— Гениально! Да здравствует мэр! Мэру — мир! — раздалось со всех сторон.
— Ну, вот и славно. Тогда действуем так: вы сейчас расходитесь по-хорошему, а завтра в девять ноль-ноль жду зачинщиков... то есть инициативную группу у себя в кабинете. Поговорим предметно.
— Так, мне для понимания нужно знать, сколько денег администрация готова выделить на этот проект, — не желал расходиться директор библиотеки.
— Давай о конкретике завтра, — устало махнул рукой Лиходумов.
— О конкретике — завтра, а о деньгах сегодня...
Общественность окружила мэра. В одно мгновение превратившись из изгоев в приоритетный проект, работники культуры быстро освоили новую терминологию и методы взаимодействия с инвестором.
Не трогался с места один Иван Иванович Савельев. В разговоре мэра с культурной общественностью слишком часто звучали мало занимавшие его слова «финансирование», «инвестиции» и «проект». Мэр и директор библиотеки пожимали друг другу руки и совершенно одинаково улыбались.
«По крайней мере, прошлое я им не отдам», — спокойно подумал Савельев. Он повернулся спиной к новой культуре и зашагал по берегу реки в сторону леса.
Никто не заметил его исчезновения. О немногословном архивариусе вообще забыли — каждому хотелось урвать самый сочный кусок инвестиционного пирога.
Внезапно где-то за рекой послышался стрекочущий звук, и вскоре над Вакховой Поляной показался вертолет. Машина выглядела воинственно и грозно.
Сделав круг над столпившимися перед воротами, вертолет развернулся и взял курс на замок Кипяченого.
— А вот это мне уже не нравится! — резко сказал мэр и подал знак командиру ОМОНа.
Пыжиков гаркнул: «Готовсь!», и его ребята, еще секунду назад отдыхавшие в тени, тут же выстроились колонной в сорока метрах от забора. Штатских попросили сесть в автомобили и отъехать подальше. Стоза Михайловна захныкала, как маленькая: ей не дали завершить гениальную картину, а вместо этого засунули на заднее сиденье джипа вместе с кроликом, который от пережитого волнения обмочился.
Сапер уже крепил на замке стальных ворот коробку сосредоточенного заряда.
Поросенок Коленька вдруг хрюкнул и ткнулся носом в ухо Лиходумову. Со стороны казалось, что мини-пиг что-то нашептывает своему хозяину.
— Стойте! — крикнул мэр. — Пыжиков, поди сюда!
Майор подбежал к начальнику. Лиходумов наклонился к его уху и тоже что-то прошептал. Пыжиков кивнул и поднял мегафон:
— Внимание! Всем поставить автоматы вон к той березе! При штурме не должно быть человеческих жертв!
— И Дракошу не трогать! — высунулась из окна джипа Стоза Михайловна.
— Да! И звериных жертв чтоб тоже не было! — подтвердил Пыжиков.
Омоновцы послушно сложили оружие и снова выстроились.
Сапер встал рядом с Пыжиковым, держа в руке провод электродетонатора, и посмотрел на майора. Тот оглянулся на мэра. Лиходумов поднял руку.
— Летит! Летит!
— Ылмыс!
Ненемцы высыпали во двор. Они махали руками и что-то кричали, но их было не слышно из-за шума лопастей.
Поднимая тучи пыли, огромный вертолет медленно опустился на площадку и коснулся передними шасси буквы «Н». Винты замедлили ход и минуты через две замерли. Откинулась боковая дверца, пилот соскочил на землю. Небесного посланника сразу окружили ненемцы.
Мурка, стоявшая у окна в столовой, присмотрелась к нему и тихо ахнула: это был не кто иной, как ее непосредственный начальник. Кто бы мог подумать, что зануда Усов, всегда казавшийся ей рожденным ползать, умеет водить вертолет?! Надо бы и самой научиться.
— Паша, Костя! Быстро собираемся! — командовал тем временем Савицкий.
— Я-то готов, — откликнулся Живой, — а вот профессор, похоже, в отключке...
Бабст сидел в кресле неподвижно, закрыв глаза, и ни на что не реагировал.
— Костя, очнись... — принялся трясти его руководитель экспедиции. — Вылетать надо, а то не дай бог...
Он не договорил.
Где-то совсем близко грохнул взрыв. Все вздрогнули и подбежали к окну. Костя даже не пошевелился.
— Ворота! Они вышибли ворота! — крикнула Мурка. — Штурмуют! Тащите его вниз! Скорее!
Савицкий и Паша подхватили Бабста под руки и поволокли тяжелое тело вниз по лестнице черного хода. Мурка перекинула за спину мешок с травой, схватила менделеевский аппарат и осмотрелась. рюкзак Бабста лежал возле камина, рядом стояла гитара. разведчица быстро отстегнула клапан рюкзака и достала упакованные в один контейнер ингредиенты собакинского эликсира. Затем стремглав кинулась к лестнице.
