что ты не одна. Мне звонил твой бывший муж Ричард, спрашивал, что для тебя сделать. Предложил кровь и почку. Я, конечно, утрирую, но он на всё пойдёт ради тебя. Правда, он просил ничего этого тебе не рассказывать, потому что знает, что ты воспримешь в штыки. А я вот взял и всё выложил. Получается, в чём-то я умный, а где-то просто лошара, — почесал затылок Олег Адольфович.
— Да всё нормально, Олег! Я знаю, что с отцом моего сына мне очень повезло. Недаром я два раза за него замуж выходила. Я знаю, что он меня всегда поддержит. Он прекрасный отец, содержит нашего сына, и меня был готов содержать. Но я чувствовала вину перед ним, поэтому никогда бы на это не согласилась. Да и вообще, я не могу зависеть от мужчины, кем бы он ни был, — сказала Яна.
— Да я уже понял, — усмехнулся Олег Адольфович. — Только учти, что это не всегда хорошо. Женской хитрости в тебе — ноль. Трудно найти спутника жизни, если ты никому не доверяешь. Если ты всё делаешь сама, то и будешь жить одна, а если готова принять помощь, то рядом окажется тот, кто с радостью ее предложит.
— Если у меня всё хорошо, зачем мне помогать? — не понимала Яна.
— Ты уверена, что у тебя так всё лучезарно? Ты снова в больнице, уже в который раз за последние дни, и с того света тебя вытащил патологоанатом.
— Судьба у меня такая, — улыбнулась Яна. — Зато у меня есть друзья: Ася, Виталий, ты, мой коллектив в «Белоснежке»… Самое главное — это мои дети. Мать я, конечно, никакая, но всё равно подарила жизнь двоим людям. Они будут лучше меня и удачливее, я уверена.
— Ты не назвала еще одного человека, который все эти двое суток, пока ты лежала здесь, крутился как электровеник. Во-первых, он вызвал меня, во-вторых, он тебя спас, вовремя доставил в медицинское учреждение. Он общался с твоим врачом, со мной, со следственным комитетом, с адвокатом, которого нанял для твоего отца, он всех организовал и постоянно всё контролирует. Он с ума сходит от беспокойства за тебя.
— Мартин? — улыбнулась Цветкова.
— А то ты не знаешь. Я думаю, что теперь нет ничего, что могло бы препятствовать вам с ним спокойно существовать вместе, — витиевато высказался Олег Адольфович.
— Мы сами разберёмся, — смутилась Яна. — Но почему Витольд Леонидович не сказал мне, что он подозревает, что Карла отравили?
— Наверное, хотел сначала сам в этом убедиться, доказать опытным путём, — ответил Олег Адольфович.
— А ведь он пытался сказать! — вдруг вспомнила Цветкова. — Он же говорил, хотя и находился в предсмертном состоянии! Окружающие слышали что-то вроде: «Яна, Катя, Екатерина, мечи или мячи». А ведь, скорее всего, он хотел сказать: «Екатерина Медичи». Вот, послушай. Французскую королеву Екатерину Медичи считают одной из самых коварных и жестоких женщин в истории. Она стремилась к власти, не останавливаясь ни перед чем на своём пути, с необыкновенной лёгкостью избавлялась от соперниц и врагов. Она почти тридцать лет правила Францией — самой влиятельной страной в Европе шестнадцатого века. С королевой связано много таинственных историй. Она была женой короля Франции Генриха II Валуа. Долгие годы она не могла подарить королю наследника престола, как вдруг чудесным образом забеременела и потом рожала каждый год. Она родила десять детей. Этим она необыкновенно упрочила свою власть. Когда умер муж, Екатерина Медичи облачилась в чёрные одежды, до этого траурные одежды были белыми. Она носила траур тридцать лет и получила прозвище «Черная королева». Она была лицемерка, плела интриги, стремясь ослабить одни силы и уравновесить другие. Но главной ее фишкой были яды. Она очень неплохо в них разбиралась и активно применяла. У Екатерины была целая коллекция красивых перчаток. В то время их делали из тончайшего шелка и лайки, украшали изумительной вышивкой. Это были произведения искусства. Перчатки пропитывали ароматическими веществами. Медичи неоднократно отправляла соперницам в подарок благоухающие духами отравленные дорогие перчатки. Витольд Леонидович, называя имя Екатерины Медичи, иносказательно пытался дать нам понять, что Карла тоже отравили ядом, понимаешь?
— Узнаю Витольда… Чудесная история. Он очень интересный человек, я бы тебе абы к кому не посоветовал обратиться в северной столице. А сколько упоительных зимних вечеров мы провели с ним на его даче, когда я приезжал из Москвы! Мы сидели у камина, а он мне рассказывал о ядах и об интересных случаях в криминалистике. Умнейший человек, хочу тебе сказать.
— Он пришёл в себя? — спросила Яна.
— К сожалению, нет. Состояние стабильное, но сознание пока не вернулось.
— Это он из-за меня пострадал.
— Ну, не говори глупостей. Чувство вины — не самое лучшее чувство в твоём состоянии. Не думай об этом.
— А когда я смогу выйти из больницы? — Яна с мольбой посмотрела на Олега Адольфовича.
— Завтра придут результаты анализов, и если всё будет нормально, то сразу и выпишут.
— Спасибо, Олег.
— Ну, я пойду? Загляну к тебе вечером. — Патологоанатом встал и направился к двери.
— Олег! — окликнула его Яна.
— Да? — обернулся он.
— А кто и как отравил Карла? — спросила она.
Олег Адольфович пожал плечами и молча вышел за дверь.
Глава восемнадцатая
Стефания Сергеевна, мама Мартина, очень тепло встретила Яну в своём доме.
— Как давно я тебя, Яночка, не видела. Хорошо, что ты наконец зашла.
— Я тоже рада. Вы сегодня чудесно выглядите, Стефания Сергеевна, я просто не узнаю вас. Вы просто светитесь. Какое у вас волшебное платье. Это миланская
