С не имеющим сомнений приветом,
Агнешка Вильчиньская.
* * *
Ну ладно, ладно, давай немного попустим.
Правда, с Павлом ты полностью застала меня врасплох.
Я, понимаешь, должна, попросту обязана знать, как ты об этом догадалась. Это важно.
Хотелось бы в жизни пережить еще кое-чего, а не одно только беличье колесо из работы, дома, детей, Янека…
Я что, должна тебе это объяснять? Ты же никогда не была сторонницей моногамии.
А Павел тут не считается.
То есть, считается, если по его причине мне грозит поломка упомянутого выше колеса, если можно сказать. Фортуны, которое катится, тьфу-тьфу, весьма даже гладко. Но ты же знаешь, что я хочу сказать. Это ведь не по его причине, но по моей. Иногда нужно сделаться эгоистом, только чтобы не сойти с ума.
С посыпанным с головы пеплом приветом,
Оля.
* * *
Все нормально.
Все, что мы сказали одна другой — сказали, и возвращаться к этому уже не станем.
О твоем же Павле я знаю исключительно от тебя самой.
Просто ты позволила себя спровоцировать. Я выстрелила вслепую, но, поскольку хоть как-то тебя знаю, то и попала. Ты не только призналась, так еще и имя своего хахаля выдала. Тогда я пошла по накатанной дорожке и все даты придумала, поскольку твой порядок жизни более-менее знаю. Я только ожидала, что ты поленишься эти даты проверить, и не ошиблась. Одиннадцатого октября или там пятнадцатого — какая разница? А разница громадная. Если бы ты эти даты проверила, то на блеф точно не поддалась бы. Кстати, это же совершенно естественно, что твой любовник симпатичный, с несимпатичным бы ты просто не связывалась бы.
Что касается остального, тут тоже ничего сложного нет.
Изменяют ведь либо совершенно нагло, то есть, с соблюдением полнейшей конспирации, и, как правило, такой номер не удается, либо же полуофициально, то есть, любовника «легализуют» как коллегу по работе.
Такое средство коварно, но оно вполне действенное.
Тогда можно манипулировать мужем сколько влезет, и связь практически нельзя доказать.
Зная тебя, я снова решила пойти на блеф, и опять попала в десятку.
Вот тебе и вся загадка.
Тем не менее, я же была осторожна и сообщила, что все это едва лишь мои домыслы, упоминая, «насколько я тебя знаю…» и так далее.
А как там поживает твоя швитезянка?
С веселым приветом,
Агнешка.
* * *
Все правильно…
Провокация — это один из методов полиции. Я позволила себя наколоть, совершенно как ребенок.
Так или иначе, но с Павлом конец.
А швитезянка?
Ну что же, с ней тоже, похоже, конец. Полицейские из района завязли в архиве «Х»[27] и уже наверняка там и останутся на веки вечные, аминь. И покроются они сединой пыли давних преступлений, одни только глаза станут светиться у них по ночам. Короче говоря, лажа.
К тому же, Стемпень не разговаривает со Стемпневой — все из-за Порембы, так что от швитезянки я теперь отрезана.
И вот наколотила я себе выпивку и гляжу на Янека, который перенес свой взор с пилы (ею он еще ничего не перепилил) на удочки.
Насколько я знаю Янека, являющегося моими, хотелось сказать так, вратами, затем дверью, но в конце концов до меня дошло — даже не калиткой, а всего лишь дыркой в заборе к рыбной ловле, так вот, на сколько я в этих рыбах разбираюсь, где-то через месяц он попросит меня помочь затащить лодку в воду.
Ясное дело, он не унизится до просьбы, выраженной непосредственно, потому что, во-первых, он у нас мачо, а во-вторых, желает набрать здесь и физической силы. Так что лодку он начнет дергать самостоятельно и только шипеть, чтобы я убрала из-под его ног какой-нибудь мешающий камень, который мог бы поцарапать обшивку дна.
Ты понимаешь, поцарапанное дно серьезно тормозит те лодки, на которых работают веслами такие вот янеки. Гладкое дно играет громадную роль в трансатлантических регатах, не говоря уже о регатах моего Янека с самим собой.
Потому что Янек, ты же его знаешь, всегда примеряется к самым лучшим, и свое корыто считает, если можно сказать, чайным клипером или каким-то «Даром Поморья»[28].
Может оно и правильно, ведь, по сути дела, ведь то был дар от меня, и хорошо, что он его холит и лелеет; нехорошо только, когда шипит, если под киль попадает камень.
А налью-ка я себе еще стаканчик, потому что до спуска на воду у меня еще куча времени.
* * *
Дорогая!
Как я завидую этой твоей предсказуемости.
Поскольку моя жизнь — совершенно временная.
