Люциан Бэйн - Осквернитель Соломон

Безмолвие прикрыла глаза и сосредоточилась, восстанавливая контроль над взволнованным разумом и замедляя неустойчивый пульс. Все повторялось вновь.

Наконец, она здесь. В Священных Покоях. Она не разрешила себе оглядеться, но периферическое зрение позволило ей осознать, как она заблуждалась. До последнего Безмолвие убеждала себя, что этих ужасающих устройств и инструментов для пыток, свисающих со стен и потолка, просто не существовало. Она молила о прощении, которым ее могли наградить.

Шесть лет. Они остались позади, и она едва могла в это поверить. Шесть лет Безмолвия закончатся в этот день. Пока ее губы были сомкнуты, на задворках ее сознания погибали мечты. Она доставила Мастеру столько хлопот, но Мастер по-своему вознаградил ее за них. Созерцающее Безмолвие. Она должна была стать таковой, и у нее получилось. В течение шести лет, день за днем.  

Мастер назвал ее особенной, не больной. Именно поэтому выбор пал на нее. Она не испытывала больше ненависти к своим видениям и снам. Но она по-прежнему внушала людям страх. Мастер же, войдя в ее жизнь, принял ее грезы и видения и назвал ее проклятье даром. Она олицетворяла собой голос Бога, и за это Безмолвие заслужила признание. По большей части.  Но еще более важным было то, что ее одобряла Королева.

Безмолвие осторожно скользнула взглядом в сторону единственного главного входа, представляющего собой массивную дверь. Черный металл поражал мастерством, с которым был выполнен, складываясь в искусные узоры, удерживающие массивные деревянные брусья в единой конструкции. Выглядело очень благородно. Вся комната была выполнена в черном цвете: стены, потолки, пол. Шероховатый, слепящий взор оникс украшал собой все вокруг. И абсолютная пустота в помещении, за исключением гранитной плиты, которая представляла собой столик, сделанный, словно для маленьких хоббитов, за которым она сейчас сидела, облаченная в свое церемониальное выпускное, буквально душившее ее платье.

Мастер использовал нечто подобное, затягивая ее тело в мокрую тугую ткань и держа ее в этом состоянии на протяжении долгих часов, обучая контролю и сдержанности. Только цвет одеяния на этот раз был кроваво-красным. Насколько бы прекрасным оно не выглядело, она никогда бы не надела подобное вновь. В этих черных декорациях несложно было представить себя одинокой каплей крови или единственным источником жизненной силы среди абсолютной беспроглядной тьмы.

Оценит ли Мастер ее платье? Будет ли он тем, кто завершит ритуал? Она тайно на это надеялась. Встреча с Королевой Ордена была под запретом, даже взглянуть на нее не позволялось никому, кроме Мастера. Многие строили догадки о том, как же выглядит Королева. Многие, но не Безмолвие. Это было святотатством, и нельзя не принимать во внимание последствия, если Мастер узнает о ее любопытстве. Временами казалось, что он способен читать ее мысли. И хотя он лично обучал Безмолвие священному искусству боли и страха, она бы не стала испытывать его терпение по отношению к ней. Мастер из раза в раз повторял ей, что она сильная, но была и бесконечная череда дней, которые Безмолвию удалось пережить благодаря одной лишь вере. Казалось, порой храбрость на долгое время покидала ее, призывая сломиться. Но происходило обратное. Мрачные мысли искушали, превращаясь в разрушительный страх, который ставил под угрозу путь Ордена. Но ведь святые боль и страх от рук Мастера были даром для нее. Быть избранницей Королевы требовало абсолютного подчинения, которое должно было раскрыть божественное предназначение Безмолвия.

Наружная дверь, ведущая к Святыне, лязгнула, и состояние спокойствия, в которое она старательно пыталась себя погрузить, исчезло. Безмолвие резко приняла хорошо заученную позу: подбородок поднят, спина выпрямлена в строгом повиновении, глаза устремлены в пол.  Боковым зрением она уловила обнаженную фигуру, показавшуюся в проеме открытой двери. Ковыляющая походка вошедшего принадлежала Мастеру, поэтому из груди Безмолвия вырвался тихий вздох облегчения и надежды.

