Меценатствующие дамы в очередь встанут на посещение увеселительного заведения нашей мадам. А от разросшегося парка никакого профита. Одни комары.
Дмитрий Максимович Бурмистров был в корне не согласен со своей женой. Перед номенклатурным домом его детства рос точно такой же древний парк, и будь его, Дмитрия Максимовича, воля, недалеко от единственного фонтана а-ля «Дружба народов» он установил бы статую гипсового пионера и фигурную скамейку. Много лет назад в подобном месте он с дедушкой-пенсионером и его приятелями играл в шахматы.
Хозяин сердцем зацепился за прошлое, хозяйка, у которой не было номенклатурного детства в тенистом саду, вся устремилась в стилизованное под Европу будущее. Если противоположности и притягиваются, то это был их случай.
Впрочем, мадам Флору в чем-то можно понять. Она имела группу крови, которую ни один нормальный комар не пропустит.
Кровососы довольно плодились во влажных, тенистых уголках парка и вызывали недовольных писк самой мадам и приехавших отдохнуть меценаток.
Остальным домочадцам комары так не досаждали. Перед вечерней прогулкой я слегка опрыскивала детей репеллентом, в комнатах работали кондиционеры и фумитоксы, Дмитрий Максимович вообще имел группу крови, для насекомых не вкусную.
И единственный уцелевший в доме кровосос вращался вокруг носа мадам. Ее антикомариные технологии не спасали.
Кроме насекомых отряда двукрылых, мадам Флоре досаждали горничные, шоферы, гувернантки, охранники, гости мужа, сам муж и собственные дети. Не досаждали ей дамы из благотворительных, попугай Карлуша, недавно приобретенный Феликс и экономка Тамара Ивановна. Будучи дальней родственницей мадам, экономка свято блюла интересы Флоры Анатольевны. Дай Тамаре Ивановне топор, она лично бы вырубила все деревья в парке.
Но топора ей не давали. И за счастье племянницы экономка сражалась иными подручными средствами, как-то: веник, тряпка, луженая глотка и стальные нервы. Спальню мадам она убирала лично, по остальным помещениям нещадно гоняла прислугу и следила за каждой калорией, поступающей из кухни на стол Флоры.
Единственным, что вызывало неодобрение Тамары Ивановны, было отсутствие у племянницы материнских инстинктов.
Близнецов экономка любила. Филиппу она предрекала будущее Глазунова, из Максима надеялась вырастить подобие Черчилля или, на худой конец, российского Билла Гейтса.
Между мной и Тамарой Ивановной сложились странные отношения. Смесь из привычной подозрительности и тайного одобрения с ее стороны и терпеливое ожидание подвоха со стороны моей.
Тайм-ауты между гувернантками Тамара Ивановна заполняла собой. Меня она долго примеряла к размерам дома, «достойной» оплаты и сексуальным аппетитам Дмитрия Максимовича. Я все это с честью выдержала и получила в награду секретную поддержку.
К сожалению, такое счастье длилось недолго. До той поры, пока главный враг Флоры Анатольевны и Тамары Ивановны, Геннадий, не был уличен в симпатиях к гувернантке.
Родственника со стороны потомственных Бурмистровых экономка выживала из дома со всей изобретательностью старой девы. Метала на студиозуса гневливые взоры, «забывала» поставить на стол лишний столовый прибор, наушничала и исключала из общения с остальными обитателями профилактория. Горничная, замеченная в болтовне с Геннадием, моментально получала за что-нибудь нагоняй и вычет из зарплаты, повар, разогревший ему котлету, страдал меньше (Бурмистровы гордились им, как колхоз «Красный коммунар» коровой-рекордсменкой), а первая няня близнецов вылетела из усадьбы после невинного поцелуя в щечку от Гены в темном уголке парка.
Меня уличить было не в чем. Академически отдыхающий студиозус ненавязчиво проник к нам с близнецами шофером, без дела не болтался и вроде как поутих, зубоскал. Но «пеший чес» по провинции был отменен, обвинения в лоботрясничестве отпали за ненадобностью, и личная вендетта Тамары Ивановны перестала получать кровавую подпитку.
Виновных искали недолго. Причиной Гениных перемен объявили любезную Марь Палну, и несчастная экономка заварила гремучий взвар из ощущений того, что близнецам я полезна, но одновременно полезной отравой я явилась и для Геннадия Викторовича Бурмистрова.
Приходилось быть начеку. Малейший просчет, и меня постигнет участь прежней няни близнецов.
И дверь в свою комнату я всегда запирала на ночь. Несколько раз в нее кто-то поскребся, ключа в замке я не повернула, и этот кто-то оставил дверь и меня в покое.
