Перевод: группа “Исторический роман“, 2015 год.
Перевод: gojungle, passiflora, Barabulets, Yngigerd, Sam1980 и Elena_Panteleevа .
Редакция: gojungle, Sam1980, Elena_Panteleevа, и Oigene .
Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel
Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!
Идут измена и убийство рядом,
Как пара дружных дьяволов в ярме.
Работа их бесхитростна, груба
И не исторгнет крика изумленья;
Но ты, рассудку вопреки, заставил
Убийству и предательству дивиться!
И хитрый дьявол, что тебя толкнул
На это безрассудное деянье,
Отличия добьется в преисподней. [1]
Уильям Шекспир,
Генрих V, акт II, сцена 2
Гибралтарский пролив, 12 марта 1940 года
Когда волной его прижало к борту, капитан Гонсалес инстинктивно вцепился в дерево, ободрав руку сверху донизу. Несколько десятилетий спустя, став самым известным книготорговцем в Виго, при воспоминании о той ночи - самой ужасающей и необычной в его жизни - он каждый раз вздрагивал. Старый и седой, сидя в своем кресле, он вспоминал, как рот наполнился вкусом крови, соли и страха. Его уши вновь слышали гул одного из тех предательских штормов, что поднимаются за каких-нибудь двадцать минут, которых плавающие по проливу моряки и их вдовы научились бояться. А перед изумленными глазами Гонсалеса стояло то, что просто не могло там находиться.
Увидев это, капитан Гонсалес позабыл, что двигатель работает на пределе, а команда состоит лишь из семи человек вместо положенных одиннадцати, что он - единственный из них, кто за полгода ни разу не страдал от морской болезни. Он позабыл о том, как хотел избить их до полусмерти за то, что даже не пошевелились, когда началась болтанка.
Он ухватился за иллюминатор, чтобы развернуться в сторону капитанского мостика, а потом ворвался внутрь вместе с потоком воды и ветром, от которых штурман содрогнулся.
- Рока, прочь от штурвала, - отпихнул он штурмана. - От вас нет никакого толка.
- Капитан, я... Решил вас не беспокоить, по крайней мере, пока канонерка не начнет тонуть, сеньор.
Голос его дрожал.
А именно это и происходит, подумал капитан, покачав головой. Большая часть его команды состояла из сбежавших от войны мужчин, покинувших свою разоренную страну. Он не мог их винить в том, что не предугадали шторм, как никто не стал бы обвинять его, если бы он просто развернулся, чтобы спасти корабль. Самым разумным было бы не обращать внимания на то, что он только что заметил. Потому что всё остальное было бы чистым самоубийством. Лишь полный кретин мог на это пойти.
"А я и есть кретин", - подумал Гонсалес.
Штурман вытаращил глаза, когда увидел, как капитан совершает маневр, поставив корабль почти бортом к волне. Канонерка "Надежда" была построена в конце прошлого века, ее корпус, сделанный наполовину из дерева, а наполовину из стали, чудовищно заскрипел.
- Капитан! - закричал штурман. - Что вы делаете, черт побери? Мы сейчас перевернемся!
- Посмотрите налево, Рока, - ответил капитан. Он тоже был до смерти напуган, но не мог упустить ни единой возможности.
Штурман подчинился, решив при этом, что капитан совершенно выжил из ума.
Впрочем, через несколько секунд капитан уже и сам не был уверен, что не потерял разум.
Менее чем в тридцати морских саженях между двух валов переваливалась шлюпка, ее киль задрался под немыслимым углом. Похоже, она должна была вот-вот перевернуться, лишь каким-то чудом этого до сих пор не произошло. Небо прорезала молния, и внезапно штурман понял, почему капитан поставил на кон восемь жизней, имея на руках столь плохие карты.
- Там люди, сеньор!
- Вижу, Рока. Сообщите Кастильо и Паскуалю, чтобы бросили помпы и поднялись на палубу с двумя канатами. И пусть вцепятся в планшир, как шлюха в кошелек.
- Есть, капитан.
- Нет, подождите, - сказал капитан, хватая его за руку, прежде чем тот покинул капитанский мостик.
Он колебался. Невозможно одновременно руководить спасательной операцией и держать штурвал. Если нос встанет перпендикулярно волне, с ними будет покончено. Но если он не спустится, кто-нибудь из его ребят точно окажется за бортом.
Бах! И прямо в ад.
- Ладно, Рока. Я сам этим займусь. Возьмите штурвал и держите курс.
