Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

…Почему так сильно болит голова?

В комнате полумрак, что-то горит в дальнем углу — не видно, что. Рукам мягко, он сидит на кровати.

Что он здесь делает? Где он?

Окно — за ним темно, везде темно, ночь. Он подносит руку к голове, чтобы хоть как-то унять боль. Надо что-то сделать, надо что-то сделать, осталось только понять, что.

Сейчас он немного посидит, и поймет. Совсем немного.

Девушка лежит на кровати, — ночная сорочка порвана сверху, грудь обнажена. Руки наручниками прикованы к спинке кровати. Это Мери. Это Мери, это ее дом, хорошо.

Девушка мертва — она должна быть мертва, ведь это кошмарный сон, а в кошмарах всегда кто-то лежит на кровати мертвый.

Но если это сон, почему так болит голова?

Он медленно встает, ноги слегка дрожат. Наклоняется над девушкой и падает на нее.

Она совсем холодная. Глаза открыты, рот тоже открыт, передний зуб выбит. Смешно, но это портит ей внешность. Лицо Мери испорчено, так, но это не то, что он хотел понять. А что надо было понять?

Да, он хотел что-то сделать. Он упирается руками в кровать и медленно приподнимается. Мери лежит прямо под ним, такое впечатление, будто он собирается овладеть ею.

Они занимались любовью вечером. Воспоминание вспышкой озаряет мозг, как лампочка тесную кладовку. Он обнимал ее талию, расстегивал платье, целовал губы. А ведь тогда у нее не было этих кровоподтеков…

Кто же это сделал?

Кто избил Мери?

Он медленно встает на ноги, и в нем растекается медленная уверенность в своей правоте. Кто избил Мери? Если он это выяснит, все станет на свои места. И перестанет болеть голова…

Бутылка. Как же он сразу не вспомнил о бутылке? Ее принесла Мериен, поставила на стол, они пили… Ему нельзя пить. Так говорит доктор, так говорит Уесли — а Уесли прав, он не будет лгать. Уесли не будет лгать. Но он выпил — своем немного, и ему надо выпить еще. Чуть-чуть, только чтобы перестала болеть голова.

Бутылка все еще стоит на столе. Почти полная. Странно. Ему казалось, он выпил почти всю. Он делает шаг, нога на что-то наступает, он покачивается вперед и хватается за столик.

Под ногами лежит бутылка. Вторая.

Он протягивает руку, берет ту, что стоит на столе, и делает глоток.

Он ничего не чувствует. Окно открыто, и свежий морской воздух холодит лицо. Он делает еще глоток.

Мери.

Мери мертва. Ее избили, выбили зубы, она умерла.

Холодная и спокойная мысль появляется в голове. Это он ее убил. Они приехали в домик поздно, после вечеринки у Уесли. Тот что-то праздновал. Потом они вошли, Мериен потушила свет, он ее обнял. Потом появилась бутылка, они пили и любили друг друга, любили страстно и неистово, потом он отключился.

Проклятье.

Его руки сильно дрожат — почему они вдруг начали дрожать? Или он только сейчас обратил на это внимание? Он снова приподнимает бутылку, подносит ко рту. Делает глоток. Так лучше, гораздо лучше.

Проклятье!

Ведь Мери это нравилось. Ее заводило, когда он слегка хлестал ее по лицу во время секса. Она начинала вздыхать, так по-особому, и просила, чтобы он ударил еще.

И он ее убил.

Он опускается на кровать, — ноги уже лучше слушаются, но ему нужно сесть, чтобы позвонить. Пальцы сами набирают номер, трубка холодит ухо. Давай, Уесли, давай… Голова все еще болит.

Гудок, второй, третий… Громкий, веселый голос Уесли врывается в мозг и голова взрывается дикой болью. Он отводит трубку от уха, потом осторожно подносит вновь.

— Кто-нибудь есть там? Парни, если хотите повеселиться…

Уесли не сердится. Он не может сердиться на людей, даже если ему не отвечают по телефону.

Теперь надо составить фразу. Что же надо сказать? Он открывает рот — и неожиданно слышит чей-то голос совсем рядом. Да это же его голос, только очень хриплый…

— Мери мертва, Уесли. Мери мертва.

— Кларри? — голос Уесли звучит так же весело. — Это ты?

— Уесли… Мери. Она мертва. Я ее убил, Уесли.

— Что ты там говоришь, приятель? Здорово повеселились вчера вечером? Чем вы там занимаетесь?

Голова болит все сильнее.

— Уесли. Я убил Мери.

Голос Уесли звучит так же бодро и весело, но в то же время становится собранным и уверенным.

— Ты опять пил, Кларенс?

— Не помню…

Конечно, он помнит, что пил. В голосе Уесли больше нет веселья, он отрывисто говорит:

— Ты уверен, что она мертва, Клар?

