свет ослеплял, он жег, он пугал. Длилось это ровно одно мгновение, но и его Тане хватило, чтобы окончательно потерять присутствие духа. После того как свет погас, она уже ничего не видела. Рванула вперед, налетела на что-то круглое и мягкое, испуганно и протестующе пискнувшее под ней, поняла, что споткнулась о доктора, но удержать равновесие не сумела, упала и ударилась обо что-то головой.
На сей раз что-то оказалось твердым и неподдающимся. На секунду перед глазами у Тани вспыхнули звездочки, но длилось это все ровно одно мгновение. И затем тьма вновь окутала Таню. На этот раз это был не тот полумрак, что царил в помещении до яркой вспышки, а полноценная настоящая темнота. Без мыслей. Без чувств. Без эмоций.
Ритуал вечерней собачьей прогулки в семье собачников так же незыблем и неизменен, как пирамиды Египта. Ровно в десять часов вечера Саша отправлялся со своим питомцем на улицу. Барон уже заранее знал, что скоро они с хозяином пойдут гулять. Каким образом пес определял точное время прогулки, Саша никогда понять не мог. Вроде бы на часы Барон не смотрел, однако по каким-то одному ему ведомым признакам с половины десятого пес чувствовал, что время икс приближается, и начинал тревожиться. Он крутился возле хозяина, тыкался ему в руки своим влажным носом, подталкивал головой. И стоило Саше на него посмотреть, призывно лаял, припадая передними лапами на грудь.
– Ну что тебе надо? Что? Гулять хочешь?
Барон в ответ смотрел, склонив голову. А потом снова принимался бегать кругами возле Саши, то и дело убегая в коридор. Мол, не пора ли нам уже пора? А уж когда часы били десять, Барон и вовсе сходил с ума. Нервозность его возрастала многократно. На собаку просто жалко было смотреть. И дело тут было не в физиологии, даже если Барона перед этим выводили, в десять он все равно требовал положенную прогулку, а пуще того, ждал он встречи со своими дорогими друзьями – другими собаками и их хозяевами.
Может, какие собаки и равнодушно относились к таким встречам, но не Барон. Пес был на редкость дружелюбен, способен вилять хвостом всякому, кто проявлял к нему хоть каплю интереса. Будучи маленьким несмышленым щенком, Барон пытался дружить даже с кошками. Но те его благих намерений не понимали и шипели в ответ весьма злобно, да еще норовили ударить когтистой лапой по морде.
После нескольких таких уроков Барон усвоил, что нормально дружить с кошками невозможно, эти странные создания не желают ни обнюхаться, ни познакомиться толком. Не подпускают к себе ближе чем на полметра. И как же с ними играть? Ага! Придумал! И Барон начал с кошками игру в салочки. Впрочем, бегал он за ними тоже больше для виду, никакого особого азарта в это дело не вкладывая и зла кошкам тоже не желая. И кошек, даже догнав их, никогда не обижал. Салил лапой по спине или боку и мчался в обратном направлении. Догоняй! Но кошки почему-то в эту веселую, на взгляд Барона, игру никогда не включались. Норовили убежать или спрятаться. Скучные создания. И что с ними не так?
Одев Барону ошейник, Саша взял в руки поводок. Сделал он это больше для порядка, Барона на поводок брать было не нужно, пес и сам знал, когда надо идти рядом с хозяином, когда и где можно побегать и подурачиться. По дороге, где могли встретиться машины, шел чинно, вышагивая лапами, хотя и поглядывал по сторонам с большим интересом. Зато на полянке стартовал, словно выпущенная из лука стрела. Летел над землей, едва касаясь ее своими лапами. И лишь уши трепетали за ним на ветру как два пиратских флага.
– Привет!
– Добрый вечер – кормить нечем!
– Вот и вы пожаловали!
– Барон, дружище!
Компания собачников в их районе подобралась большая. Приходили все примерно в одно и то же время, кто-то задерживался минут на десять-пятнадцать, кто-то был согласен гулять часами. У Барона было множество друзей. Были и недоброжелатели или просто собаки строгого нрава, которым были не по вкусу выкрутасы Барона, который был пес молодой и большой любитель подурачиться, побегать, попрыгать, погоняться за кем-нибудь или самому удрать. Никакого смысла в этих играх не было, одно баловство.
Чаще всего Барон играл с тремя собаками. Лучшим его другом был огромный хаски – Арнольд, вторым шел бигль Луна и третьей, как ни странно, была совсем маленькая собачка – Дита, которая хотя и отличалась крохотными размерами, но брала неугомонным заводным характером. Именно она придумывала самые интересные игры и подбивала больших собак на многие их проделки.
Но сегодня Дита была непривычно печальна и молчалива. Сидела на руках у Сани – своего хозяина, спускаться на землю отказывалась и даже играть не хотела. Повиляла, правда, хвостиком, увидев Барона, но потом отвернулась, спрятав мордочку в куртку хозяина.
– Что это с ней? Заболела?
– Скучает.
И Саня погладил собачку по голове. Вид у него тоже был не особенно хорош. Бледный и какой-то осунувшийся. Тоже заболел?
– Нет, я здоров. Да и Дита в порядке. Просто Таня до сих пор не вернулась, вот собака и терзается.
– А куда Таня пошла? В гости?
Саша невольно заинтересовался. Симпатичная хохотушка Танечка всегда вызывала в нем теплые чувства. Конечно, она была замужем, и Саша этот факт уважал, но никому ведь не запрещено любоваться чем-то, пусть оно и принадлежит другому человеку.
– В том-то и дело, что я не знаю, где она.
И Саня горько вздохнул.
– Меня всю ночь дома не было. Мы в больницу вчера с братом угодили. Сегодня в полдень меня из реанимации выпустили, я сразу Тане стал звонить, а она трубку не берет. Звонил ей до пяти вечера. Все без толку. На работе сказали, что как в обед ушла, так и нету ее. Ждал, что сама перезвонит, какое там. Извелся весь, из больницы в шесть вечера удрал. Подловил врача и заявление написал, что, если со мной что-нибудь случится, к врачам в отделении претензий не имею и ответственность за свой поступок беру на себя.
Разумеется, Саша пожелал узнать о том, что же такое случилось с его приятелем, отчего он угодил в реанимацию. А узнав, глубоко задумался.
– Значит, твоя мать погибла в результате отравления? Брат в реанимации? А сам ты чудом выкарабкался?
– Да.
– И еще Таня пропала, – заключил Саша. – А ты ее хорошо искал?
– Уж можешь мне поверить! Всех наших общих друзей и знакомых
