.
– Что?.. – В пальцах следователя хрустнула шариковая ручка.
– Клад. Деньги, драгоценности… Большую сумму!
В конце концов – какого черта? Чего мне бояться? Если мир – это только отображение процессов внутри меня, то я должна саму себя поздравить – процесс пошел! Я начала избавляться в своей отображенной внутренностями реальности от всего лишнего и угнетающего!
– Ты предлагаешь мне деньги? – опешил следователь. – Что происходит? Ты сама согласилась написать заявление в прокуратуру! Зачем?
– Скажем так, – уклончиво заметила я. – Это дела семейные. Твое плохо проведенное следствие поможет мне в решении некоторых семейных проблем.
– Теперь ты хочешь развалить это дело! Почему?
– Я уже говорила – оно неправильное, Гамлет жив! Ты что, тупой?
– А зачем ты тогда предлагаешь мне деньги? – перешел на шепот обессиленный Докучаев.
– Потому что ты угрожаешь мне восемьдесят девятым годом! В конце концов, если будут найдены останки пропавшего Кобрина и деньги, из-за которых он пропал, ты успокоишься? Забудешь про этот год?
– Уходи, – махнул рукой Докучаев. – Быстро уходи. Еще быстрей! – повысил он голос, когда я неуверенно встала со стула.
Я очень быстро добежала до двери и захлопнула ее, прижав с той стороны спиной. Перевела дух. У двери что-то упало со страшным грохотом. Я думаю, это был графин с водой.