Она держалась совершенно неподвижно, когда Мастер закрыл дверь. Скрежет металла... потом второй... третий. Сердце набатом било в ушах, несмотря на ее размеренное дыхание. Неважно, насколько она была опытной после пройденного обучения с Мастером, но каждая встреча с ним была ошеломляющей. Ее тело откликалось на его присутствие, но сознание и мышцы никогда не расслаблялись.

- Безмолвие, - встав перед ней, произнес Мастер.

Она уставилась на его затвердевший член - привычное место для поцелуя - который опоясывала татуировка в виде бабочки. Длинный ноготь на его указательном пальце коснулся лба Безмолвия, останавливая ее в предупреждающем жесте.

- Не в этот раз.

Безмолвие вновь была охвачена замешательством. Она не могла припомнить ни единого раза, когда бы он не потребовал от нее Поцелуя Бабочки. В памяти вспыхнули воспоминания о том дне, когда у Мастера было видение о его татуировке. Этот символ, бабочка на его пенисе, олицетворял прямую дорогу в рай для того, кто получил в дар его семя. Созерцание этого знака было своего рода подарком для Безмолвия, хотя сама трактовка ее изумляла.

Она надеялась, что получила всю дарованную благодать, которую заслужила.

- Безмолвие, ты прекрасна в своем выпускном платье.

Он коснулся ее виска и провел указательным пальцем вдоль лица. Разум наполнился вспышками воспоминаний о прежних наказаниях, как больно ноготь впивался в ее кожу. У Безмолвия не осталось ни одной части тела, которую бы Мастер не подверг всевозможным испытаниям, видя в этом особый Священный промысел.

- Благодарю, Мастер.

С каждым прерывистым вздохом Мастера, который ловила Безмолвие, до нее доносился густой аромат забродившего сока.

- Ты взволнована?

Странный вопрос ввел ее в замешательство.

- Нет, Мастер.

Он начал издавать невнятные звуки, сопровождаемые натужным стоном. Это означало, что в этот момент его посетило божественное откровение.

- Шесть лет, Безмолвие, чтобы довести тебя до завершающего этапа.

Слова затихали по мере скольжения его пальцев по губам Безмолвия, прикосновения Мастера слишком затянулись, выдавая его желание. Приоткрыв рот, Безмолвие приготовилась сосать, но он разорвал контакт, что стало очередной неожиданностью для нее.

- Ты готова, малышка?

- Да, Мастер.

От плохого предчувствия, ее дыхание стало прерывистым и частым, словно, как бывало в прошлом, она боролась с ощущением падения, пытаясь скрыть это.  Почему Мастер остановил ее и не позволил ласкать себя? Сильнее остального ее задевала неизвестность. И он подвергал ее этой пытке каждый раз. Но в чем она была точно уверена - Мастеру доставляло удовольствие удивлять ее. Она старалась предугадать его действия, но он становился все более непредсказуемым, что и было негласной дуэлью между ними.

В попытке восстановить контроль над собой Безмолвие теряла способность дышать. Мастер был единственным, перед кем она всегда испытывала страх. Бояться его и только его - так и должно было быть. Страх перед Мастером был допустим, правилен, ожидаем и необходим.

Ей следует думать о Священной Церемонии, которая завершит этот этап. Шесть лет безмолвия закончатся.

Ее настиг внезапный ужас. Видение. Ей предназначалось получить новое имя. Что если он и на этот раз хотел все повторить? Мастер никогда не упоминал об этом.

- Малышка, столько страха.

Он обхватил пальцами ее подбородок, принуждая приподнять лицо, его голос звучал хрипло и разочарованно.

- Я уверен, тебе не терпится узнать свое новое имя.

Он медленно начал обходить ее справа, а его пальцы, не переставая касаться ее, проследовали по ее лицу. Безмолвие запретила себе отводить взгляд, устремленный прямо перед собой. Так Мастер видел сон? У него было видение?

- Как и ты, я тоже готов услышать твое новое имя.