Франсуаз села обратно в кресло, первый этап был пройден.
— Вы хотите, чтобы мы спасли вашего племянника, даже если он — убийца? — на всякий случай уточнил я. В конце концов, именно этот умелец принимать сложные решения платил нам гонорар. А вдруг в конце он решит, что племянник все же не стоит веселых долларов?
— Кларенс — Картер, — веско ответил банкир.
Признаться, сперва я не понял, что он имел в виду. Мне показалось, что он то ли представился сам, то ли представляет кого-то, кто сейчас войдет в комнату. Но когда наш клиент откинулся в кресле и многозначительно посмотрел на меня, я догадался, что, ежели человека зовут Картер, то ему все нужно прощать, а тем более такой пустяк, как убийство.
— Вернемся к вопросу об обвинениях, — продолжала Франсуаз. — Вы готовы оказаться вместе с ним на скамье подсудимых?
— Да, — кивнул банкир. — Но надеюсь, до этого не дойдет.
Я прищурился.
— Что-то не пойму я ваших с племянником отношений, — признался я. — Сейчас вы говорите, что готовы всю жизнь дышать с ним одним воздухом, пусть даже вам придется делать это в газовой камере Сен-Квентина. Но тогда почему Кларенс начал искать на стороне таких сомнительных дружков, как крошка Уесли и его компания?
— Это длинная история, — глубокомысленно ответил Джейсон Картер.
— Очевидно, нам придется ее выслушать. Выпьете чего-нибудь? Ах, да, вы трезвенник. Гранатовый сок?
— Предпочту минеральную воду.
Я отдал соответствующее распоряжение, и банкир начал свою печальную историю. Трогательные рассказы, повествуемые людьми, привыкшими глотать на завтрак мелкие компании, всегда исторгали из меня скупую слезу.
— Мой отец, Роберт Фердинанд Картер, — на этом месте ему следовало бы вставить что-нибудь вроде «третий» или «четырнадцатый», но он этого почему-то не сделал, — основал банк «Картер Интернешнл» в 1922 году. Это было не самое лучшее время для нашей экономики, но отец был умным и талантливым человеком. Он сумел провести банк через водоворот второй мировой, и к пятидесятым годам СиАйБи стал одним из лидеров западного побережья.
Я меланхолично кивнул, выражая полное одобрение. Чем крупнее банк, тем больше платит его президент.
Джейсон Картер еще некоторое время распространялся о банке, положении дел на бирже и своих родственниках, выпил несколько стаканов минеральной воды, после чего отставил бутылку и больше к ней не притрагивался. Это повергло меня в смятение, и я несколько минут размышлял, поставить ли ему в счет стоимость всей бутылки, или же потом линейкой вымерять оставшееся количество и высчитать необходимую сумму.
— Так получилось, что у моего отца было семьдесят процентов акций банка, — говорил Картер. — Он не любил, когда капитал выходит из-под власти семьи, но ему приходилось считаться с необходимыми затратами. Он несколько раз выбрасывал акции на рынок, но потом всегда скупал большинство из них, когда его финансовое положение стабилизировалось.
Далее последовал новый, еще более продолжительный экскурс в историю семьи Картеров, который я, с вашего позволения, опущу оставив его на тот момент, когда окончательно уйду из бизнеса и стану зарабатывать себе на хлеб написанием биографий.
Суть же сводилась к следующему. У Роберта Картера было двое детей — брат нашего клиента жил поблизости, в окрестностях Вентуры. Каждому из них старик оставил по двадцать процентов из его акций, а оставшиеся тридцать велел разделить поровну между внуками-первенцами.
Джейсон Картер рано женился и столь же рано вступил в банковский бизнес. Получив наследство, он доказал, что является достойным преемником своего отца, и выкупил акции брата. Теперь он контролировал практически весь банк.
Несколько недель назад брокеры Джейсона сообщили ему, что на бирже наблюдается нездоровая активность, направленная на скупку акций его банка. Это было довольно неприятно, но ничего страшного наш клиент в этом не увидел, полагая, что контрольный пакет все равно находится в его руках. А вчера вечером к нему заявился племянник и рассказал свою жалостливую историю.
— Конечно, в моих руках в любом случае останется контрольный пакет, — пояснил Картер, очевидно, для того, чтобы его не заподозрили в жадности. — Однако эти люди уже скупили около семи процентов акций. Если в их руках окажутся еще пятнадцать, — а именно так и случится, если Кларенс уступит им, — тогда они получат значительный вес в правлении. Этого недостаточно, чтобы захватить банк, но вполне хватит для веского давления.
— Вы предприняли меры, чтобы они не скупили оставшиеся акции на рынке? — спросил я.