Вместо того, чтобы греться на собственной террасе, а шастаю по всей Польше, присматривая за делом.
Только после завершения сезона меня ждет Майорка или какое-нибудь там Акапулько. Там собираются сезонные богачи из Польши, но какой можно сделать выбор между шашлыками и прокатом водных велосипедов?
Ну хотя бы раз попался какой-нибудь художник или, по крайней мере, спортсмен. Я бы предпочла художника, поскольку такие помягче. Именно такой мягкости мне и не хватает.
Я бы даже могла вместо него таскать его лодку.
Даже весла бы подала.
И сердце на весле — тоже.
И червяков для наживки выгребала из земли своими ухоженными пальцами с маникюром.
Удочку бы ему купила, и крючок с червяком заглотила бы, лишь бы он только не гундосил, сколько наварил за сезон в Мендзыздроях[29].
Пускай бы даже он был поэтом и писал в рифму, что тут поделать, но пускай бы был.
И пускай бы у него было что-то за душой, лучше всего — я сама, тогда бы я была по-настоящему счастливой. По причине этого счастья я бы купила ему целое озеро со всеми рыбами и зоной тишины, лишь бы он творил, ясное дело — для меня.
У меня имеется «порше», неплохие бедра без следа целлюлита, еще довольно-таки выдающийся бюст и совсем даже плоский, если учитывать возраст, живот. Кроме того, имеется два дома: один здесь, на Мазурах, второй в Закопане, и еще участок в Хорватии. Помимо того: я рыжая, гибкая словно резина, узкоглазая и образованная. Тело у меня упругое, хотя уже и не пружинит, как когда-то, но пускай пружинят пружины в матрасе. Меня уже ничего не беспокоит. Болезнь я поборола, в любовниках не нуждаюсь. Мне нужен мужик на все оставшиеся в жизни дни. Кто-то, кому бы я могла верить, и такой, кто бы верил мне. Лучше всего, как я уже говорила, если бы это был поэт без смекалки к зарабатыванию на прокате водных велосипедов и без таланта к инвестициям в недвижимость.
Такой поэт заменил бы мне мужа, ребенка и собаку.
У него был бы один талант к недвижимости — ко мне.
С очень личными приветами,
Агнешка.
P.S. Как Янек мог бы поцарапать дно лодки о камень, раз лодку вы тащите на прицепе?
* * *
Тут все дело вот в чем: раз уж человек реализовал себя в одной сфере, то обязан реализовать и в последующей. У меня имеется семья, потому меня манит Акапулько, пускай и не в сезон, лишь бы только без семейства. У тебя все наоборот; смолоду побесилась немного, теперь тебя тянет на стабильность.
Ты привыкла к покупкам, вот и мечтаешь о том, чтобы купить поэта. Потом поставишь его в гараже рядом с «порше».
Я же не могу Янека даже в угол поставить, ведь он тот самый угол сам спроектировал, причем таким макаром, что его (Янека) туда и не поставишь.
Янек у нас поэт, что означает мужика с выпендрежами. У него имеется еще и тот недостаток, что он сам зарабатывает деньги, иногда даже весьма немалые.
А уж когда он выпендрится в проекте и заработает их, то потом дудлит пиво в компании пилы или там газонокосилки, и в нем уже не найти ни грамма поэзии.
Ни-че-го, одни только мышцы.
Что означает: мозгов ни грамма.
Собственно говоря, сплошной желудок.
Налитые пивом бебехи.
Или ты, возможно, считаешь, что у поэтов нет физиологических потребностей?
У Янека их хоть отбавляй.
Он даже способен, не думая, болтать о них, уделяя внимание, о ужас, мельчайшим подробностям.
Одухотворенным Янек делается лишь тогда, когда встречает следующую клиентку. Лучше всего — блондинку.
Вот тогда этот старый пердун вспоминает, что он, понимаешь, мужик, и даже начинает говорить в рифму.
Только я хотела сообщить не об этом.
Стемпень, в конце концов, вновь начал разговаривать со Стемпневой.
Отсюда мне и стало известно, что швитезянка была молодой девушкой. Ей дали от двадцати четырех до двадцати шести лет. И наверняка ведь дали сразу, только Стемпень не признался в этом допрашивающей его Стемпневой, так что я знаю об этом только с нынешнего дня.
Интересно…
Всегда я считала ее женщиной, а она ведь почти что ребенок.
С наполненным надеждой на продолжение приветом,
Оля.
P.S. Последние пару метров лодку необходимо протащить в воду по траве, потому что заехать прицепом в воду, вообще-то, можно, но вот выехать из нее, причем — с лодкой, уже нельзя. На машине тоже не заехать, тем более, что у Янека на машине нет крюка для буксировки.