Хозяина сложившиеся отношения устраивали. Он считал, что на Геннадия Викторовича я влияю положительно, только намекни — и мне прибавят жалованье за третьего воспитанника. Мадам полагала, что схоласт-племянник получил новую игрушку и объект для насмешек; ее, слава богу, оставил в относительном покое, и на Новый год она сделала мне шикарный подарок — восемнадцатое издание фээргэвского большого Брокгауза в двенадцати томах. «Практикуйтесь, дорогая Мария Павловна, в немецком и расширяйте кругозор».
Гена ответил за меня «премного благодарны-с, тетушка» и помог перетащить перевязанные красной ленточкой тома энциклопедии из-под елки в мою комнату.
Там он и пропал в гордом одиночестве на всю новогоднюю ночь, пока остальные домочадцы и гости пили шампанское и запускали фейерверк.
Так что внимание Геннадия к гувернантке устраивало всех, кроме Тамары Ивановны. Экономка насмешек не прощала, забывать их не собиралась, и мы обе были начеку.
* * *
Я сидела в черном с серебром «Форде» и пыталась вычленить из роя воспоминаний момент, в который сделала первый опрометчивый шаг, и никак не находила. Во всем, что произошло, не было моей вины или злого умысла.
Вчера вечером Бурмистровым позвонил Леонид и попросил об одолжении. Его рассеянная супруга Ольга на днях вернулась из очередного санатория без любимого браслета с сапфирами. Браслет был подарен еще отцом, Ольга относилась к нему как к талисману, и по телефону подняла на поиски всю обслугу санатория. Но так как вразумительно объяснить, в каком именно месте она последний раз загорала и гуляла с ребенком, не смогла, то решила выехать на розыски сегодня утром. Везти Тину за двести километров туда и обратно Ольга не хотела, ее домработница и горничная еще не вернулись из отпуска, так как хозяйка приехала в Москву раньше запланированного времени, и она через мужа попросила брата одолжить им меня.
Валентина чудесный ребенок, опыт общения с ней я уже имела — в апреле я две недели присматривала за Тиной, пока ее мама посещала сеансы иглотерапии, — и отказаться не было никакого повода. Я оставила близнецов на Тамару Ивановну и Геннадия и поехала в Москву.
До полудня мы с Тиной гуляли, потом я покормила ребенка и начала укладывать спать. Санаторно-курортная жизнь приучила Ольгу с дочерью к довольно жесткому расписанию, и каждый день в два часа дня девочка отправлялась на дневной отдых.
Именно в это время и приехал Дмитрий Максимович. Немного удивленная его визитом, я пригласила Бурмистрова обождать хозяина в апартаментах и вернулась в детскую. Отсутствовала я минут пятнадцать.
И что там проделывал господин олигарх, мне неизвестно. Мог он за это время скачать информацию из компьютера Леонида?
Мог. Хотя странности остаются. Каждый пользователь защищает себя от взлома кодом. Как Бурмистров умудрился его взломать? Что это было, подготовленная акция или чистый случай?
Ну и нравы в этом семействе! Змеиный клубок.
Но в любом случае хозяин меня использовал. Намеренно или случайно, значения не имеет. Когда я выходила из детской, он закрывал дверь в кабинет Леонида с абсолютно невозмутимым лицом. Только бубнил что-то о необязательности родственника, мол, сам пригласил и, надо же, отсутствует.
А если прав Дмитрий Максимович и Леонид разыграл спектакль?
Но ради чего?!
Я немного подумала и решила, что целью демарша является уничтожение компьютера олигарха в тот день, когда Леонид мне об этом скажет.
Ловко. Пожалуй, следует выяснить отношения с Дмитрием Максимовичем. Ожоги от пощечин перестали жечь мне щеки, страх, выворачивающий внутренности, отошел на второй план, выпуская на первый элементарную порядочность. Гадить в доме, который тебя принял, не положено, господа. Пес с ней, с канавой, в кою меня выкинут позже, но с Дмитрием Максимовичем мне придется поговорить.
Я осторожно тронулась с места и аккуратно смешалась с потоком машин. Через сорок минут у близнецов заканчивается урок верховой езды, их обещал встретить Геннадий, но ехать в профилакторий и ждать в одиночестве мне почему-то не хотелось.
Дорога к конному заводу пролегала через соседний с усадьбой поселок и от крыльца со львами до конюшни занимала не более десяти минут. Не выпуская руля, я набрала сотовый номер Геннадия и предупредила, что успеваю встретить мальчиков сама. Гена ответил, что уже выезжает, но мне слишком хотелось побыть одной, и я довольно грубо попросила его остаться в доме.