Банкир кивнул.
— Я вложил в это все деньги. Проклятье! Акции моего банка подскочили до небес, когда их начали активно скупать. Я должен был бы радоваться, а вот поди ж ты — терплю на этом одни убытки. Кроме того, есть несколько акционеров, которые никогда не продадут свои акции. Но ведь на них тоже могут надавить. Я сильно встревожен. Я стал плохо спать и почти ничего не ем. Эти люди могут даже попытаться убить меня в надежде на то, что им проще будет иметь дело с наследниками. Поэтому при мне теперь всегда заряженный пистолет. Я хочу, чтобы вы все это прекратили.
Я кивнул.
— Нам необходимо поговорить с вашим племянником. У вас есть адвокат?
— Да. Именно он посоветовал мне обратиться к вам.
— В таком случае, вы не зря платите ему деньги… Он официально представляет вашего племянника?
Банкир кивнул.
— Я также должна встретиться с вашим адвокатом, — произнесла Франсуаз, — тогда мы решим, что делать дальше.
Я кисло посмотрел на банкира. Он вещал добрых полчаса, но за все это время я так и не услышал ответа на заданный мной вопрос. Не хотел бы я быть вкладчиком его банка, которому потребовалось срочно снять со счета наличность, — наверняка вместо нее я получил бы цветной буклет «История и величие семьи Картер» в целлофанированной обложке.
— Вы так и не рассказали нам о своих отношениях с племянником, — напомнил я. — Почему о нем не позаботился его отец?
— Боб — его назвали в честь отца, — произнес банкир, после чего извлек из себя нечто вроде «э-э-э-э».
Мне не терпелось узнать побольше о парне, которого отец назвал в свою честь, но я решил не торопить нашего клиента, чтобы не сбивать его с мысли.
— Когда я выкупил долю Боба, тот отошел от дел, — наконец сказал Картер. Его лицо яростно говорило мне, что каким бы низким и гнусным ни был этот поступок, он все же должен быть оправдан подавляющим большинством голосов. — Он вложил деньги в наш банк и жил на проценты. Поймите, мистер Амбрустер, я очень люблю своего брата, но… Боб слишком слабохарактерный. А Кларенсу всегда был необходим кто-то, на кого он мог бы опереться, получить поддержку, совет, кто мог бы его вовремя отругать и вовремя похвалить.
— Вы хотите сказать, что заменили своему племяннику отца?
— Нет, — в голосе Джейсона Картера звучала горечь сожаления. — К сожалению, я не смог. У меня самого двое детей, и я делал все, чтобы Кларенс чувствовал себя таким же моим сыном, как и они, но… Дело в том, что Боб ревновал меня. К моему успеху, к моим способностям. У него никогда не было амбиций, он не хотел достигать вершины, ему прекрасно живется в его маленьком домике в Вентуре — но ему всегда было больно сознавать, что он отказался от того, что получил я.
— Он мешал вашему общению с племянником?
Банкир снова замялся. Ему с трудом давалась эта речь о собственном брате. За свои шестьдесят два года он так и не сумел понять, как это один из Картеров смог отказаться от успеха.
— Дело не в этом. Поймите, я сам не хотел вставать между отцом и сыном. Мне казалось, что я не имею на это морального права. Теперь я раскаиваюсь. Если бы Кларенс видел во мне второго отца, — ничего не случилось. Но тогда я был уверен, что поступаю правильно. Представьте себе — я, то в президентском кабинете, то в лимузине, постоянно совершающий многомиллионные операции — и его отец, безвылазно сидящий в Вентуре. Пока была жива Сьюзен, жена Боба, все было еще ничего. Но потом…
Я смотрел на этого человека, и мне начинало казаться, что я его понимаю. Когда строишь семейную империю, надо тщательно оберегать каждую башню своего замка. Но одну из них он доверил брату — и тот почти, что сдал ее врагу. Хорош Кларенс или плох, убийца он или нет, — он часть империи Картеров, и его надо спасать любой ценой.
Я откинулся на спинку кресла и задумался о сумме аванса.
2
Сержант Роупер поднял глаза и посмотрел на солнце. Раскаленный желток медленно жарился в голубой яичнице неба.
— Люди готовы, капитан, — сказал он. — Мы можем выступать.
Человек, стоявший спиной к нему, обернулся, и в его глазах блеснул смешливый огонек.
— Отлично, сержант, — сказал он, и Роупер не понял, была ли эта похвала искренней или саркастической. — Вы с Салливан пойдете вперед. И помните — к северо-западу от нас их деревня… Мы ведь все хотим вернуться домой к Рождеству, не так ли, сержант?
