Эрик Ластбадер - Черный клинок

Водяной Паук, прыгая с камня на камень, совершенно бесшумно и даже будто не совершая никаких движений, пересек крошечный тихий прудик. Его внезапное, подобно призраку, появление из голубоватых зимних сумерек представляло собой завораживающее и в то же время весьма грозное зрелище.

Гладкие серые камни на пруду обросли мхом, который в эту пору года становится коричневым и шуршит, но Водяной Паук, похоже, не потревожил ни единого кустика.

Пруд находился в маленьком, ухоженном, с тонким вкусом оформленном садике, со всех сторон зажатом коробками токийских небоскребов, теснящихся вокруг него, словно лес на картине футуриста.

В садике находились двое: мужчина в темно-сером в узкую полоску костюме, в черных полуботинках и с плоскими золотыми часами на запястье и женщина в шелковом кимоно. Мужчина стоял возле большого валуна, лежащего на холмике, сплошь покрытом увядшими цветами. Женщина в шелковом кимоно опустилась на колени чуть поодаль, справа, наклонив голову, покорно сложив белоснежные руки на коленях и закрыв глаза, словно пребывая в той же зимней спячке, что и цветы. Рядом с ней лежал черный лаковый поднос с принадлежностями для торжественной чайной церемонии. Кимоно, ладно облегавшее ее стройную фигуру, тускло отливало серебром в сером зимнем свете. Вышитые на нем птицы фениксы с красно-черным оперением трепетали, будто живые, при малейшем движении женщины.

"Пусть Нишицу всегда будет рядом с этой прекрасной женщиной", – подумал Водяной Паук.

Наохару Нишицу представлял собой подтянутого, с хорошо развитой мускулатурой мужчину лет шестидесяти, твердого, решительного характера. На лице его выделялись лохматые густые брови и тонкая полоска усов. Радужная оболочка его правого глаза была совершенно белой, но не молочно-белой, как у слепых, а тускло-глянцевой, будто жемчужной.

Неподалеку от Нишицу в женщины, в комнате, устланной циновками в выходящей на этот немыслимый в городских условиях кусочек живой природы, бесшумно двигались люди в темных костюмах и солнцезащитных очках, несомненно, вооруженные, и сердитым выражением на хмурых лицах, присущим профессиональным головорезам. Нишицу никогда не расставался с личными телохранителями даже здесь, в храме Запретных грез, где его слово воспринималось как закон.

Про него говорили, что он никогда не повышает голоса, да ему и не нужно было его повышать. Гнев Нишицу мог проявиться иначе, ибо сам он был сгустком энергии, равной по силе разве что гравитационной энергии "черных дыр".

– Вы вызывали меня, и я пришел, – сказал Водяной Паук, представ перед Нишицу.

Его звали Мизусумаши Кафу. И хотя у него было прозвище Водяной Паук, друзья и враги знали его под именем Сума. Он походил на беспощадного хищника, напрочь лишенного чувства жалости и сострадания к жертве, с природными рубцами и шрамами на теле от ветра, соли и солнца. Его продолговатое лицо с резкими чертами венчала копна посеребренных сединой волос, над глазами нависали лохматые брови. Глаза больше походили на пустые глазницы, так как зрачки всегда оставались неподвижными. И все же они моментально подмечали все, что творится вокруг.

На Суме были надеты просторные черные брюки спортивного покроя, черная спортивная куртка с широко распахнутым воротом, открывающим его крепкое, будто высеченное из камня тело, и тапочки с тонкими картонными подошвами. Он обладал редкой способностью так скрывать исходящую от него угрозу, что жертва до последнего мгновения не могла ее распознать. Возможно, это удавалось ему благодаря его маленькому росту, необычному даже для японцев. Свой маленький роет он мастерски использовал для собственной выгоды и, по мнению Нишицу, делал это весьма умело. Сума сочетал в себе редкое качество "коха", то есть способность быстро распознавать характер человека, с качеством "нинкьё" – личным пониманием законов чести и достоинства. Его понимание совсем не походило на понимание справедливости европейцами и американцами, которое отличается беспристрастной и объективной оценкой. Водяной Паук целиком и полностью судил о людях, с которыми ему доводилось сталкиваться, по тому факту, в каких взаимоотношениях они находятся с тайным обществом Черного клинка.

