Елизавета Михайловна откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно. Порывом ветра сорвало с клена большой желто-красный лист и швырнуло его прямо на мокрое от дождя стекло. Я с каким-то болезненным чувством наблюдала за тем, как этот лист, трепеща под ветровыми атаками, всеми своими резными «конечностями» пытается удержаться на скользкой поверхности. Ветер уступил и отстал. А лист неожиданно отклеился и улетел вниз. По собственной воле.
– Теперь послушайте мое мнение обо всей этой истории. Уверена, по окончании этой своего рода исповеди, ваше тоже изменится. Именно поэтому я не пригласила сюда интересующих вас лиц.
Ее неторопливый, несмотря на предыдущее замечание об отсутствии свободного времени, рассказ полностью захватил наше внимание. Возможно, сказывалась профессиональная подготовка, умение правильно расставлять акценты. Даже Наталья, застывшая на диване в неудобной позе стреноженного зайца, не делала попыток расслабиться.
Игорь Родионович Каретников никогда в жизни не был палеонтологом и никакими выдающимися способностями не обладал. Закончив один из технических вузов и получив диплом инженера, устроился по специальности на одно из предприятий, именуемых «почтовыми ящиками». Получаемая зарплата в девяносто рублей радовала, тем более что в перспективе собирался на пенсию начальник отдела, а через пару лет Игорю обещали прибавить десятку – целое состояние. Если перевести на язык сырья для ежесубботних шашлыков с друзьями на природе – пять килограммов купленного по блату мяса. А. если немного добавить, то не меньше четырех бутылок водки. Впрочем, спиртное Игорь не уважал. Так же, как не уважал собственного отца-пьяницу, взявшего за правило систематически преподавать членам семьи основы жизненной науки. «Вечерняя школа», как называла этот курс измученная заботами мать Игоря.
Елизавета Михайловна, Лиза Савельева, познакомилась с Игорем в Ялте. Вместе с подругами она проводила там студенческие каникулы, а Игорь с другом – отпуск. Спустя три дня Игорь сдал свой обратный билет, чтобы уехать на пять дней позже, вместе с Лизой. Денег практически не оставалось, выручил друг, уехавший в столицу с тридцатью копейками в кармане. Через год Лиза и Игорь поженились. Благодаря невероятным ухищрениям родителям Лизы удалось встать на учет для приобретения однокомнатной кооперативной квартиры. Для себя. Фактически в нее сразу же переехали молодые, сами родители остались в коммуналке.
Редко кому из супругов удается обходиться без ссор и взаимных придирок. Каретниковым удавалось. Друзья и знакомые сходились, расходились, пытались втянуть их в свои разборки. И в результате постепенно исчезали. Игорь оказался редкостным семьянином, к тому же домашним умельцем. В условиях тотального дефицита их квартира служила наглядным пособием для решения задачи, негласно поставленной партией и правительством перед народом: «Помоги себе сам!» Рукодельница и замечательная хозяйка Лизочек обеспечивала уют и режим правильного питания в доме. Как могли, помогали родители. В основном, с маленькой Лерочкой сидела мама Игоря. Вскоре после рождения внучки она благополучно овдовела. Муж допился до закономерного результата – цирроза печени и угас на больничной койке в непривычно тихом состоянии. С последним наказом родной партии бороться за трезвость в стране как нормы жизни. Не иначе как слабый голос жертвы алкоголизма был услышан, где надо. Буквально тут же началась массовая вырубка виноградников…
Несчастье произошло, когда Лерочке исполнилось тринадцать лет. Каретниковы всей семьей отдыхали в туристическом лагере. Во время одного из походов в горы группа попала под сильный ливень. Отсидевшись в одной из пещер, решили возвращаться. Ливень закончился, но серое настроение небосвода оптимизма не внушало. Селевой поток разбил жизнь восьми участникам этого похода и их родственникам на две части: «до» и «после». Три человека, сметенные в пропасть, погибли, один пропал без вести, еще двое оказались тяжело ранены. Одним из выживших счастливчиков был Каретников Игорь Родионович.
Почти год лечения в различных специализированных клиниках восстановил Игорю значительную часть утраченного физического здоровья. Судьба, устыдившись ниспосланного ему испытания, снова прониклась благосклонностью. Вот только забыла вернуть весьма важную вещь – память. Так и шагнул он назад в будущее, уподобясь Ивану, не помнящему родства. Разница только в том, что сделал это неумышленно. В отличие от бежавших в свое время с каторги преступников: документов у них при себе не имелось, и в случае задержания каждый из беглецов назывался удобным русским именем «Иван». Отца с матерью, а равно других родных, они намеренно не помнили.
