сразу. Заподозрят. Делиться все будет на две части. На тебя и на его двадцатипятилетнего сына, который, конечно, явится из Америки, если с отцом что случится. Ты только его потом не соблазни, чтобы всем завладеть. Нам и половины хватит. Большое состояние.
Дама в возрасте хрипло рассмеялась.
— Ну, что? В поместье? — спросила молодая, смотря на дом, утопающий в цветах.
— В дом, в дом, дорогая. Скоро это все будет твоим.
— Ну, уж эту богадельню с цветочками я точно закрою, — усмехнулась молодая, и они двинулись дальше.
Сказать, что Лидия испытала настоящий шок, ничего не сказать. Она до последнего надеялась, что ее разыгрывают и что сейчас выскочит ведущий с микрофоном и спросит: «Ну, как вам сюрприз от дочек? А то ваша жизнь протекает буднично, серо. Мы вас взбодрили?»
От страха она пролежала в этой канаве дольше, чем нужно, чтобы две эти, с позволения сказать, женщины ушли как можно дальше. А то, как в детективном сериале, Лида боялась, что ее сразу же уберут как ненужного свидетеля.
В этот раз она так разволновалась, что даже не взяла денег за свою работу.
Вернувшись домой, Лидия поговорила сначала с Верой, а вечером и с Никой. Рассказала им, свидетельницей какого разговора она стала.
Как ни странно, но дочки ее не поняли и не поддержали.
— Мама, ты переутомилась. Завязывала бы ты с работой на этом поле. Говорили с акцентом… Ты просто могла не так понять. Мама, извини, но это звучит как-то… Куда мы пойдем? Что скажем? Какие доказательства?…
Лидия, конечно, подозревала, что они в чем-то правы, но и то, что она не сошла с ума, тоже ведь понимала.
В пятницу ноги сами принесли ее к этому поместью. Там развернулось народное гуляние. Стояли шатры с угощениями, с забавными поделками и товарами. Люди гуляли, общались, пили, ели, пели и даже танцевали. Лидия чувствовала себя одинокой, потерянной. Она блуждала по этому празднику жизни и не знала, куда ей приткнуться.
И вот, когда совсем уже и не ждала и не думала, она лоб в лоб, глаза в глаза столкнулась с мужчиной, который не так давно поразил ее воображение и подарил ей букет.
— Филипп? — смутилась Лида.
— Здравствуйте, Лидия. Я наблюдал за вами, не знал, как подойти… Тронут, что вы запомнили мое имя, — ответил он на русском со страшным акцентом.
— Говорите по-русски? — удивилась Лида.
— Немного, — улыбнулся он.
— По крайней мере, гораздо лучше, чем я на французском, — ответила Лида.
— Наконец-то вы не в поле цветов и не работаете, а пришли на праздник, — отметил Филипп.
— Вы меня там видели всего один раз. А так говорите, что чуть ли не каждый день… — сказала Лидия.
— Я видел… — смущенно опустил глаза мужчина.
— Да? — оживилась Лидия. — А я вас нет. Странно. В любом случае, я рада видеть вас сейчас. Я уж подумала, что вы были проездом, и я никогда в жизни вас не встречу.
— Нет, я местный, — ответил Филипп.
Лида посмотрела на него большими голубыми глазами.
— Скажите, пожалуйста, вы знаете владельца этого поместья? Это очень важно!
Филипп стушевался.
— Знаю, как и все местные жители. Все знают. А что случилось?
— Такая глупость. Мне никто не верит. Вернее, я рассказала только своим дочкам, и даже они мне не поверили! Хозяин поместья тем более мне не поверит. Я еще и языка не знаю. Но я себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь. Ему грозит опасность. А вы не сможете перевести ему, что я скажу? — в отчаянии спросила Лидия.
— Насколько я знаю, хозяин поместья — человек скрытный, не медийный. Он может не пойти на контакт. А что случилось? В чем опасность?
— Глупости всё… Вы тоже мне не поверите, — вздохнула Лида.
— И всё же?
— У вас есть время? Вы понимаете меня? — спросила Лидия.
— Время? Сколько угодно. А понимать вас я очень хорошо, лучше, чем говорить по-русски, — улыбнулся Фил, предлагая Лидии присесть на скамейку, увитую сверху плющом, что делало ее немного похожей на беседку.
— Это невероятная история. Я ведь каждый день работаю в поле. Для меня это хоть какое-то дело. Отдушина. И вот…
И Лидия рассказала Филиппу все, что с ней произошло, всё-всё, что услышала.
— Вот такая история… — вздохнула Лидия. — Если бы случилось не со мной, тоже могла бы не поверить.
— История-то с криминальным душком, — отметил Филипп.
— Это правда. Представляете, я бы заявилась с таким к хозяину поместья? Он бы подумал, что я сумасшедшая, ничего не понял бы. Он влюблен, к нему приехала невеста, и тут такой поклёп. Да и кто бы меня допустил до него?! Если у вас есть хоть какая-то возможность хоть что-то проверить и сообщить, сделайте, пожалуйста. Она что? Ну, эта, которая моложе… Невеста… Сказала, что сразу убивать его не собирается, потому что он ей симпатичен. Какой цинизм! Ну, а что будет потом, одному богу известно! Я бы не хотела быть человеком, который знал о готовящемся преступлении и вовремя не сообщил. А вот что я могу сейчас сделать? Думаете, кто-то по-русски со мной сейчас будет серьезно говорить в полиции?
Мужчина совершенно серьезно, тоже без тени улыбки посмотрел на нее.
— Если честно, думаю, нет.
— Вот и я уверена! Поэтому — вы! Вся надежда на вас. Вы — местный, сможете прорваться на встречу с хозяином поместья или узнать, что делать? Вам быстрее поверят, чем мне. Или я выставлю вас в не лучшем свете. Вам решать.
— Не беспокойтесь, Лидия. Вы доверили мне свою проблему, и я обязательно что-нибудь придумаю.
— Спасибо вам, Фил. Ой, мне пора!
— Вы уходите с праздника? Будут артисты, фейерверк. Позвольте, я вас угощу или куплю, что захотите.
— Нет-нет, что вы… У меня есть деньги. Я могу позволить себе купить, что захочу. Да и так ни в чем не нуждаюсь. Остались деньги с продажи квартиры в России, дочь дает, да и…
— Зарабатываете на поле? — улыбнулся Филипп, смотря на нее своими обволакивающими, темными глазами.
— И это тоже. Мне нравится хоть что-то делать, не сидеть без дела. И заработок честный. Чего лучше желать? Кругом цветы, чистый воздух… Еще и денежка капает. Удивительная здесь атмосфера. Люди настолько доверяют друг другу. И никто не обманывает. Если бы не этот, случайно подслушанный, жуткий разговор, я бы подумала, что в раю.
— Лидия, вы замужем? Простите за бестактность!..
— Давно в разводе, — ответила она. — А вы?
— Я вдовец.
— Сочувствую…
— А кем вы работали в России? — продолжал интересоваться Филипп.
— Да ничего особенного. Рутина. Всю жизнь
