Хозяин безучастно принял порцию моих спешных извинений за доставленные неудобства и, вручив мне сумку, проводил до дверей. Уже покидая квартиру, я на мгновение притормозила на пороге.
— Кстати, постельное белье можешь не выбрасывать… Я была уверена, что ты маньяк, поэтому ляпнула насчет хламидий. Никаких инфекций у меня нет!
При этом я, разумеется, не стала уточнять, что здорова сейчас только благодаря серьезной терапии, которой пришлось подвергнуть мой бедный организм в недавнем прошлом. Распахнулись двери лифта.
— Как все же тебя зовут? — непонятно зачем окликнул меня он.
— Эсмеральдой, я же, кажется, вчера представилась, — хихикнула я в ответ и, юркнув в лифт, нажала на кнопку первого этажа. Что, интересно, творилось вчера в моей безумной башке?
Минут через сорок таксист высадил меня возле квартиры на Кутузова. В загородный дом я решила не ехать, так как в машине к горлу вновь подступила тошнота, и тащиться лишние полчаса в душном салоне не было никакого желания. Оказавшись в родных стенах, я вздохнула с облегчением. Хорошо, что я развелась. Будь Генка дома, мне бы точно не поздоровилось. Его навряд ли удовлетворил бы рассказ про успокоительное и случайную безобидную ночевку в чужой квартире.
Позвонила Лариска и принялась допытываться, где меня черти носят. Оказалось, она все утро звонила по обоим моим домашним телефонам, так как вчера ухитрилась потерять свой сотовый, а мой мобильный номер был у нее записан только там. Зная предельную педантичность подруги, я догадалась, что вчерашний вечер ей тоже удался. Не желая позориться, рассказывая о подробностях своего чудесного пробуждения, соврала ей, что отключала телефон на ночь, намереваясь как следует выспаться.
Выслушав мои объяснения, Лариска без тени смущения принялась взахлеб расписывать сексуальные достоинства своего нового кавалера. В другое время такие частности непременно вогнали бы меня в краску, но сейчас я просто отрешенно поддакивала в трубку, мечтая о том, чтобы принять душ и завалиться в родную постель.
Запас Ларискиного красноречия иссяк лишь через час, и в конце концов договорившись назавтра отправиться ко мне за город в сопровождении Ивана, мы простились.
Вдоволь наплескавшись под прохладными струями, я забралась под махровую простыню, которая в летний период служит мне одеялом. Полистала несколько старых номеров «Космополитэн», но чтение не доставило никакой радости. Попытка задремать, впрочем, тоже накрылась медным тазом.
Все же удивительно, как это я вчера не вляпалась в скверную историю. То есть вляпалась, конечно, но не так сильно, как могла бы. Видимо, не перевелись еще на свете чудаки, готовые бескорыстно прийти на помощь незнакомому человеку, тем более в такой, мягко говоря, щекотливой ситуации. Хорошо хоть светильником в него не запустила. Все-таки редкостное свинство толком не объясниться с выручившим тебя человеком, не отблагодарить его ужином в ресторане или приглашением на какой-нибудь модный гастрольный спектакль. Но встретиться снова со свидетелем моего вчерашнего позора свыше моих сил. Не могу, и все тут! Лучше уж сразу удавиться.
Мысль о сигарете вызревала во мне достаточно долго. С одной стороны, организм по привычке требовал свежую порцию никотина, с другой — возникали довольно веские опасения, что меня накроет новая волна тошноты. В конце концов, я решила рискнуть и, завернувшись в простыню, выбралась из постели.
В сумке сигарет почему-то не оказалось. Вероятно, они остались на столике в ночном клубе. Я пошуршала по квартире, но моего облегченного «Мальборо» не нашлось, зато отыскался безобразно крепкий Генкин «Давидофф», что напомнило мне о том, что бывший муж вывез свои вещи только из загородного дома, а здесь еще полно его барахла. Хорошо хоть на эту квартиру, оформленную когда-то на папу, он не может претендовать. Но в принципе я нисколько не удивлюсь, если он потребует ее в качестве компенсации вместо половины дома. Ведь своего жилья у него сейчас нет. Свою холостяцкую квартирку он продал сразу после женитьбы и вложил деньги в новое кухонное оборудование для ресторанов. Какой-либо прибыли его инвестиции не принесли, а Генка в результате остался без крыши над головой. Теперь ему грозили бесконечные мытарства по съемным квартирам, поскольку средств на приличное жилье у него на данный момент не было, а малометражка в спальном районе никак не сочеталась с имиджем успешного ресторатора. На постой к своим родителям Генка тоже вряд ли сунется: там живет старший брат с женой, двумя маленькими детьми и гигантским сенбернаром. Но, слава богу, теперь это не мои проблемы.
