Яну. — Вы правы, он такой же, как все мужчины, и как Карл тоже, только останавливает их что-то, вернее, кто-то. Яна их останавливает. Я не понимаю, что они все в ней нашли?
— То, чего в тебе нет, — поджала губы Валентина Петровна. — В Санкт-Петербурге ты сделала всё, чтобы лично не столкнуться с Карлом, но домработница, которая приехала с ними из Чехии, тебя, конечно, знала. Ты дала ей двадцать тысяч евро, и эти деньги не пропали даром. Ты продолжила отравлять Карла. Наверное, ты не соображала, к чему это может привести. Ты просто надеялась, что он умрёт. В результате твоих экспериментов Штольберг стал агрессивен и вымещал свою ярость на близких.
— Так это же хорошо! Как говорится, убить двух зайцев одним выстрелом, — засмеялась Светлана. — Послушать вас, так я не женщина, а монстр!
— Я думаю, что ты намного хуже, чем мы себе представляем. — Валентина Петровна стояла на своём. — Случилось то, что случилось, Карл сорвался, чуть не изувечил мою девочку, гори у тебя почва под ногами, и она будет у тебя гореть, потому что проклятие матери — самое страшное проклятие на свете!
— Ой, как страшно! Напугала, — ухмыльнулась Сотникова.
— Я тебя не пугаю, но тебе скоро в самом деле станет страшно. Карл изнасиловал мою дочь, об этом узнал Мартин.
— А, кстати, как он об этом узнал? Насколько мне известно, женщины таким не кичатся, да и Яна никому об этом не говорила, — заметила Светлана.
— От няни Евы. Мартин вышел из себя, мы все знаем, что он сделал — избил Карла. Хорошо, что его вовремя остановили и не дали совершить убийство. Но тут ты, Светлана-Степанида, придумала еще один план. Ты поняла, что сможешь нанести Яне двойной удар, если уберёшь обоих мужчин из ее жизни. Одного погубишь, а второго посадишь за убийство.
Все слушали ее рассказ, затаив дыхание.
— Одним людям деньги даются во благо, а другим — во зло. Ты нашла слабое звено в больнице — медсестру, которая ради денег пошла на преступление. Пятьдесят тысяч евро — столько стоила жизнь Карла Штольберга. Медсестра должна была сделать ему смертельный укол, когда Светлана даст сигнал. Сотникова предположила, что, когда Мартина выпустят из следственного изолятора, он снова появится в больнице. Он придёт, чтобы посмотреть на своего поверженного соперника, который так жестоко обошёлся с Яной. Светлана неусыпно наблюдала за палатой Карла. И получилось так, что она перепутала Мартина с Иваном Демидовичем. Медсестра получила сигнал и сделала то, что обещала.
Пятьдесят тысяч нужно было отрабатывать. Правда, случился конфуз: в тюрьму засадили не того, кого хотела Светлана, но тоже хорошо. Я даже могу тебя порадовать, Светлана, ты ошиблась, но всё равно нанесла Яне удар — ты отправила в тюрьму ее отца. Как тебе это?
— Отлично, — согласилась Светлана. — Можете продолжать, я вас внимательно слушаю, — и она ухмыльнулась. — Вам бы, Валентина Петровна, романы писать, а не на сцене лисичек представлять. Валентина Петровна не обратила на это замечание никакого внимания.
— Медсестра была при осмотре трупа Штольберга. Она заметила, что патологоанатом, приятель Яны, взял какие-то образцы, и донесла это Сотниковой. Та решила вопрос просто — организовала покушение на Витольда Леонидовича. К счастью, он остался жив.
— Официальная версия смерти Карла Штольберга — удар по голове, о яде нет ни слова. Так что вам никогда в жизни не удастся доказать этот бред, — улыбнулась Светлана.
— Ты ошибаешься. В твоём компьютере полно компромата на огромное количество высокопоставленных людей. Шантажировала ты и начальника чешского судмедэспортного отдела, который посещал твоих девочек. Он сделал нужное тебе заключение, чтобы сохранить свою семью.
— Вас послушать, так у меня в руках сосредоточена какая-то огромная власть, — усмехнулась Светлана. — Я просто Аль Капоне какой-то, главарь мафии, честное слово. Вам самой не надоело нести эту околесицу, дорогая Валентина Петровна? А мне вот уже осточертело вас слушать. — Сотникова встала. — Поэтому позвольте мне откланяться. Дальше вашими сказками из склепа будут наслаждаться ваши родственники, но уже без меня.
Не успела Сотникова дойти до двери, как в комнату вошёл следователь Пётр Иванович Ольшанский. За его спиной стояли с суровыми лицами оперативные работники.
— Сотникова Светлана Сергеевна? — спросил Ольшанский. — Вы арестованы. — И он надел Светлане на руки наручники.
Глава девятнадцатая
Солнце било прямо в зеркальные стёкла кафе. За окном шла торопливая городская жизнь — спешили по своим делам озабоченные прохожие, возвращались из школы с ранцами школьники, похожие на сгорбленных черепашек, пенсионеры вели на поводках разнообразных собачек, парни и девушки с остановившимися взглядами и с наушниками в ушах лавировали между прохожими на самокатах и даже велосипедах. Обычная урбанистическая толчея.
За столиком у окошка уютно расположились Яна, Иван Демидович и Валентина Петровна. Перед ними стояли чашечки с кофе, тарелочки с пирожными, бокалы и бутылка шампанского.
— Я думала, что мы встретимся, как в сериале, — мечтательно сказала Цветкова, ковыряя ложечкой пирожное тирамису.
— Это как? — не понял Иван Демидович.
— Открывается калитка в железных воротах тюрьмы. Из нее выходит человек в мятой одежде — он свободен! Часовой закрывает за ним калитку. Человек стоит и первые минуты пытается осознать, что он уже не в заключении, но еще не понимает, что ему делать. В руках у него сумка с личными вещами. Неожиданно рядом с ним останавливается машина. Опускается боковое стекло, и бывший заключённый видит знакомое лицо. Знакомый приветливо машет ему рукой. Зэк смахивает с щеки непроизвольную скупую мужскую слезу и спешит в новую жизнь. Машина, газанув, уносит его в светлую даль.
— Ну, ты даёшь! Сериалами голову натрудила? — засмеялся Иван Демидович. — И как тебе это только в
