была возможность попасть на территорию Льдова. И только она, работая в саду, знала о существовании садового домика и знала, куда можно спрятать пять толстых пачек денег. Борис, я уже устала от этой темы… Расскажи, как Петр? Ты давно говорил с ним?
— Он же тебе все рассказал.
— Да. Но обстоятельства изменились. Наташа беременна. Быть может, он передумает?
— Я не знаю. Он страдает.
Женя закрыла глаза. Борис включил музыку. Это был медленный джаз, слушая который хотелось почему-то плакать.
Она вспомнила рассказ Петра. Вот так же вдвоем с ним они ехали в Бородки, и он признался ей в своих страданиях. Как же созвучна была эта музыка, эти постанывания саксофона, с чувствами глубоко несчастного человека.
— Я застал их в саду, в самом заросшем уголке, под яблонями, они сидели на скамейке, и голова Льдова лежала на ее коленях. Я замер… Я не верил своим глазам! Наташа гладила его голову, а он все твердил, как заклинание: «Лора, моя Лора…» А потом они страстно поцеловались…
За ужином, который накрыли на террасе, мужчины много пили и громко обсуждали, какой должна быть охрана дома.
Время шло, но никто из братьев Бронниковых так и не нашел времени заняться этим вопросом.
Шашлык, который готовили на углях счастливый Кузнецов с Ребровым, удался. Собрались все, не было только Льдова.
Наташа сделала знак Жене, она все поняла и пошла в дом. Наташа последовала за ней. Они расположились на кухне, прикрыв за собой дверь, чтобы их не могли услышать на террасе. Даже окно закрыли.
— Кофейку? — спросила Наташа.
— Можно.
— Я уже собралась. Возьму лишь самое необходимое.
— Наташа, ты убьешь его…
— Он сам принял это решение. Женя, он же сам тебе сказал, что у него появилась другая…
Женя промолчала — она не имела права рассказать ей всю правду. Что Петр, беззаветно любя Наташу и зная, что она любит Льдова, решил ее отпустить. Но, чтобы она не чувствовала себя виноватой, придумал себе любовницу. Для этого даже договорился с коллегой Бориса, женщиной-адвокатом, чтобы та подтвердила это, на тот случай, если Наташа решит проверить это. Вот это был план так план!
Как же тяжело было молчать! И знает ли Наташа, что Петр застал их в саду, видел, как они целовались? Что знает, что она и есть Лора…
Нет, не знает, конечно. И выглядит счастливой — ведь это не она бросает Петра, а он — ее. Как же тяжело все это наблюдать!
— Мне кажется, что он выпил уже целую бутылку виски, — вздохнула Женя.
— Это его выбор… — сказала Наташа и вдруг закрыла лицо руками и заплакала.
— Я увидела Петра в тот день, когда заявилась в контору «обнимашек», чтобы попросить оставить Льдова в покое, чтобы ему больше не звонили и не предлагали свои услуги. Поскандалила, пригрозила судом и вышла, хлопнув дверью. Подошла к лифту и там увидела его. Женя, ты бы видела его лицо! Он стоял, прислонившись к стене, и плакал. Такой красивый, интеллигентный мужчина, хорошо одетый… Он то ли собирался зайти в эту контору, то ли вышел… Но ему точно требовалась помощь. Он плакал и говорил, что ему ужасно стыдно, что он, типа, дожил… И я, представь себе, вспомнив нашу первую встречу с Матвеем и, только не удивляйся, почувствовав себя чуть ли не волшебницей, подошла к нему и обняла его…
Женя не поверила своим ушам. Так вот как они познакомились! Невероятно! Петр, рассказывая ей в машине про Лору, ни слова об этом не сказал. До сих пор Женя думала, что они познакомились в баре!
— Господи, Наташа, да мы же жили с ним под одной крышей, я видела его каждый день, но и понятия не имела, как он одинок и несчастен! Да мне и в голову бы не пришло, что он, вместо того чтобы довериться нам с Борисом, может искать утешения в объятиях чужих людей!
— Мы пошли с ним в гостиницу… Не знаю, почему именно туда, а не в кафе… Думаю, ему необходимо было спрятаться, все-таки он стеснялся своего состояния, как будто бы у него на лбу было написано, что он решил обратиться в контору «обнимашек». Но в гостинице все пошло не так, как у нас было с Льдовым. Мы с Матвеем были как брат с сестрой. Поверь. Иногда я включала даже мать. Моей целью было вернуть его к жизни, набраться душевных сил. Мы с Алей бились, чтобы к нему вернулся аппетит… Боже, вот сейчас произнесла ее имя, и просто мурашки по коже. До сих пор не могу поверить, что она убийца… Жуть!
— И что же было в гостинице?
— Все! Все было. Из моей головы кто-то вынул мозг. Петр… Мне было с ним так хорошо и спокойно! Я даже не могу сейчас вспомнить последовательность событий… Мы поехали с ним в Турцию. Не знаю почему. Наверное, потому что, выйдя из гостиницы, увидели туристическое бюро, зашли туда и купили горящую путевку на двоих. И укатили! Женя, это было как в сказке! Он такой, такой… — Наташа смахнула слезы со щек. — Мы не могли оторваться друг от друга. Мы были влюблены и счастливы. Мы строили планы. Я и про Льдова уже не думала… Просто знала, что оставлю его. Сколько можно?! Мы с Петром решили пожениться. Я вернулась в Москву и сразу же поехала к Льдову, чтобы рассказать о том, что ухожу от него, что выхожу замуж. Я не предавала его. У меня не было перед ним никаких обязательств. Хотя он думал по-другому.
— Он был влюблен в тебя, — покачала головой Женя.
— Да, я это знала. Но мне пора уже было жить своей жизнью. Ты бы видела меня тогда…
— А как он тебя называл? Наташей?
— Да, я назвалась Наташей.
— Но у тебя же другое имя. Ты собиралась сказать ему об этом?
Наташа разлила кофе по чашкам.
— Понимаешь, вот как он назвал меня тогда, в гостинице, Наташей, так и звал всегда. Не знаю, как тебе это объяснить.
— Но он не мог не знать, что тебя зовут Валентина!
— Знал. Мы же билеты покупали… Он видел мой