Наступал час традиционной чайной церемонии, долгой и сложной и в то же время дающей отдохновение двум мужчинам, ибо во время этой церемонии им предоставлялось нечто большее, чем простой обмен словами о взаимном уважении. Хотя Водяной Паук и не был тем человеком, который удовлетворился бы обычным вежливым обращением, тем не менее он, как, впрочем, и Нишицу, получал удовольствие от традиционной торжественной церемонии. Ему также очень нравились тонкий вкус и умение, с которыми женщина в кимоно приготовила чай и подала его, молча ожидая, когда мужчины опустошат чашечки, чтобы вновь их наполнить. Он искренне позавидовал Нишицу, что у того в услужении такая женщина: ее умение держаться незаметной нечасто встречается в наши дни.

– Общество Черного клинка радо видеть вас, Сума-сан, – произнес Нишицу, опустив свою чашку чая.

Сума склонил голову чуть пониже, чем Нишицу, но достаточно, чтобы показать свою готовность повиноваться.

– Вы вызывали меня, – тихо сказал он. – Что-то случилось?

– Да, случилось, – ответил Нишицу.

"Кто из посторонних сможет оценить силу, таящуюся в этом храме, подобно неосязаемому призраку? – подумал Нишицу. – Тайное общество Черного клинка глубоко укрыто от внимания мировой общественности и надежно защищено, так как в центре его деятельности находятся талантливые люди, раскручивающие маховик власти и скрытно замышляющие покорить весь мир.

Ни одному человеку не определить нашу истинную мощь. Никому не дано проникнуть в нашу тайну, никто не сможет встать на нашем пути.

Но, кажется, для "Тошин Куро Косай" настало время перемен. Поскольку у нас было довольно много времени – гораздо больше, чем жизнь человека, – чтобы разработать совершеннейший план относительно расширения сферы своего влияния, то люди с ограниченным мышлением даже и представить себе не могут, насколько оно теперь сильно.

И вот время – этот важнейший фактор в жизни обычного человека – стало ужасным призраком, незаметно подкрадывающимся и к нам, будто мы такие же простые смертные. Результаты могут оказаться весьма плачевными. Если время – великий косарь – выкосят нас всех до единого, то все наши мечты и замыслы, вынашиваемые многими десятилетиями, рассыпятся прахом".

Разумеется, Нишицу не сказал Суме ни слова об этих своих мыслях. Вместо этого он произнес:

– Сума-сан, оказывается, нам понадобились ваши опыт и мастерство для одного щекотливого дела в Америке.

Внезапно послышалось непонятное жужжание, будто стрекот кузнечиков; но теперь зима, а в эту пору кузнечики не стрекочут. Нишицу сразу же сообразил, что жужжание исходит от Сумы.

– Вы должны лишь приказать, – сказал Водяной Паук.

– Задание очень сложное, – ответил Нишицу. – На его выполнение могут потребоваться месяцы.

– Тем лучше, – промолвил Сума. Он казался довольным в предвкушении предстоящего.

– Хочу предупредить, – заметил Нишицу, – вы должны будете согласовывать свои действия с нашим агентом, который уже находится на месте.

Сума сделал недовольную гримасу и сказал:

– Такое не предусмотрено в моей практике.

– Настало другое время, и оно диктует другую практику, – твердо произнес Нишицу. – Поэтому мы обязаны приспосабливаться в новым условиям, как приспосабливается гибкая ива в изменениям погоды.

– Хай! – воскликнул Сума и склонил голову. – Я все понял.

– Искренне надеюсь, что поняли, – сказал Нишицу, – потому как на нас надвигается буря. Развитие событий выходит из-под нашего контроля и вынуждает войти в последнюю стадию, когда любой шаг может оказаться критическим.

– Я не подведу вас, Нишицу-сан.

– Верю, – заключил Нишицу, глядя на склонившегося в поклоне Водяного Паука. – Я даже не сомневаюсь в этом.

Лоуренс Моравиа лежал на ковре, который стоил гораздо больше, чем годовая заработная плата многих людей. Он считал этот ковер одним из символов своего благосостояния, которые выбирал так тщательно, как делал бы это, выбирая личных телохранителей. Лоуренс Моравиа – миллиардер, и он твердо верил, что просто обязан помогать развитию творчества истинных мастеровых и художников, число которых в наше время неуклонно сокращается.

Миллиардером он стал только благодаря собственным усилиям и поэтому прекрасно уяснил себе, что обладание крупным капиталом обязывает ко многому: необходимо выделяться из общей массы. Люди ведь такие разные: есть равнодушные к богатству и есть алчные, есть великодушные и есть жадные. Но все они слетаются на запах денег, как мухи на г... Он полагал, что преодолеть этот инстинкт сами они не в силах, это у них врожденное, как, скажем, у собак академика Павлова, и они, привлеченные богатством, идут косяком, в надежде урвать хоть сколько-нибудь.