Выкурив сигарету до половины, я затушила окурок и направилась назад в спальню. По дороге мне на глаза попалась стопка, добытая вчера из почтового ящика. Чтобы как-то убить время, я, устроившись на кровати, стала выгребать из вороха рекламных газет и листовок бесчисленные квитанции. Так, вот два счета за свет, два — за коммунальные услуги, столько же — за услуги кабельного телевидения. И еще несколько квитанций за телефон и пакет с распечатками от мобильного оператора. Кажется, все! Я уже собралась отложить в сторонку последнюю газету, но из нее вдруг вывалился конверт. Самый обычный конверт с почтовым штемпелем. В правом нижнем углу моя фамилия, инициалы и адрес. Адрес отправителя тоже имеется, но он как бы невзначай размазан. Ручка, по всей видимости, была гелевой, и попавшая на конверт влага почти полностью уничтожила буквы. Улица заканчивается «…ная», а фамилия отправителя начинается на «Ки…». Все остальное разобрать невозможно. Правда, почтовый штемпель указывает на то, что письмо отправлено из нашего города более месяца назад. Почему-то мне сразу припомнилось вчерашнее подозрительное послание.
Я вскрыла конверт и почти не удивилась, обнаружив там фотографии. На этот раз их было всего две. На одной изображен щекастый карапуз месяцев шести-восьми от роду. И, хотя снимок сделан с приличного расстояния, что-то мне подсказывает, что этот карапуз — я сама. Вторая фотокарточка служит тому подтверждением. На ней мне не меньше пяти. И запечатлена я рядом с огромным чучелом медведя. В семейном альбоме есть похожий снимок. Но тот снимок цветной, и делал его в зоопарке профессиональный фотограф. А здесь изображение черно-белое и расплывчатое, да и расстояние, с которого велась съемка, намного больше. Как и во вчерашнем конверте, обнаружился также и клочок бумаги. «Храни тебя Господь!» — значилось на нем. Бьюсь об заклад — тот же самый почерк.
Шантаж?! Нет, полный идиотизм! Что может быть крамольного в детских снимках? Понимаю, если б кто-то запечатлел мои вчерашние фортели. Но даже в таком случае, муж у меня все равно уже почти бывший. Родители, конечно, расстроились бы, но их вполне удовлетворило бы чистосердечное признание о передозировке успокоительного. И птица я не такого полета, чтобы желтую прессу всерьез обеспокоил мой моральный облик. Так что шантажировать меня решительно некому и нечем, тем более при помощи детских фотографий.
В попытке прояснить ситуацию я набрала номер родителей.
— Серебров слушает, — произнес папа голосом, преисполненным официоза и чувства собственного достоинства. С тем же успехом он мог бы сказать: «Президент на проводе!» — и при этом, поверьте, никто бы не усомнился.
— Привет, папуль. Как поживаете?
— Прекрасно. Рад тебя слышать, — весело отозвался он, немедленно сменив тон так же, как меняют после работы лощеные ботинки на стоптанные домашние тапочки. — Тебя к ужину ждать?
Я с ужасом вспомнила про свое обещание заскочить в гости. Не думаю, что до вечера мой экстерьер придет в норму, поэтому пришлось юлить на ходу:
— Нет, я не приду, извини. Тут, понимаешь, такое дело… У Лариски личная жизнь опять на мази. Придется мне с новым женихом знакомиться.
— Напрасный труд, — отмахнулся папа, — все равно его к Новому году максимум отправят в отставку.
— Между прочим, это хозяйское дело, — вступилась я за подругу. — Хоть бы и к Новому году! Или ты прикажешь мне оставшиеся полгода избегать Ларискиного кавалера?
— Да уж, тебе прикажешь… Ладно, сегодня знакомься с женихом, но завтра обязательно заскочи на минутку — мама соскучилась.
— Обязательно, — поспешно согласилась я, опасаясь, что папа станет настаивать на сегодняшнем визите. — Да, собственно, у меня есть вопрос к тебе.
— Вопрос? Неужели у моей гениальной дочери еще остались к старику какие-то вопросы?
— Остались. И нечего прибедняться насчет старика. Так вот, я хотела спросить… Наверное, это чей-то глупый розыгрыш. В общем, кто-то присылает мне конверты с фотографиями.
— Надеюсь, там не запечатлены твои постельные сцены в эпатажных позах? — с иронией осведомился Серебров-старший.
— Совсем даже нет, — обиделась я. — Абсолютно безобидные фотографии моего детства: возле нашего старого дома на Менделеевке, в детском садике, в школе, в зоопарке. Да, еще мама с моей коляской. Качество снимков ужасное, и в семейном альбоме таких фотографий отродясь не водилось. Что ты думаешь по этому поводу?
