Наталия вздрогнула и застыла, так и не дотронувшись до аппарата. Она стояла у комода. В ее глазах пылал не то гнев, не то ужас. Ноздри раздувались, как у тигрицы, только что в безумной гонке поймавшей добычу. Она была прекрасна. Александр не мог этого не отметить, но промолчал, воздержавшись от комментариев.
Зато Серж, вошедший следом, издал грудной возглас восхищения.
— Сколько же вас там еще? — на выдохе спросила Наталия.
— Еще только я, — в дверях гостиной появился Бессмертный.
— Давайте все сядем, — предложил сэр Доудсен и с пониманием посмотрел на Наталию. — Оставьте в покое этот телефон. Как видите, мы думаем с вами в одном направлении. Вы хотели подменить аппарат и завладеть оригиналом. Я тоже об этом подумал, только немного раньше. Поэтому я вас и опередил.
— Заткнитесь вы! — Она взъерошила волосы и порывисто села в кресло. — Слушать вас теперь просто невыносимо.
— А мне так нравится! — заявил Бобров.
— Ты никогда не отличался порядочностью, — сквозь зубы процедила ему она.
Маша остановилась на пороге комнаты, смущенно оглядывая собравшихся.
— Ты знала? — гневно вопросила Наталия. — Знала и не сказала мне?!
Маша вздохнула:
— Я дала обещание Александру.
— Да, это я виноват, — тут же вступился он. — Я попросил Марию спрятать нас в спальне. Я попросил ее нас не выдавать, пообещав, что мы сами выйдем из укрытия в подходящий момент. Разумеется, я сделал это не ради пустячной шутки.
— Вот как? — Наталия успела перевести дух и спросила в своей обыкновенной манере — леденящим душу голосом.
— Ха! Так теперь мы знаем, что тебе был интересен именно телефон, детка! — хохотнул Серж. — Не расскажешь, зачем?
Повисла напряженная пауза. Поняв, что Наталия не собирается просвещать неожиданно возникших гостей, Александр счел нужным заговорить:
— Во-первых, затем, чтобы стереть из памяти телефона свой номер.
— Так они перезванивались? Подружки по несчастью, а? Обеих бросил Юрчик? — весело предположил Бобров.
— Нет, — совершенно серьезно ответил молодой аристократ. — Наталия звонила Ирме два раза. Сначала незадолго до ее смерти, а потом после.
— Что?! — в один голос вскричали Серж и Маша.
— Я примерно представлял нечто в этом роде, — отстраненно заметил Бессмертный.
Наталия же невесело усмехнулась и жестом показала Александру, мол, продолжай.
— Давайте я начну издалека, — предложил сэр Доудсен.
— Только не от Адама, — проворчал Бессмертный.
Серж цыкнул и повернулся к аристократу:
— Давай, давай.
— Поговорив с Марией, а потом вернувшись в офис и застав ту ужасную сцену между вами, господа, я принял окончательное решение докопаться до истины. Невозможно сосуществовать, подозревая друг друга. Мне будет нелегко раскрыть вам то, что собираюсь. В конце концов, чужая тайна — это чужая тайна. Но обстоятельства таковы, что ради тайны одного приходится жертвовать по меньшей мере тремя людьми, в сердцах которых поселится недоверие. И страшны последствия этого. Особенно учитывая, так сказать, социальные возможности господина Боброва и господина Бессмертного. Разумеется, я рассчитываю на их благоразумие… Кроме того, среди нас убийца.
А убийца должен понести наказание, — он обвел строгим взглядом всех присутствующих.
— Нельзя ли покороче? — болезненно скривился Бессмертный и, вытащив платок, промокнул лоб.
— Прощу прошения, я только хотел объяснить, ради чего все затеял. Итак, Наталия прекрасно знала, что ее муж увлекся новой дамой. И дама эта — Ирма Бонд. Именно это они и обсуждали в Париже за два дня до его ареста.
Кроме того, Наталия прекрасно понимала, что на сей раз соперница довольно сильная. Скорее всего, в Париже она попыталась пригрозить мужу документами, которыми держала его и ранее. Но он только рассмеялся, ответив, что более не намерен терпеть шантаж, что он любит Ирму Бонд и поступит так, как сочтет нужным. Наталия, все мы знаем, женщина весьма сильная духом и характером, не стерпела этого. Последствия всем нам известны.
Я догадываюсь, что именно она посодействовала аресту своего мужа.
— Но это же глупо! — вскричал Серж.
— Ты хоть представляешь, что наговорил мне твой дружок! — обозлилась она. — Он меня сравнивал с этой вашей.., поющей потаскушкой! Меня!
— Именно это его и погубило. Он полюбил и потерял контроль над собой, — объяснил Александр. — А Наталия поступила по-женски импульсивно. Она решила наказать неверного мужа. Только и всего.