Усов уже сидел в кабине. Человек пять ненемцев помогали грузить Бабста.
Как только княжна показалась во дворе, замигал маячок на хвосте вертолета, и лопасти начали вращение. Поднялся ветер.
От резкого притока свежего воздуха Бабст вздрогнул, замотал своей круглой головой и открыл глаза.
— Аппарат взяли? — спросил он.
— Да, да! — ответила Вера. — И мешок с травой тоже! Полезай в салон!
— А рюкзак? А гитара?! Да вы что!
Стряхнув с себя ненемцев, как медведь собак, Костя кинулся обратно в замок.
— Сильный дух! — проводил его взглядом Башлык. Затем он что-то коротко приказал своим.
Ненемцы, вместо того чтобы садиться в вертолет, снова выстроились в шеренгу.
Лопасти вращались все быстрее, шум и ветер усиливались.
— Вы с ума сошли? — подбежал к ним Савицкий. — Полезайте в вертолет, живо!
— Погоди маленько! — крикнул в ответ Заяц. — Надо вала сказать!
— Что?!
— Спасибо этому дому!
Башлык повернулся лицом к замку, сложил руки рупором и закричал:
— Юртка яман нама кирбазин!
— Пусть зло в эту юрту не входит! — выкрикнул по-русски Заяц.
Тут раздался второй взрыв, гораздо сильнее первого, и сразу за ним грянуло дружное «ура!».
— Да вон оно уже входит, ваше зло! — в отчаянии крикнула Мурка, устремляясь к кабине. — Ворота замка взорвали! Усов, взлетай!
Трехметровые лопасти взревели, разрезая воздух. Пронзительно зажужжал хвостовой винт. Ненемцы стали головами вперед запрыгивать в вертолет.
С лестницы кубарем, как хвативший озверина Винни-Пух, скатился Бабст с рюкзаком и гитарой. Он цапнул последнего остававшегося на площадке ненемца за шиворот, закинул его в салон, а затем тяжело перевалился туда сам.
Вертолет оторвался от земли.
Из дверей черного хода во двор замка вылетел Пыжиков, а за ним, как горох, посыпались его космонавты. Усов резко развернул машину, так что хвостовой винт прошел в паре метров от носа бравого майора. Несколько омоновцев, не выдержав бешеного порыва ветра, грохнулись на землю, но Пыжиков устоял.
Маша Голубкова зажмурилась. В эту секунду вертолет был всего в десятке метров от земли. Если сейчас начнут стрелять, то конец всему!
Однако вместо пуль со стороны замка Кипяченого в небо полетел только густой, отборный, не заглушаемый никакими вертолетами русский мат.
— Они без оружия... — прошептала княжна. — Слава богу! Спасибо, Коленька!
Машина поднялась на сто метров и, бодро задрав хвост, двинулась в сторону реки.
— Смотрите, смотрите! — закричал Паша. — Культурный фронт нам машет! Прощайте, товарищи! Да здравствует мировая революция! Миру — мир! Мэру — хер!
Описав круг над Вакховой Поляной, мощный вертолет взял курс на Москву.
Салон вертолета поразил своим комфортом даже видавшего виды Савицкого. Собственно, салонов было два. Впереди, ближе к кабине, располагалась пара мягких кресел, столик, а также диван, который немедленно занял Бабст. После спасения рюкзака и гитары научный консультант экспедиции снова впал в прострацию, на вопросы не отвечал, но глаз не закрывал и время от времени шевелил губами.
Ближе к хвосту находилось пять рядов пассажирских кресел, в которых не без робости расселись ненемцы. Дальше, за шторками, скрывался санузел — никем не занятый, если верить электронному табло. Все напоминало лайнеры лучших европейских авиалиний, не хватало только стюардессы с прохладительными напитками. Впрочем, из специальных ниш в столиках уже торчали банки с джин-тоником «Тяпуля». Ненемцы сразу открыли эти банки и стали оживленно переговариваться, тыча пальцами в иллюминаторы.
Паша уселся в одно из кресел вип-салона. Второе место Петр Алексеевич предложил сестренке, однако оказалось, что у княжны были другие планы:
— Пьер, ты садись и отдыхай, а мне надо поговорить с пилотом, — сказала она. — Я должна выяснять наши маршруты и перспективы.
Она постучала в дверь кабины, и та сразу открылась: видимо, Усов уже давно ждал свою подчиненную.
— Мсье, вам не нужен второй пилот? — кокетливо спросила Вера Собакина, стоя на пороге.