- Мы долго не продержимся, капитан.
- Как поднимем этих бедолаг, встаньте на волну, а потом право руля изо всех сил. И молитесь!
Матросы поднялись на палубу, стиснув зубы и напрягая все мышцы, тщетно пытаясь придать лицам решительное выражение, но тела сковал страх. Капитан встал между ними, собираясь дирижировать этим опасным танцем.
- По моему сигналу бросайте крюки. Давайте!
Стальные зубья впились в борта шлюпки, канаты натянулись.
- Тащите!
Капитану показалось, что он слышит крики с приближающейся шлюпки и видит внутри вздымающиеся руки.
- Цепляйте её, но слишком не сближайтесь, - он наклонился и взял багор в два раза длиннее собственного роста. - Если они столкнутся с нами, мы их раздавим.
"А нас, скорее всего, поглотит вода", - подумал капитан, чувствуя, как с каждой новой опрокидывающейся на них волной палуба уходит из-под ног, а корпус всё сильнее скрипит.
Он зацепил багром край шлюпки. Длинный, увенчанный крюком шест удерживал лодку на определенном расстоянии. Гонсалес отдал матросам приказ закрепить канаты на кнехтах и спустить веревочный трап, а сам как мог удерживал багор, вцепившись в него с такой силой, что мог бы раскрошить череп.
Новый разряд молнии полностью осветил шлюпку. Капитан Гонсалес заметил, что на борту четверо. И наконец понял, почему в этой похожей на суповую тарелку лодчонке, которую болтает по волнам, еще находятся люди.
Вот ведь безумцы. Они привязаны.
Закутанная в темный непромокаемый плащ фигура склонилась над остальными, яростно размахивая ножом и пытаясь перерезать веревки, которыми они были привязаны к шлюпке. Отрезанные концы канатов болтались, как на марионетках.
- Поднимайтесь! Быстрее, пока она не утонула!
Находящиеся в лодке люди прильнули к борту, их вытянутые руки едва доставали до трапа. Мужчина с ножом смог за него ухватиться и предоставил остальным подняться первыми. Матросы помогли им забраться на корабль. Наконец, в шлюпке остался только человек с ножом. Он как мог уцепился за трап, но как только встал на борт лодки, чтобы прыгнуть, багор соскользнул. Капитан попытался вернуть его на место, но очень высокая волна подняла киль шлюпки и бросила ее в борт "Надежды".
Раздался треск и вопль.
Капитан в ужасе выпустил багор. Шлюпка врезалась прямо в ногу человека с ножом. Теперь он держался за трап только одной рукой, прижавшись спиной к корпусу корабля. Шлюпку отнесло, но в считанные секунды волны могли снова бросить ее о борт корабля и ударить утопающего.
- Канаты! - заорал капитан матросам. - Перережьте их, Бога ради!
Один из матросов, находящийся ближе к борту, вынул из-за пояса нож и начал обрезать веревки. Второй пытался отвести спасенных к люку в грузовой отсек, пока очередной удар волны не отбросил их назад.
Капитан со страхом пошарил под планширом, где уже десяток лет хранился ржавый топор.
- Отойдите, Паскуаль!
Из-под топора посыпались голубоватые искры, но его удары почти не были слышны в нарастающем гуле шторма. Сначала ничего не произошло.
А потом они почувствовали удар.
Палуба содрогнулась под ногами, когда шлюпка, освободившись от удерживающих ее веревок, приподнялась и разбилась в щепки о нос "Надежды". Капитан перегнулся за борт, в уверенности, что найдет лишь болтающийся там конец трапа. Но он ошибался.
Потерпевший кораблекрушение по-прежнему был там, размахивая левой рукой в попытке снова ухватиться обеими руками за перекладину трапа. Капитан протянул ему руку, но между кончиками его пальцев и отчаявшимся человеком, который вот-вот сорвется, оставалось метра два.
Он мог сделать только одно.
Он перекинул ногу через борт и схватился за трап изодранной рукой, бормоча странную смесь молитв и проклятий в адрес того бога, который намеревался их утопить. На мгновение он опасно покачнулся, но матрос Паскуаль вовремя его подхватил. Капитан спустился на три перекладины - как раз достаточно, чтобы уцепиться за протянутые руки Паскуаля, если потеряет равновесие. Дальше он спускаться не осмелился.
- Хватайтесь за мою руку!
Утопающий попытался развернуться, чтобы достать до руки, но не сумел. Один его палец соскользнул с перекладины трапа.