— Ничего себе мера! — не утихал Бобров. — Кого наказала-то?! В первую очередь себя! На что ты жить собиралась? Развод бы принес тебе хорошие деньги, а так что?
— Развод? — усмехнулась Наталия. — Думаешь, я намерена терпеть этот позор?
— Рассуждения среднерусской мещанки, — фыркнул оппонент.
— Что бы ты понимал, — огрызнулась та.
— Наталия поступила импульсивно, — поспешно напомнил Александр, испугавшись, что спорщики завязнут в трясине взаимных обвинений. — Спустя какое-то время она, впрочем, как и все женщины, пожалела о содеянном. Но было поздно. Юрий уже находился в тюрьме, велось следствие. Дело приняло неприятный оборот. Могли арестовать все счета Касальского. Выжидать было недопустимо. Но за несколько часов до ареста, а Юрий уже понял, что из аэропорта его не выпустят, он позвонил своему другу — Сержу. Он был не один, в номере находилась Ирма Бонд, собиравшаяся вылететь в Лос-Анджелес. Привыкший никому не доверять, он сказал загадкой:
«В последнем подарке подарочек и для тебя». Этот звонок был для него последней надеждой. Он думал, что его друг все поймет, ведь у них и раньше случалось подобное.
Господин Касальский не ошибся. Серж действительно все понял, но хотел еще раз переговорить с другом, чтобы узнать поточнее, в каком подарке искать номера счетов, с которых нужно снять деньги. Его надежды на встречу не оправдались, к заключенному его не пустили. Но Юрий не учел одного — Ирму! Ирма понимала, что делать ставку на без пяти минут заключенного, как бы она его ни любила, по меньшей мере легкомысленно. Мне неприятно это оглашать, но у нее был и другой кавалер — господин Бессмертный. Она ему позвонила и передала услышанный разговор. Естественно, она заключила устное соглашение о дележе финансов.
— Да уж, — фыркнул тот. — Потребовала семьдесят процентов.
— Разумеется, вы не допустили бы этого.
— Это же смешно! Что бы она делала с такими деньгами?! Она даже понятия не имела, сколько на счетах!
— И вы, скорее всего, согласились, чтобы не расстраивать ее перед тем, как она вручит вам этот «последний подарок».
— Да, но я ничего не понимаю в таком случае. — Бобров потер переносицу. — Ведь последним подарком был кулон! Но на нем действительно ничего нет! — Он со злостью глянул на Бессмертного и повторил с нажимом:
— Ничего на нем нет!
— В том-то и суть! Вы все купились на историю с кольцом десятилетней давности, — ответил ему Александр. — Вам, Серж, Юрий сам рассказал о своем подарке за неделю до ареста, господин Бессмертный узнал об этом от Ирмы, а Наталия из счета, который ей прислала фирма «Своровски». Вы не учли лишь одного: между тем, когда господин Касальский понял, что его арестуют, и тем, когда его арестовали, прошло меньше суток. Он при всем желании не смог бы пойти к ювелиру, чтобы тот выгравировал огромное количество цифр. К тому же десять лет назад, в пору истории с кольцом, еще не была так развита мобильная связь. Юрий вручил телефон Ирме, попросив его не выключать на случай важных деловых звонков, а по приезде отдать Сержу. И никому из вас, в том числе и самой певице, даже в голову не пришло, что телефон и есть последний подарок. Наталия первой узнала о мобильнике. Как? Она позвонила мужу. Наверное, это был жест отчаяния. Уж не знаю, на что вы надеялись, но в тюрьме не разрешают пользоваться мобильным телефоном.
Та пожала плечами:
— Просто я догадалась и без звонка. Я рассудила примерно так же, как вы. Набить счета в адресной книге своего телефона проще и быстрее, чем выгравировать их на кулоне.
— Блестяще! — восхищенно воскликнул Серж. — Ай да Юрчик, ай да сукин сын!
— Я думаю, что, убедившись в правильности своей догадки, Наталия вылетела из Парижа в Москву, чтобы под любым предлогом забрать у Ирмы мобильник. Она позвонила ей еще раз, уже находясь в России. Именно этот разговор и слышала Мария за кулисами. И именно этот разговор так расстроил певицу. Но он не меньше расстроил и Наталию. Ирма тоже привыкла держаться надменно.
А нет большего оскорбления для жены, чем высокомерие соперницы. Знаете, я видел глаза убитой певицы, и они меня, честно признаюсь, потрясли. Ранее мне не приходилось наблюдать покойных, слава богу, но эти глаза…
Не знаю, какой силы должен быть человек, чтобы с таким вызовом и с таким презрением смотреть в глаза смерти.
Я подумал тогда в гримерке: женщина не посмотрит так на убийцу-мужчину. Наверняка в ней проснутся и страх, и надежда на спасение, и укор. Так женщина может смотреть только на соперницу, которую считает ничтожеством и которую ненавидит больше всего на свете. Тогда я впервые подумал о жене ее возлюбленного.
