Уоррен Мерфи - Рота террора

Воздушный лайнер – отнюдь не идеальный объект для террористов. Его нельзя укрепить, нельзя дозаправить.

Миссис Кэти Миллер летела из Нью-Йорка в Афины. Мужчина, сидящий рядом, был обаятельным, мягким человеком лет под сорок с ласковыми карими глазами на крупном лице, загорелом и обветренном. Он говорил со странным, слегка гортанным акцентом, безуспешно стараясь развеять ее боязнь воздушного пиратства.

– Сейчас путешествие на самолете гораздо менее опасно, чем поездка из одной деревни в другую в средние века, – сказал он. – Во-первых, воздушным пиратам не так-то просто захватить самолет, а во-вторых, пока он в воздухе, это очень уязвимый и неукрепленный объект.

Он улыбнулся. Миссис Миллер крепче прижала маленького Кевина к груди. Доводы соседа не убедили ее.

– На худой конец, единственное, что нам грозит, – это полетать и приземлиться, скажем, в Ливии или Каире, а потом нас вернут. В наше время все, даже самые воинственные правительства – устали от воздушных пиратов. Ну, не знаю, насколько ужасной эта отсрочка может показаться вам, для меня же она будет просто восхитительна. У меня прекрасная компания: вы и ваш прелестный малыш. Право же, американцы чудесные люди.

– Я ненавижу воздушных пиратов. От одной мысли о них я… теряю рассудок и впадаю в ужас.

– Вот видите, вы боитесь не воздушного пиратства как такового, а только мысли о нем… Вы боитесь оказаться беззащитной.

– Да, пожалуй. Но какое право имеют эти люди подвергать опасности мою жизнь? Я никому не сделала ничего плохого.

– Бешеная собака не раздумывает, прежде чем укусить, миссис Миллер. Скажите спасибо, что у них слабые клыки.

– Откуда вы знаете, что слабые?

– А почему вы уверены в обратном?

– Очень просто. Они убивают людей. Они убили спортсменов в Мюнхене, дипломатов еще где-то. Они стреляют в людей с чердака. Подбрасывают бомбы в магазины. Они целятся в невинных людей из укрытий в номерах отеля. Какие уж там слабые клыки!

Пассажир на соседнем сиденье усмехнулся.

– Это свидетельство слабости. Сильный человек орошает поля. Строит дома. Открывает новые способы борьбы с болезнями. Если какой-то лунатик убивает людей направо и налево, это не сила. Вероятность пострадать от таких безумцев ничтожно мала.

– Но она все-таки существует, – возразила Кэти Миллер. Доводы собеседника вызвали у нее непонятное раздражение. Как он может с такой легкостью рассуждать о терроризме? Теперь ощущение страха у нее сменилось раздражением.

– Мало ли что может случиться! – сказал он. – На то она и жизнь. Лыжника подстерегает снежный обвал. Пловца – акула. Водителя – авария на дороге. Но для того чтобы жить, нужно воспринимать опасности как неотъемлемую часть жизни. Понимаете, вас беспокоит то, что вы не застрахованы от опасностей, а не то, что они существуют. И террористы внушают вам страх только потому, что напоминают вам о том, что вы предпочли бы навсегда спрятать в каком-нибудь темном закутке вашего сознания. О том, что вы смертны. Нади ответ этим обезумевшим животным – жить. Любить. Послушайте, у вас прекрасный ребенок. Вы летите в Афины к мужу. Уже одно то, что вы живете и любите, служит вызовом, серьезным вызовом любому террористу. Вот вы летите в самолете. Разве это не доказывает слабость террористов? Они не смогли вас остановить.

– В ваших рассуждениях что-то не так, – сказала Кэти Миллер. – Не знаю, что именно, но что-то явно не так.

Стюардесса наклонилась к ним и с заученной улыбкой предложила выбрать напитки.

Миссис Миллер попросила кока-колу.

Ее сосед неодобрительно покачал головой.

– Сплошной сахар и кофеин, – сказал он. – Не полезно ни вам, ни малышу, которого вы кормите грудью.

– Откуда вы знаете, что он не искусственник?

– Достаточно видеть, как вы его держите, миссис Миллер. Моя жена точно так же держала нашего ребенка.

– Но мне нравится кола, – сказала она.

Трое мужчин в деловых костюмах быстро проскользнули мимо стюардессы и направились в носовую часть самолета. Сосед Кэти Миллер, до сих пор державшийся непринужденно, устремил на этих троих настороженный взгляд, словно газель на внезапно появившегося тигра.

– У вас здесь кола? – спросил он стюардессу.

Кэти Миллер в замешательстве заморгала. Что происходит?

– Да. На тележке, – ответила стюардесса.

– Дайте же скорее! – потребовал пассажир.