— Она совсем холодная, Уесли. Не дышит. И глаза открыты, Уесли, что мне делать?

— Ничего не делай, Клар. Сейчас я приеду. Не психуй, не суетись, ничего не делай, просто сядь на кровать и жди меня. О кей?

— Спасибо, Уесли…

В трубке раздаются гудки. Сейчас Уес приедет и скажет, что делать. Сейчас все будет хорошо. Скоро все кончится.

Он дотягивается до бутылки и делает новый глоток. Скоро все кончится. Скоро все будет хорошо.

Слабый лунный свет отразился на темном крыле автомобиля, Уесли Рендалл заглушил мотор. Ему было лет тридцать — тридцать пять, и его костюм был хорош в точности настолько, чтобы у смотрящих на Уесли никогда не возникало мысли о гонорарах его портного. Каждый из нас знает пару таких уесли рендаллов, хороших открытых парней, о которых мы ровным счетом ничего не знаем.

Когда он открыл дверцу, до его ушей донеслось пение цикад. Бунгало Мериен располагалось несколько в стороне от основной дороги, совсем недалеко от морского берега. Она любила море — пока была жива. Еще она любила уединенность — поэтому Рендалл и выбрал для нее этот маленький милый домик. А еще она любила деньги.

Уесли Рендалл вытащил из бардачка перчатки и не спеша натянул их, после чего вышел из машины и направился к дому. Его ноги уверенно ступали по узкой полоске бетона.

Вслед за ним из машины вылезли еще двое. Они шли быстро, почти бесшумно, и в каждом их движении чувствовалась уверенность людей, которые точно знают, что надо делать, и уверены, что именно это они и делают.

Маленький блестящий ключ появился в руках Рендалла и мягко впился в глубину замка. Дом был почти полностью погружен во тьму, только в дальней комнате горел свет. Рендалл знал, что это спальня. Он открыл дверь, и они вошли.

— Кларри! Кларенс — ты здесь? — тихо позвал он.

В глубине дома послышался шум, и они направились туда.

Кларенс Картер все еще сидел на кровати, обхватив голову руками. Полупустая бутылка стояла на столике перед ним.

— Клар, ты меня слышишь? — Рендалл подошел к нему и, встав перед ним на колени, заглянул в глаза. В нос неприятно ударил резкий запах алкоголя.

— Она мертва, Уесли, — прохрипел Кларенс. — Мертва.

Один из спутников Рендалла склонился над девушкой и, аккуратно сняв перчатку, пощупал ей пульс.

— Мертва уже несколько часов, Уес, — констатировал он.

— Спокойно, Кларенс, — Рендалл слегка встряхнул Картера и приподнял его. — Ты должен все мне рассказать. Как это было?

Картер помотал головой, и тут же жестоко пожалел об этом. От виска к виску прокатился колокольный звон, в глазах потемнело.

— Мы ушли от тебя часов в одиннадцать, ты помнишь, — пробормотал он. — Мери захотела вернуться сюда…

Рендалл продолжал стоять перед ним на коленях, глядя ему в глаза.

— Ты выпил, Клар? — требовательно спросил он.

Из горла Картера вырвалось хрипение.

— Черт возьми, Кларри, ты вылакал две бутылки, — резко сказал Рендалл. — Разве ты не знаешь, что тебе нельзя?

— Мери принесла бутылку… — голос Картера звучал потерянно. — Всего пара бокалов… Я думал, это мне не повредит.

— Ты думал. Неужели ты забыл, что случилось с тобой в прошлый раз, когда ты разнес мою галерею? Или в позапрошлый, когда сломал руку садовнику? Кларри, ты не должен прикасаться к спиртному. Проклятье, что же ты натворил.

Рендалл встал и отошел к окну. Тех двоих, что пришли с ним, в комнате уже не было. Они обходили дом, методично протирая тряпками все вещи, на которых могли остаться свежие отпечатки Кларенса Картера.

— Помоги мне, Уесли, — прохрипел Картер.

Рендалл обернулся к нему и ободряюще улыбнулся.

— Конечно. Мы же друзья. Вставай, и пойдем в машину. Тебе нельзя здесь оставаться.

Он помог Картеру встать на ноги. В лицо снова ударил резкий запах алкоголя.

— Жалкий дурак, — подумал Рендалл, — жалкий дурак.

Он отвел Картера к машине, внимательно следя, чтобы тот не наступил на газон, расстилавшийся по обе стороны от бетонной дорожки. Потом он вернулся в дом и подобрал с пола две бутылки — пустую и наполовину заполненную.

— Мы все сделали, Уес, — на пороге вырисовался один из его спутников. — Дом чист.

— Машину девки протерли?