Выписался Игорь инвалидом. Несмотря на все старания Елизаветы, жизнь не налаживалась. Муж вел себя, как совершенно чужой человек – независимый квартирант, обреченный на пожизненное подселение к вызывающей раздражение хозяйке. Единственной, кому удалось расположить его к себе, была Лерочка. Он с удовольствием делал с дочерью уроки, проявлял удивительную способность к решению математических и логических задач, ухитрялся решать их в нескольких вариантах. Безукоризненная точность его выводов по ряду вопросов была потрясающей. Лиза с удивлением отмечала, что раньше такого за мужем не наблюдалось.
Она пробовала восстановить у Игоря тактильную память, подсовывая ему его же собственные инструменты и исходные материалы. Считала, что это ступенька к выздоровлению. Начнет мастерить какую-нибудь полочку и вспомнит забытое прошлое. Но инструменты его раздражали. Несколько раз Лиза находила их в мусорном пакете. Почему-то Игорь был уверен, что в прошлой жизни был артистом.
В какой-то момент женщина испытала облегчение, услышав его заявление о том, что он принял решение уйти. Жить собирался в съемной квартире. Облегчение быстро трансформировалось в угрызения совести и тревогу за Игоря. Постоянные воспоминания о потерянном счастье заслонили реальность, мешали видеть в Игоре совершенно иного человека. Она пробовала уговорить его сменить решение. Только выбрала ошибочный довод – на что Игорь намеревается жить? Ответил он мягко, в духе прежнего Игоря: эта сторона вопроса не должна ее волновать, все свои проблемы он решит сам. И ушел. Тогда, когда ни ее, ни дочери не было дома. С собой прихватил только деревянную скульптуру Валерии, подарок благодарного пациента Лизы.
Елизавета Михайловна в какой-то мере смирилась со своим довольно странным положением. Игорь по-прежнему не пускал ее в свою новую жизнь, но продолжал поддерживать отношения с Лерой. Лиза пыталась помогать ему деньгами, но он эту помощь категорически отвергал, а вскоре, заметив, какие дорогие подарки Игорь делает дочери, женщина поняла нелепость своих побуждений.
Нельзя сказать, что они совсем не общались. Иногда он звонил и вежливо интересовался ее делами. Но через пару минут начинал тяготиться разговором, и она его сворачивала по своей инициативе, ссылаясь на занятость. Несколько раз Игорь прибегал к помощи жены – когда дело коснулось приобретения дома в Грачиках и необходимости подлечиться в ее пансионате. Его постоянно мучили головные боли, именно поэтому он часто менял съемные квартиры, считая, что боли – результат плохой ауры. Вместе с местом проживания менялись и номера мобильных телефонов. А, как теперь выясняется, заодно и личные паспортные данные. В последний раз Елизавета Михайловна устроила его на очередной отдых в свой пансионат в прошлый четверг. Но уже на следующий день, в пятницу, он исчез.
– Теперь я знаю причину, – Каретникова закрыла ладонями лицо, мы услышали тяжелый вздох. Тишина нарушилась Наташкиным всхлипом. Елизавета Михайловна мгновенно опустила ладони, извинилась и обрела прежний вежливо-непроницаемый вид. – В пятницу утром ко мне приехала взволнованная Валерия с просьбой найти где-нибудь на время довольно крупную сумму денег. Сослалась на то, что хочет прибрести почти новую иномарку по дешевой цене. Я, разумеется, отказала. Мы поссорились. Разговор велся на повышенных тонах, свидетелем его был Игорь.
В тот день Лера вернулась домой очень поздно, я уже спала. Утром будить ее не стала – серьезные разговоры на бегу бессмысленны. А к вечеру следующего дня, когда я уже собиралась уезжать, она приехала ко мне в пансионат в сопровождении не совсем молодого для нее человека. Объяснения дочери были сумбурны и маловразумительны, а этот человек, представившийся Петуховым Ильей Семеновичем, вообще был не способен разговаривать. Я поняла только одно – обоим сначала следует прийти в себя.
Домой я в тот день так и не поехала, решила дать Лере отдохнуть, а утром все выяснить. Оба под действием успокоительных препаратов проспали почти до трех часов дня. К тому моменту дал о себе знать Игорь. Позвонил и попросил, чтобы я не верила слухам о его смерти. Тогда мне эта просьба показалась очень странной. И еще – он очень беспокоился за Леру. Как могла, его успокоила, он обещал позднее перезвонить. А следом, к моему великому изумлению, позвонили из милиции. Поинтересовались, действительно ли Каретников Игорь Родионович – мой муж. Просили подъехать к ним. Я ничего не понимала. Тем более что пообщаться с дочерью или Ильей Семеновичем так и не успела.