– Так вам две колы? – переспросила стюардесса.

Сосед Кэти Миллер, казавшийся ей таким любезным и предупредительным, бесцеремонно выхватил напиток, прежде чем стюардесса успела обслужить Кэти.

Он поднес напиток к губам, с ужасом наблюдая за тем, что происходило в передней части самолета. Кэти увидела, что он держит около стакана белую продолговатую таблетку.

Не отрывая глаз от передней части самолета, он сказал:

– Я хочу, чтобы вы запомнили одно, миссис Миллер. Любовь всегда сильнее. Любовь – это сила. Ненависть – слабость.

Кэти Миллер некогда было философствовать. Из громкоговорителя понеслись слова, от которых у нее все сжалось внутри:

– Говорит Революционный фронт освобождения Палестины. Благодаря нашим героическим усилиям мы доблестно захватили этот самолет, оплот капиталистического и сионистского гнета. Мы освободили самолет. Теперь он в наших руках. Не делайте резких движений, и вам не причинят вреда. Одно резкое движение, и вас пристрелят. Всем положить руки на голову. Без резких движений. Не подчинившихся нашей команде ждет расстрел на месте.

Если положить руки на голову, она уронит ребенка. Кэти Миллер положила левую руку на голову, а правой продолжала держать ребенка. Может быть, необязательно поднимать обе руки. Она закрыла глаза и молилась, молилась, как ее учили в воскресной школе. Она говорила с Господом, объясняя, что ни в чем не виновата, чтобы ей и ее ребенку причинять боль. Она умоляла Бога оставить их в живых.

– Доктор Геллет! Доктор Геллет! Где вы находитесь? – послышалось в репродукторе.

Кэти слышала, как люди пробираются по проходу. Она почувствовала, что под ногами у нее мокро. Должно быть, она выронила стакан с колой. Ей не хотелось открывать глаза, чтобы удостовериться в этом. Она будет сидеть с закрытыми глазами, прижимая Кевина к груди, и все обойдется. Она ни в чем не виновата. Она всего-навсего пассажир. В худшем случае самолет пробудет в воздухе несколько лишних часов, потом она откроет глаза и обнаружит, что они наконец приземлились в Афинах. Так и произойдет, если только не открывать глаза. Воздушные пираты, которые напали на самолет, все равно будут вынуждены где-то приземлиться. Они выйдут из самолета, а она с Кевином и все остальные полетят в Афины.

– Доктор Геллет, мы знаем, что вы на борту. Мы все равно найдем вас, доктор Геллет. Не подвергайте опасности других пассажиров, – сказал голос в репродукторе.

Кэти услышала поднявшийся среди пассажиров ропот. Какая-то женщина кричала, что у нее сердечный приступ. Заплакал чей-то ребенок. Стюардесса призывала пассажиров сохранять спокойствие. Кэти почувствовала, что самолет снижается. Когда-то она читала, что пуля, пробив обшивку самолета на большой высоте, может привести к взрыву. Или к самовозгоранию? Нет, к взрыву. На большой высоте давление воздуха таково, что делает перестрелку равносильной взрыву бомбы.

– Доктор Геллет, мы все равно вас найдем! Просим пассажиров, сидящих рядом с доктором Геллетом или знающих, где он находится, дать нам знать. Мы ничего вам не сделаем. Мы мирные люди и не намерены причинять вам вред.

Кэти почувствовала, как ее головы коснулось что-то тяжелое и металлическое.

– Я не могу поднять вторую руку. Я уроню ребенка, – сказала она.

– Откройте глаза. – Голос был мягкий, но угрожающий. Шелковистая мягкость змеи.

Кэти сделала то, чего не хотела делать, пока все это не кончится. Она открыла глаза. Пистолет был направлен ей в лоб. Его держал стоявший в проходе молодой человек в деловом костюме с нервным, изможденным лицом.

Пассажир, который недавно уверял ее в невероятности нападения воздушных пиратов, спокойно спал в своем кресле. Глаза его были закрыты, руки лежали на коленях. Из приоткрытого рта, словно кусок жвачки, высовывался кончик языка. Только теперь Кэти поняла, что все еще держит свой стакан в руке над головой. Напиток пролил ее сосед. Наверное, поэтому она и чувствовала, что под ногами мокро. Она не осмелилась посмотреть вниз.

– Вы знаете его? – спросил вооруженный бандит, кивком головы давая понять, кого имеет в виду.

– Нет. Мы просто беседовали, – сказала Кэти.

– Мы знаем его, – сказал бандит и выпустил поток иностранных слов с таким видом, будто собирался сплюнуть.

На помощь ему сразу же подошел его сообщник, тоже вооруженный.

– Я могу опустить стакан? – спросила Кэти. Смуглый бандит с невозмутимым лицом кивнул.